Премьера спектакля по сценарию «Сцен из супружеской жизни» Ингмара Бергмана состоялась 10 октября в «Театральной долине». Зал был полон, аплодисменты — долгие и громкие, цветов — очень много. Эти обстоятельства, помимо уже данного обещания сделать интервью с создателями спектакля, привели к нижеизложенному. Интервью давали: хорошо известная на кинонебосклоне и впервые выступившая в новом для себя качестве Лали Модебадзе, артисты Катя Решетникова (МДТ — Театр Европы) и Антон Шварц (БДТ им.Товстоногова).
ОКОЛО: Лали! Мы все знаем Вас в качестве художника-постановщика, работающего в кино. Вы также поставили несколько фильмов в качестве сценариста и режиссёра. Насколько нам известно, это первая Ваша работа в качестве театрального режиссёра. Почему Вы решили поставить в театре «Сцены из супружеской жизни» Ингмара Бергмана, киносценарий 50-летней давности, и почему вообще взялись за эту тему, которая может показаться совершенно не модной?
ЛАЛИ МОДЕБАДЗЕ: Эта тема не — модная. Она — вечная. История в «Сценах…» интересует многих, она актуальная и животрепещущая. К тому же, последнее время появилось много психологов, рассказывающих кому и как «нужно жить», как мужчинам нужно относиться к женщинам, а женщинам — быть свободными от мужчин и т.д. Уже никто не слушает себя или партнера, но слушает неких теоретиков, коучей, тренеров — людей со стороны… В результате, появляется всё больше людей, себя не слышащих, не понимающих и слушающих не себя. Никакая теория не применима к практике на все сто. Каждый человек индивидуален. Эта ситуация усугубляется. Становится всё больше разводов, «разводов с самим собой», а как может человек жить с кем-то, если он не может жить с самим собой… Мужчина и женщина рассматриваются, как отдельные, самодостаточные личности, а не единое целое. Мир становится эгоцентричным, а нужно — просто чуть больше внимания и чуткости друг к другу. И ещё — «немножко нежности», как написано в тексте пьесы. Это было основным девизом всех наших репетиций.
ОКОЛО: Ставили ли вы перед собой задачу как-то изменить, осовременить, адаптировать изначальный материал относительно современных отношений к этой теме?
Л.М.: Мы старались очень бережно относиться к первоисточнику и ничего не менять. Не производить, скажем, каких-то экспериментов, например, менять ролями женщину и мужчину, как-то по-новому прочесть текст и т.д. Мы просто попытались расширить эту тему, привести её к документальному, естественному состоянию, чтобы это не выглядело слишком театрально, перенеся принципы кино на сцену. Меня в своё время сильно впечатлил документальный фильм Дираджа Аколкара «Лив и Ингмар», в котором Лив Ульман очень трепетно и нежно рассказывает о Бергмане-человеке. У них были очень трогательные, интуитивные личные взаимоотношения. Например, Лив приезжает к нему спустя много времени после того, как они расстались, и Бергман спрашивает её: «Почему ты решила приехать ко мне сегодня? Что случилось? Мы не виделись уже так много времени!» И Лив ответила: «Потому, что ты меня позвал» И в ту же ночь Бергмана не стало… Я верю в то, что у людей, связанных друг с другом, есть какая-то особая, тонкая настройка; стоит подумать о другом, и он окажется рядом… когда не нужно много слов.
Спектакль мы ставили, думая не только о героях фильма, Юхане и Марианне, но и о самих прототипах — Лив Ульман и Ингмаре Бергмане. Мы использовали цитаты из интервью и их реальной переписки. И тут нужно вспомнить цитату Бергмана, вынесенную нами в качестве своеобразного эпиграфа к постановке: «Чтобы написать эти сцены, потребовалось два с половиной месяца, а на то, чтобы пережить их, ушло полжизни«. Нам показалось важным показать их очень жизненные, непростые личные и творческие отношения. Уже после того, как они расстались, между ними продолжалась большая и проникновенная переписка. Пять лет, проведённые вместе, были яркими и насыщенными, и они не смогли ни забыть друг друга, ни отречься друг от друга. Именно это заинтересовало нас в первую очередь, когда мы начали работу над спектаклем.
