В одном чёрном-черном городе Н. на чёрной-чёрной улице бродят неприкаянный медведь с кабелем в зубах и призрак мёртвого шахтёра, предлагает помидоры, «красные, как советский союз, и безвкусные, как капитализм», продавщица, а проститутка уточняет паспортные данные клиента. И в такой странной компании, сам не понимая как, оказывается командировочный Свердлов (Михаил Морозов) – успешный менеджер из Москвы. Найдется ли выход из этой русской хтони и существует ли он вообще? И что это за чёрная пурга, которая убивает всё живое?
Русский абсурд в одном действии – жанр премьеры Сержука Андреева (она состоялась 24 сентября) в Социально-Художественном театре. Постановка - по мотивам пьесы драматурга Анастасии Букреевой «Чёрная пурга», включенной в шорт-лист «Ремарки» и «Кульминации», участника «Любимовки».
Главный герой СвЕрдлов (или СвердлОв – он сам точно не знает) – человек в необычных, абсурдных обстоятельствах, который пытается то подстроиться, подыгрывая окружению, то принять творящийся вокруг сюр и влюбиться - в Девушку с золотыми волосами, Мальвину в вывихнутой реальности (Анна Дразнина).
Действие происходит в вязком застывшем безвременье и напоминает кошмарный сон с беззвучным криком угольных ртов. На ум сразу приходят книжные, театральные и киноассоциации – от «Атавизма» в Таком Театре (пьеса Константина Фёдорова) и многочисленных постановок «Человека из Подольска» (пьеса Дмитрия Данилова) до «Петровых в гриппе» Кирилла Серебренникова (роман Алексея Сальникова) - и ещё десятки других.
Компактная сцена СХТ будто еще сильнее сужается, и создается герметичное пространство с больничными койками и единственными яркими всполохами - касками на стене (погибших шахтёров?). Ближе к финалу эти кровати выстроятся в ряд - будто тоннель, ведущий к свету, но обернутся зарешеченными окнами тюрем.
Букреева написала пьесу в 2020 году, в разгар пандемии, и отчаяние от невозможности вырваться из замкнутого пространства, необходимости “переждать, пересидеть пургу” буквально осязаемо. Но пьеса не только об изоляции - как физическом, так и духовном отчуждения - это глубокий философский текст, который то притворяется тру-крайм, то хоррором, то театром абсурда. Здесь каждая фраза будто обёрнута в обманчиво шелестящую и яркую упаковку гротеска, а потом ты “смотришь в бездну, чтобы она хорошенько тебя разглядела. Дышишь черной пылью, наполняешься ею. Твоя кровь становится черной”.
Вслушиваешься и слышишь диалоги о пропаганде, российской идентичности и ксенофобии. Черная пурга, которую все ждут и боятся - это русское безволие, наша вечная тоска и тяга к саморазрушению. “Я крашу волосы, потому что они серые. У русских чаще всего пепел на голове, как после большого пожара”. “Я скоро разорвусь. Моя треть ненавидит две других трети меня”. Так кем оказывается Свердлов? Спасителем, который взбирается на второй этаж краеведческого музея-Голгофу? Справился ли он со своей миссией?
«Пурга» дышит музыкой – чего стоит песня «Мы идем на медведя!», которая еще долго звучит в голове, почти как «Говорящие медведи превыше бытия» у Бориса Павловича в «Конце света, моя любовь» (хм, медведи – проводники в русской хтони!). Актеры Павел Чернейкин и Никита Виноградов поют и аккомпанируют на аккордеоне и гитаре, а сверху раздаются звуки саксофона - будто это с неба тот самый Бог, что пьёт кофе только с водкой, иронизирует над своими подопечными. Именно юмор, по мнению режиссёра Сержука Андреева, и есть наше спасение: «Если у нас есть силы посмеяться над собой, значит, у нас есть силы и дальше жить».
Текст: Наталья Стародубцева
Фото: Ксения Шамсудинова