Максим Сапранов: Наши «Прекрасные дилетанты» — стопроцентный кайф

24 января в Скороходе состоится второй премьерный показ спектакля «Клей» Прекрасных дилетантов. Арт-журнал Около пообщался с актёром Максимом Сапрановым про хулиганство и мечты.

Поговорим про «Клей». Это как «Квадрат», только пожёстче?

Нам, кстати, кто-то говорил после спектакля: «О, это как Квадрат»? Видимо, теперь все истории про четырёх друзей будут похожи на «Квадрат». Не знаю, мне кажется у нас есть общие темы, но в целом это разные спектакли.

Как к тебе пришла идея этого спектакля, как ты наткнулся на роман?

Это прикольная история: я приехал на репетицию на полчаса раньше, у меня сел телефон и было нечего делать. Я зашёл в книжный магазин, чтобы скоротать время. Выбрал рандомную книгу, смотрю: Ирвин Уэлш. Описания нет, только на обложке отзывы людей: «это история про настоящую дружбу». Я подумал: «Ну отлично, нам как раз нужен материал, который можно поставить с ребятами». Я стал читать и понял: люди, которые там описаны, похожи на моих знакомых, однокурсников. Сделал инсценировку, мы собрались, почитали и решили делать этот спектакль.

Поговорим про актёрский состав. В «Клее» есть новые лица для «Прекрасных дилетантов», как так получилось?

Проблема была в том, что в книге есть главный антагонист и никто из нас не подходил. У нас не было актёра на эту роль, мы написали многим людям и то у них не получалось по графикам, то они просто отказывались. Мы уже отчаялись, даже думали убрать его и просто о нём рассказывать как о неком персонаже. И тут Ваня Капорин говорит: «Давайте Лехе Мацепуре напишем». У нас были сомнения, подойдёт ли он, но мы встретились, поговорили и подумали: «Это лучший кандидат на эту роль!».

А девочки?

У нас премьеру играла Даша Чехова, но в этот раз из-за занятости в другом спектакле Даша не сможет сыграть. Мы решили сделать ей состав. Написали сначала нашим девочкам, они были заняты, мы начали переживать и тут я подумал о Тане Трудовой. Написал: «Тебе было бы это интересно?». Она сказала: «Скинь видос и инсценировку, я прочту и дам тебе ответ». В итоге Таня вписалась и вы сможете увидеть её 24-го числа.

Опять спектакль про ужасный мужской мир. Есть люди, которые боятся идти, потому что будет грустно и всё для всех плохо кончится.

Да, так происходит, нас эта тема пока трогает. Ирвин Уэлш — вообще грубый чувак. Мы пытались это минимизировать, но не полностью, потому что такой у него стиль, такое нутро и и без этого был бы не совсем спектакль по Уэлшу. На премьере в зажиме мы от себя много чернухи добавили и сами не поняли, откуда это взялось — наверное, от напора, каких-то переживаний. Но в романе больше жести, чем мы взяли в спектакль. И, чтобы был не полный мрачняк, мы сконцентрировались на теме дружбы. Это главное в нашем спектакле.

Такой перерыв между спектаклями с чем связан? (10 июня-24 января).

У нашего артиста Никиты Худякова была операция и всё это время он восстанавливался. Он пришёл в норму и мы поставили спектакль на 24.

«Хлеб с ветчиной» — это какой-то прикол или правда будете Буковски выпускать?

Да, эту идею предложил Никита Худяков. Мы должны были ставить спектакль «На дороге» по Керуаку, хотели перемешать его текст с реальными историями ребят-автостопщиков. В итоге у пацанов не получилось, я расстроился, что мы опять потеряли материал. И тут мне написал Никита Худяков: «Прочитай «Хлеб с ветчиной», по-моему наша тема». Я бросил все дела и прочитал. Это тоже жёсткая мужицкая история, про детство, взросление. Герой книги часто ссылается на Хемингуэя, мы решили его ввести, как персонажа, и это будет Юра Дементьев. Премьеру мы хотим выпустить в конце февраля-начале марта, но это наши розовые очки, мы пока даже не начали. Мы мечтатели, именно это нас и ведёт.

Про мужицкие истории: будете ли вы ещё играть «Залечь на дно в Брюгге«?

Ищем площадку, с Где театром мы расторгнули контракт. Наш продюсер Наташа нашла вариант в той местности, где раньше вроде был театр Fulcro. Возможно, там в скором времени мы и сыграем «Брюгге».