ОКОЛО: Известно, что Вы начинали работу над этим спектаклем с другим режиссёром – Константином Селиверстовым. Мешало ли вам это? Известно также, что Селиверстов первоначально предполагал на женскую роль другую актрису. Как это всё произошло? Какие конкретные причины привели Вас непосредственно к режиссёрской работе над этой постановкой?
Л.М.: Это произошло достаточно случайно и неожиданно. Костя Селиверстов, начавший работать над спектаклем, пригласил меня принять участие в качестве художника-постановщика. Я пару раз была на репетициях, у меня появилось видение того, как нужно ставить пьесу именно с точки зрения её художественно-оформительской стороны. Позже Костя не смог дальше работать над постановкой и предложил мне заменить его. Поначалу я сомневалась, театрально-постановочного опыта у меня не было, но постепенно работа началась, и по маленьким шагам стала складываться общая картина и решение. Потом к нам с Антоном присоединилась Катя Решетникова, все встало на свои места и начались полноценные репетиции.
ОКОЛО: Катя! Что для Вас лично значит участие в этом спектакле, в уже полувековой, старше Вас, истории, рассказанной Бергманом?
КАТЯ РЕШЕТНИКОВА: Для меня важно то, что это история людей по-настоящему ими прожитая. История эта вечная, вне времени. Часто рассказы про эти истории кончаются так: «И жили они долго и счастливо». Но что было во время этой долгой жизни!? Какие у этих людей были интересы, привязанности, личные и, скажем, сексуальные склонности и пристрастия!? На чём держалось их взаимоуважение!? Мы в спектакле попытались пройти этот длинный, не в один десяток лет, путь.
У меня к Бергману отношение особое. Я давно и много его читаю и смотрю. Сценарий «Сцен…» у меня — просто настольная книга. Сам фильм у Бергмана сделан и сыгран совершенно гениально, и я отчётливо понимаю, какая большая ответственность для меня работать с этим материалом. У меня, наверное, просто какое-то неистовое отношение к Бергману. Бергман для меня — целая глыба! Постоянно соприкасаться с его наследием, тем более работать с ним — для меня чрезвычайно важно! Мою собаку, (улыбается) кстати, зовут Биби, её полное паспортное имя — Биби Андерсен. (Шведская актриса, сыгравшая более чем в десяти фильмах Бергмана. Примечание ОКОЛО). Сейчас все думают о карьере, о своём личном пространстве и пр. Но мало кто размышляет, как нужно жить в уважении друг к другу. А именно эти мысли должны возникать у людей в первую очередь!
ОКОЛО: Думается, что вживаться в эту роль Вам было не нужно. Она близка Вам, пропущена через самою себя…
К.Р.: Конечно! Для меня вообще невозможно относиться к роли как-то со стороны. Во время репетиций мы много говорим и размышляем об этой истории, сравниваем её с какими-то историями из нашей жизни. Личный опыт, зачастую достаточно болезненный, всегда с нами и в нас самих! Просто взять и сыграть — нет! — это не наш случай! Мы всё пропускали через себя! Мой собственный опыт, безусловно, тоже как-то привносился во время репетиций, когда мы много делились друг с другом ситуациями, которые не всегда, может быть, нужно вытаскивать в обычной жизни. Но здесь это было важно для большего понимания в работе над ролью.
ОКОЛО: Большое спасибо за эти эмоциональные, но искренние и важные слова, после которого начинаешь понимать Вашу работу в спектакле ещё больше.
ОКОЛО: Антон! Рассказывали, что идея постановки «Сцен…» — Ваша. Как это случилось? И почему?
АНТОН ШВАРЦ: Однажды в разговоре с Костей Селиверстовым возникла идея поставить это произведение. Была еще идея поставить «Опричника» Сорокина, но относительно «Сцен…» я сразу подумал: это — хорошая идея — спектакль для двоих, про их отношения. И, через некоторое время, я говорю Косте: «Да, давай попробуем!» Начали репетировать, но потом Костя, как Лали уже сказала, продолжать репетиции не смог, и Лали, которая уже работала над этим спектаклем в качестве художника-постановщика и уже имела с ним в этом качестве опыт работы на других его киноработах, постепенно начала сама эти репетиции проводить. Ситуация эта стала «обрастать мясом», и мы всё это не могли и не хотели остановить. Мы долго искали исполнительницу роли Марианны. Катя — уже четвёртая, кто пробовался на эту роль. Начинали работать с Екатериной Клеопиной, уже у Константина снимавшейся. Но она не могла потом участвовать. В итоге появилась Катя Решетникова, у которой, да! — даже собаку зовут Биби, и я понял, что Катя — наш человек! И, действительно, она, будучи фанаткой Бергмана, сразу вошла в контекст. Ведь важно, чтобы исполнители знали, понимали и чувствовали это понятие — Бергман, и чтобы эти качества были своеобразной пружиной для нашей совместной работы.
