«Я царь — я раб — я червь — я бог!
Твое созданье я, создатель!
Твоей премудрости я тварь” — демонически декламирует, будто вводя в транс зрителей, Иван Ефремов в начале действия. А за спиной его всплывают, множатся, наталкиваясь друг на друга, строки из державинского стихотворения “Бог”.
“Тварь” Никиты Кобелева на Новой сцене Александринского театра — спектакль, сбивающий с ног, эстетский, стремительный, с чётко выверенной хореографией, напоминающий болезненный танец. Актеры, подвижные, словно ртуть, будто не могут остановиться ни на секунду, гонимые страстями и пороками, стремглав убегают за сцену, ползают, танцуют, взмывают ввысь по вертикали шведской стенки. Премьера состоялась в январе 2022.
Постановка основана на одноименной пьесе театрального критика и драматурга Валерия Семеновского по мотивам романа-мифа символиста Фёдора Сологуба “Мелкий бес”, “бестселлера” начала 20 века. История расчеловечивания и помешательства преподавателя изящной словесности Ардальона Передонова (Иван Ефремов), который ставит себя выше других (“тварь ли я дрожащая?”) и кичится превосходством, унижая тех, кто слабее — страшный и хлёсткий диагноз времени, которое в России словно застыло.
Стерильное графичное пространство (художник Михаил Краменко) — со вполне современной мебелью, а позади во всю стену — классная доска-трансформер, она оборачивается планшетом для мощного видеоарта, полем, через которое можно перебрасывать мяч юным гимназистам, стеной комнаты с эффектными “поллоковскими” кофейными пятнами. По бокам сцены — бюсты классиков, развернутых к стене — чтобы они не видели, что стало с нынешним поколением. Передонов прикрывается классической литературой, словно щитом, он будто слеплен из цитат великих, но сам — завистливый бесталанный “человек в футляре”, лелеющий мечту о повышении по протекции графини. Загадочная “недотыкомка”, “мелкий бес”, живущий в каждом из нас, настигает его, самого уязвимого, как отвратительный вирус. А потом дотягивает свои щупальца до каждого из обитателей вывихнутой бездушной реальности “Твари”. Особенное настроение спектаклю задает медитативно эпическая музыка The Cinematic Orchestra, саундтрек к документальному фильму Дзиги Вертова “Человек с киноаппаратом”.
Замечателен крепкий актерский состав, глаз не отвести от порочной эмансипе Преполовенской (Ольга Белинская), Ивана Ефремова, делающего своего Передонова обаятельным и притягательным, как всякое зло. Тот, кто должен нести знание, формировать умы юных гимназистов, порочен, склонен измываться и унижать. Он и пресмыкается, и угрожает, и заискивает, и натравливает друг на друга обитателей города. Порой мы видим искаженную реальность его глазами и нервно стряхиваем плечом — не дотянулась ли недотыкомка?
Варвара Янины Лакобы — образ русской женщины, привыкшей терпеть (“раз бьет — значит любит”, “какой бы ни был — а мой”) и навевает ассоциации с грубоватой необразованной Элизой Дулиттл. В правильном окружении, с любящим Пигмалионом она, в общем-то неглупая, изобретательная, с готовностью впитывающая знания, расцвела бы, но в нынешней реальности обречена. Как обречена и страстная, порывистая, самая живая из всех персонажей — рутиловская “ведьма” Людмила (Анастасия Пантелеева), одна из трех почти что чеховских сестёр, умирающих от скуки в провинции, но не способных что-либо изменить и уехать.
Единственный персонаж, не участвующий в травле и доносах — это Рутилов (Степан Балакшин), но и он, витающий в мечтах, слабый и безвольный, эдакий Обломов, не в силах противостоять мелкому бесу.
“Где прекрасная ясность, о которой мы мечтали?”, “Все идеалы подменили!”, “Мы мертвы, давно мертвы” — в душной условной провинции (точное время действия не указано, и от этого еще страшнее) герои мельчают, истлевают заживо, пишут доносы друг на друга, идут на компромиссы с совестью, плюют в вечность, на потомков. А апогеем становится маскарад, на котором “безумие охватывает всех”. Где та вакцина, что защитит нас от мелкого беса, или вся Россия уже больна передоновщиной?
Текст: Наталья Стародубцева
Фото театра