7 марта на Симоновской сцене Театра Вахтангова состоялся пресс-показ спектакля Галины Зальцман «Сто бед». В основе оригинальная пьеса, написанная по заказу театра, по мотивам произведений Эмира Кустурицы.
Югославия, школьное детство, каникулы, родители, которые заставляют читать (якобы иначе душа не вырастет), первая любовь и первый поцелуй, болезнь близких… Казалось бы, обычная история подростка — желание проводить каникулы не за книжкой, а играя в море (на авансцене — большой аквариум, куда герой Эмир, в исполнении Евгения Кравченко, надевая маску, периодически заныривает головой) и впервые влюбляясь. Первый страх перед возможной смертью родителей: у мамы (Светлана Йозефий) подозревают рак, а отец (Антон Пархоменко), разволновавшись за нее, попадает в реанимацию с инфарктом. Но Галина Зальцман явно хочет рассказать не обычную подростковую историю взросления.
Действие происходит в 1976 году — задолго до войны в Югославии, но она постоянно как будто надвигается. Про неё не говорят, но она уже есть где-то рядом. То, поздравляя женщин с 8 марта, герои добавляют: «нет никакого смысла говорить о войне, когда вокруг столько любви», то параллельно семейным сценам возникает военная тема — дуло танка высунется в окно, а во время разговоров о дне рождения на экране сзади мы видим документальную хронику с перевернутой машиной и бегущей куда-то толпой (видео — Дмитрий Мартынов). Герои, казалось бы, этого не замечают (кроме единственной, почти финальной, сцены, где война явно их напрямую задела — встреча с первой любовью происходит много лет спустя и уже под страшные звуки бомбежек). Собственно, понятно почему — никакой войны в 1976 году ещё и близко не было, но режиссёр в сценическом пространстве совмещает сразу два временных пласта, те события и историю Югославии через 15-20 лет. Напрямую они никак не связаны и не пересекаются, но объединены в голове главного героя.
Собственно, всё это — не реалистичный последовательный рассказ о юности, а воспоминания, в которых легко могут соединиться события из разных лет. Потому что невозможно сейчас говорить о Югославии и не вспоминать, какая трагедия происходила там в 90-е. «После всех трагедий я стал учиться забывать — во всяком случае, подавлять те мысли, которые не дают мне покоя». Правда, забыть у Эмира не выходит, он все равно мысленно постоянно возвращается туда — «Я всегда называл себя югославом, хотя такой национальности не существует, я не знаю, есть ли у меня теперь дом».
Образ, который, казалось бы, стилистически выбивается из спектакля и поэтому становится главным, — рыба, периодически проекцией «проплываюшая» под самыми колосниками сцены (художник Семён Пастух). И в параллель к этому образу герой говорит (не один раз): «Рыба молчит, потому что ей и так все ясно». Образ очень понятный — все молчат как рыбы, все понимают, но продолжают жить свою жизнь, даже не лишённую некоторых приятностей… пока за окнами либо уже летают бомбы, либо появятся уже вот-вот…
Мне понятно, о чем хотела поговорить Галина Зальцман, но, тем не менее, эту идею, по-моему, приходится зрителю самому достраивать и доводить до какой-то логичной точки. Слишком много недосказанности, и военный фон слишком пунктирно возникает посреди достаточно бытовой истории. Не знаю, осознанный ли это перевес или режиссёр просто побоялась больше педалировать разговор о том, что происходит за окнами мирной семейной жизни…
Текст: Нина Цукерман
Фото: Пелагия Тихонова