У вас «Брюгге» интересный получился: чаще всего читки притворяются спектаклями, а у вас наоборот.

Мы за основу взяли киносценарий и есть фильм, поэтому нам показалось, что делать полноценный спектакль — проигрышная ситуация. Поэтому за основу взяли формат читки, в таком формате и играется этот читакль.

Вы берёте жёсткие темы для постановок.

Нас это почему-то привлекает, наверное, потому, что мы хулиганы, которым интересно показать пятую точку на сцене, образно выражаясь, хотя у нас в каждом спектакле есть оммаж в эту сторону. Хочется раззадорить, раскачать зрителя.

Поговорим про «Караваджо«, твой первый режиссёрский опыт. Как у тебя появилась идея поставить спектакль?

Я прочитал про Караваджо на ковиде, мне его история очень понравилась. Мы выпустились, поняли, что хотим двигаться, создать своё творческое объединение, сами ставить. Порешали, что нужен первый шажок, импульс, чтобы понять, можем мы или нет, доказать это себе и другим. «Караваджо» и стал таким импульсом. Так как это был первый опыт, не хотелось брать много людей, мы решили поставить моноспектакль, чтобы с одним человеком сделать небольшую работу, проверить свои силы.

Я вспомнил о Караваджо, подумал, кто бы его мог сыграть, и понял: видимо, Артём Кисаков. Они оба кудрявые парни и оба, можно сказать, художники. Мы репетировали у него на квартире, как репетируем вообще все наши спектакли. Репетиции «Клея», например, проходят дома у Вани Ивашова, и храним мы реквизит тоже у него. Респект, что у него есть такая квартира. Мы бы и спектакли там играли, но, боюсь, Ванина сестра не вывезет такой поток людей. Мы с Темой делали спектакль, тусовались на улице, в парках. Всё хорошо прошло и с этого момента мы организовались и начали работать дальше.

В чём миссия «Прекрасных дилетантов»?

Эта миссия направлена не столько на зрителей, сколько на нас самих. Это в первую очередь поле для нас, ребят-однокурсников, которые вместе четыре года росли, созревали, общались на одном языке. Наша миссия — продолжить выращивать зерно, которое в нас зародили наши мастера на курсе Бызгу. «Дилетанты» — способ доказать, что мы сами можем делать театр, в котором все происходит по нашим правилам. У нас, по сути, нет режиссёров, мы актёрский театр в голом виде. Мы придумываем игру, играем в неё, дурачимся, вкидываем идеи, обсуждаем, нам это интересно. Если нескольких людей, то есть нас, это зацепило, то, может быть, и других зацепит. И пока на практике получается именно так.

Миссия направлена на поиск наших возможностей, поиск потолка. Когда мы остановимся и остановимся ли вообще — неизвестно, не хотелось бы. Мы хотим, чтобы о нас узнавали, говорили, чтобы наш междусобойчик распространялся, как вирус. Мы начинали с моноспектакля в зале театра «Нити» на 50 человек. «Клей» мы через десять дней играем в Скороходе, на большой площадке, которая на слуху у петербургских зрителей. Может, для кого-то это не показатель, но для нас это мощный рост, как в сериале «Во все тяжкие». Думаю, мы сейчас где-то на втором сезоне. На пятом мы будем возглавлять театральный мир.

У вас был рилс, что вы хотели арендовать площадку, чтобы играть там все свои спектакли.

Когда Ваня Капорин ещё работал в БалтДоме, мы договорились, что арендуем помещение, станем пайщиками, будем вкладывать деньги, играть спектакли, отбивать билетами аренду. Взвесили, какую сумму примерно мы сможем покрыть и стали за эти деньги искать площадку. Нашли на «Авито» объявление: помещение на Маяковской, каменные стены, перегородки снесены, есть место под сцену и зрительный зал. Я пишу владельцу, назначаю встречу, мы с Ваней одеваемся, как герои фильма «Джентльмены» Гая Ричи: пиджаки, пальто, шарфы, договариваемся, как будем себя вести, какие вопросы задавать.

