7 июня в МТЮЗе состоялась премьера спектакля «Винни-Пух и все-все-все» режиссера Петра Шерешевского. Художник Надежда Лопардина, композитор Ванечка (Оркестр приватного танца).
Поставить хороший детский спектакль — уже непростая задача, а сделать такой спектакль, чтобы удовольствие получали и взрослые, и дети (я была на дневном показе, поэтому их было очень много), — вдвойне сложно. Петру Шерешевскому это точно удалось. Смеялись и те, и другие, хоть и в разных местах, а взрослые, наверное, еще и испытывали своего рода иронично-сентиментальную ностальгию по детству, когда не они своим детям читали «Винни-Пуха», а родители / бабушки / дедушки — им.
Шерешевский нашел идеальный баланс. Здесь нет по-театральному карикатурно изображенных зверей, хотя по мелким деталям они легко узнаваемы: вязанные шапочки с ушками — вот и медвежонок Винни и Пятачок, колготки, надетые на голову — вот и длинные уши Кролика. Живут они не в лесу, а в узнаваемой советской многоэтажке. Все они — соседи. Так и встречаются у детской площадки, где в песочнице резвится весьма активная и шумная Крошка Ру (Арина Борисова).
Во всем знакомую историю (хотя Шерешевский отобрал далеко не самые популярные главы Милна — «авторский голос» в начале иронично предупреждает, что они начнут рассказ с середины) вплетаются очень живые человеческие эмоции и характеры. Винни (Дмитрий Агафонов) — неловкий (еще и в этой вязанной шапке с ушами), но такой трогательный молодой человек. Конечно, они тут пародируют Бродского и его манеру чтения (Винни читает свою «сопелку» «На днях я, не знаю сам зачем, // Зашел я в незнакомый дом» именно с его узнаваемой интонацией), но мягко, без злобы, как это обычно и бывает у Шерешевского (в этом контексте слова этой «сопелки» «Ты говорил тут целый час // А рассказал ни то, ни се» приобретают новый ироничный смысл»).
Пятачок (Марина Зубанова — запомнила ее еще с «Улитки на склоне», где она играла буфетчицу; роли слегка похожи — не знаю, везде ли она такая, но нравится она мне очень) — компанейская, в то же время трусливая, суетливо прячущаяся за спины своих друзей. Кролик (Александр Скрыпников) — хипстер (в одном ухе — серьга в виде кролика, в другом — в виде морковки) не самого лучшего характера, резкий, придумывающий всякие не очень приятные авантюры, но все равно свой. Кенга (очень настоящая Полина Одинцова) — умеющая устроить быт женщина, понимающая, кому не хватает любви, воспитывающая в одиночку неусидчивую Крошку Ру, прибирающаяся у старой Совы (которая старую рваную половую тряпку выдаёт за ажурную шаль Луи Виттон). Тигра (Вадим Соснин) — боксер, вспыльчивый, не всегда умеющий совладать со своими эмоциями, но умеющий дружить, хоть и по-своему.
Естественно, не обошлось без камер: с помощью них делаются какие-то сценографические решения (например, туман в лесу показывается всего-то с помощью камеры и большого куска целлофана, покрывающего героев), но самое главное — с помощью них видна такая притягательная и точная мимика всех актеров (уже какой спектакль в ТЮЗе думаю, какая здесь, оказывается, сильная труппа). Шерешевский всех этих героев показывает с очень большой любовью. Скорее, это взрослые, которые играют в детскую сказку, пытаются вернуть себе то состояние, когда казалось, что есть какой-то такой волшебный Кристофер Робин, который уж точно все проблемы решит (так трогательно, когда Кенга, потерявшая Крошку Ру, накидывает себе на голову платок и начинает молиться Кристоферу «ты же не допустишь, чтобы с ней что-то случилось?!!»). Потому что они взрослые, они в текст Милна вставляют современные шуточки, цитаты, которые дети, конечно, опознать не могут. То Пух, прочитав свое стихотворение в духе Бродского, говорит вдруг фразой Треплева: «Я выпустил из вида, что писать стихи (в оригинале было слово «пьесы») и играть на сцене могут только немногие избранные. Я нарушил монополию». То, продолжая чеховские цитаты, Сова говорит: «Я — Чайка. Нет, не то, я — сова». То Пятачок в главе, где они соревнуются, чья палочка быстрее проплывет по реке, вдруг начинает меланхолично петь «Течёт река Волга». И в эту минуту становится и смешно, и грустно одновременно… Большинство отсылок, — скорее, просто культурологическая игра. На смысл сильно они не влияют, просто это способ разговора интеллигентных людей.
Из более важных отсылок (хотя и ее Шерешевский не педалирует, к счастью) — «Сталкер». Винни, задумывая очередное путешествие с друзьями, навязывает гайки на веревку, а на экране на секунду появляется лицо Кайдановского из фильма. Может, эти «все, все, все» тоже пытаются найти свое счастье?… Одна из последних фраз спектакля — фраза Кристофера Робина (его нет на сцене — только голос), обращенная к Пуху: «Пообещай, что не забудешь меня, даже когда мне будет 100 лет». Не забудешь это детское ощущение — где-то наивное, где-то иллюзорное, но дающее опору много лет спустя.
Текст: Нина Цукерман
Фото: Елена Лапина