Эрланд Юзефсон много играл у Бергмана и являлся cвоего рода alter ego режиссёра. Лали предложила, чтобы эти две истории, Юхана и Марианны в «Сценах…» и Бергмана и Ульман в жизни, соединились. У режиссёра и актрисы в их личных взаимоотношениях было что-то такое, что соединяло их и после расставания. Это трудно высказать словами, это, скажем, не секс или что-то такое привычное, но какая-то внутренняя связь, умение и желание понимать друг друга, продолжать быть, хоть и виртуально, вместе. И это при том, что у них уже была своя другая личная жизнь, другие спутники жизни. А вот это, нечто высокое, высочайшее, стоящее над всем остальным — оставалось. Мы специально включили в постановку лейтмотивную мелодию из «Сарабанды», Бергмановского фильма, где Юзефсон (сиречь сам Бергман) и Марианна (другими словами — Ульман), постаревшие на тридцать лет, как в реальности, так и по сюжету, продолжают общаться, развивают мысли, заложенные в «Сценах…». Также мы включили в спектакль текст настоящих писем, написанных Лив и Ингмаром.
ОКОЛО: Вы много играете на сцене БДТ, у Вас есть моноспектакли по Довлатову, «Контрабас» по Зюскинду. Эти моноспектакли и работа в «Сценах…» совершенно разные вещи…
А.Ш.: Да, совершенно разные!
ОКОЛО: …насколько легко перестраиваться, переходить от того же, например, Довлатова к Бергману?
А.Ш.: Для меня главное — тема! У Довлатова, при большом количестве его произведений — тема есть: его своеобразный чёрный юмор, какой-то «реалистический абсурдизм», определённая связь с творчеством Бастера Китона — всё это вместе образует его определённую тему. У Зюскинда — тоже есть определённая идея — тема не реализовавшего себя человека. Мне, кстати, приходится это наблюдать у артистов, которые, скажем, за свои сорок лет службы в театре до сих пор на маленьких ролях; и они признаются, что «не могут», то есть лишены честолюбия, качества, которым должен, по идее, обладать каждый. В «Сценах…» Юхан тоже, например, говорит, что уйдёт к другой, добавляя, что, может быть, через неделю вернётся. В зале на этих словах смеются, но этим определяется, в первую очередь, отсутствие у Юхана честолюбия. И Марианна, слушая это, понимает его? теряет его? любит? Меня сильно задела тема именно таких отношений. Ведь он любит Марианну, но уходит к другой! Почему? Что это — просто «мужское начало»? И почему, например, есть страсть, а есть — просто сидим рядом вдвоём и — «Тебе хорошо?» — «Да. А тебе?» — «И мне тоже.» То есть для меня, ещё раз, важен не автор, но тема! И неважно, Чехов это (один из моих любимейших писателей!) или какой-то безвестный Пупки! Важна тема отношений, выражение этих отношений! И тогда возникает что-то, что хочется сказать зрителям. Отдельно, в частности, мне интересна тема нереализованности. Ведь многие из нас, по разным причинам, не сумели себя реализовать. И вот — как вести себя, вообще — быть — в рамках этого состояния нереализованности!?
ОКОЛО: Большая благодарность Лале, Кате и Антону за это интересное интервью! И всем, кто участвовал в постановке — за спектакль!
NB: Ближайший показ спектакля на сцене «Театральной долины» (13 линия В. О., дом 70, Музей современного искусства АРТМУЗА, 2 этаж) 30 октября. Начало 19-30.
Билеты по ссылке.
Интервью проводил ЮРИЙ ИЛЬИН
Фото: ТАТЬЯНА СКИБА