Приходим на место, нас встречает человек, пусть его будут звать Леонид. Это мужичок с пузом, в спортивных штанах, похоже, он только что проснулся. Мы заходим в парадную, поднимаемся на второй этаж, Леонид дёргает дверь, она не открывается. Он достаёт ключи, начинает ими шебуршать. Мы с Ваней переглядываемся, а Леонид говорит в телефон: «Слушай, я походу не те ключи взял. Можешь заехать в офис и привезти?», а потом нам: «Парни, извините, давайте встретимся через час?». Мы, такие два солнечных мальчика: «Да ничего страшного, бывает». Пошли поесть в «Брынзу», взяли себе чебурек с брынзой и сырный суп. Приходим снова к дому, нас встречает Леонид и молодой человек, он тоже в пальто, максимально солидный, здоровается с нами, представляется. Мы подходим к двери, он раскрывает рюкзак, достаёт какой-то свёрток, кладёт его на ступеньки, разворачивает, а там инструменты: долото, молоток, напильник, отвёртки. Молодой человек начинает на голубом глазу, очень спокойно бить замок. Мы с Ваней понимаем, что какая-то хрень происходит, синхронно смотрим на Леонида, но тот выглядит так, будто это обычная ситуация. Я смотрю, как молодой человек бьёт долотом и вижу у него на пальцах наколки. Но мы продолжаем там стоять, потому что очень уж сладкая цена, тяжело отказаться. Заходим в квартиру и предыдущие события как рукой сняло, место потрясающее, мы думаем, вот здесь будет сцена, а вот здесь мы повесим софиты, всё уже распланировали. Говорим им, что нас всё устраивает. А они говорят: «Нужно заключить договор». Мы: «Без проблем, присылайте, мы покажем знакомым юристам». У нас нет знакомых юристов, мы бы просто отправили знакомым, которые в этом более-менее шарят. Леонид: «Но у нас очередь, вам нужно внести залог 5000 и тогда я вышлю договор». И в этот момент, как в драматических фильмах, я смотрю на него и думаю: «Нет, не говори так». Деньги мы отдавать не стали, настояли, чтобы в начале нам прислали договор. Леонид обещал выслать договор, и мы до последнего верили в лучшее, ждали, а потом он у меня попросил фото паспорта. Я сказал, что паспорт скидывать не буду. Он говорит: «Ну хотите, я вам свой паспорт скину?». «До свидания, Леонид».

Мы расстроились, но решили, что пока можем поцыганить, поарендовать разные площадки. Возможно, через много лет, если мы выберем правильный маршрут нашего творческого объединения, у нас появится своя площадка. Я представляю себе театр как океан, по которому плавают лодочки, шлюпки, крейсеры. Большие государственные театры — это пятипалубные корабли, а мы пока на плоту плывём.

Два с лишним года вы играете «Красный фонарь«. Изменился ли он за это время и изменились ли вы в нём?

Его структура осталась прежней, но мы с Ваней сами растём и где-то становимся спокойнее, не суетимся, а где-то можем похулиганить. Когда мы сильно уходим в свободу, Дима нас ругает, старается держать в форме и мы тоже всей душой стараемся. Мы очень любим «Красный фонарь» и оберегаем, даже прогоны всегда делаем.

Было такое, что зрители начинали чудить?

Постоянно. Бывает, что кто-то начинает разговаривать в параллель с нами. К нам порой приходят люди заведённые, которые пришли поиграть, а бывают отстранённые, и твоя задача — их заманить. Иногда не удаётся и по лицам видно, как им это всё не нравится. На последнем спектакле у нас четыре бабушки встали и демонстративно ушли, что-то их зацепило.

«Долой самодержавие»?

По-моему, как раз на этом моменте и не выдержали, у них был свой театр. Очень интересно было, когда к нам на спектакль пришли глухонемые, для них работала сурдопереводчица. Мы быстро говорим, и девушка очень быстро и профессионально им всё объясняла.

Есть у тебя роль мечты? Что ты ещё не сыграл?

Много что не сыграл, в этом и проблема. Я бы точно хотел большую роль, драматическую, чтобы зритель даже аплодисменты в конце выдать не мог. Сыграть мощную тему, вот моя мечта, а вот в какой роли — покажет время. Работая в театре, можно ждать такую роль годами, а в нашем творческом объединении мы можем попытаться сделать это в любой момент.

По вашим легендарным студенческим спектаклям многие скучают и хотят, чтобы их восстановили. Как ты думаешь, возможно ли это?

Каждый из нас хотел бы их восстановить, особенно Маркеса, но это сложно, это пласт, над которым мы работали четыре года и не работаем уже примерно столько же. Может быть, когда-нибудь восстановим, вера в лучшее всё равно есть.

Фото: Максим Сапранов

Отзывы

Добавить комментарий

Ваш электронный адрес не будет опубликован. Все поля обязательны для заполнения