Полина Диндиенко – актриса театра и кино, номинант премии «Золотая Маска», интерес к творчеству которой у зрителей растёт с каждым сезоном. Когда я упоминала в разговорах с любителями театра, что у нас с нею запланировано интервью, то у всех возникала говорящая сама за себя реакция – «Как здорово, буду ждать», «Очень хочу про неё больше узнать», «Она моя любимая актриса». Мы встретились с Полиной и её семьёй в неформальной загородной атмосфере в разгар мая и поговорили про витиеватый творческий путь, об отказе делать выбор между карьерой и близкими, о работе с Шерешевским и Павловичем и, конечно, о грядущих премьерах.
ОКОЛО: Полина, ты окончила курс Льва Эренбурга. Почему ты не в его труппе в Небольшом Драматическом театре (НДТ)?
П.Д.: Мы изначально ещё на третьем курсе поняли с Ярославом (Ярослав Дяченко, актёр, муж Полины, – примечание «Около»), что в труппе не останемся, у нас были сложные отношения с мастером. Очень много было обстоятельств почему нет. Мы очень любим и ценим мастера, и он, конечно, нам дал всё, что мы имеем. Но мы говорим спасибо и дальше идём своим путём. Я ужасно люблю Небольшой драматический театр и всех, кто там есть, но как актриса я чувствую, что больше реализуюсь, например, у Петра Юрьевича (Шерешевского – примечание «Около»). Я не бросаю всё, что умею и знаю, но при этом меня никто не «прикрывает», то есть я могу существовать один к одному, при этом применяя всё то, чему меня научил Лев Борисович. У него именно такая жёсткая школа, которая не прощает ошибок вообще. И это было очень круто в обучении, потому что у нас у немногих были критерии, по которым можно считать, нормально ты показал этюд или нет. И на первых курсах обучения это были чисто критерии и больше ничего. Как придумали, как показали, смогли ли сыграть… А на четвёртом курсе был такой случай, например, когда мы с Ярославом делали этюд, сцену из «Вишнёвого сада», где Варя заехала палкой по Лопахину, и мы его сделали вообще не по законам мастерской. И все такие «И чо?». Педагог Сквирский (Вадим Владимирович, актёр «НДТ» - примечание «Около») просил этот этюд показать три раза на трёх разных педагогах, в доказательство того, что возможно, зная и понимая эти законы, сделать шаг от них. Ну, и мы поняли просто, что пойдём дальше. Хотя, конечно, сейчас иногда сильно не хватает именно жестких критериев, так как люди разные, актёры разные и сложно одной понимать уровень профессионализма окружающих.
ОКОЛО: За годы учёбы не было мыслей бросить всё и не идти в эту профессию?
П.Д.: Нет, за годы учёбы на курсе не было, потому что до этого я училась в Москве у Скорика (Николай Лаврентьевич, режиссёр – примечание «Около») и там долго думала, стоит ли вообще идти в эту профессию. У него вот, наоборот, не было никаких критериев, было только «нравится - не нравится» и я не понимала, почему что-то сегодня хорошо, а завтра плохо. И зачем заниматься этим, когда ты настолько зависим от мнения. А когда я пришла на курс к Эренбургу, я поняла, что всё-таки я не там была. Ну, вот когда ты получаешь какую-то базу, школу, ты понимаешь, что к чему, что имеет место быть и как дальше работать. Но самое главное, что я поняла, что работа не мешает жить жизнь, это важно. Почему-то бытует такое мнение, либо я актриса – хорошая актриса, – либо я занимаюсь семьёй, детей рожаю и какую-то свою жизнь живу. То есть, это почему-то разделено, по крайней мере, среди актёров такое мнение есть. И я очень долго думала, что раз я пошла в эту профессию, сделала выбор, то типа лишаюсь остальной жизни. А потом я подумала: «Не фига, я могу это всё вполне совмещать и даже своим примером показывать, что это реально, что это ничему не мешает».
ОКОЛО: И как ты держишь баланс?
П.Д.: Я не хочу это разделять. Тем, кто думает, как быть, не нужно думать, что профессиональный успех – это настоящий успех, а то, что ребёнка родила – это не успех, а так, придаток. А это тоже успех. И тогда оно всё естественно складывается. Ребёнок, например, пошёл – это тоже успех.
ОКОЛО: Ты говоришь, что во время учёбы не возникало мыслей всё бросить. А потом?
П.Д.: Я устроилась в Москве в театр, работала. Мне там всё нравилось, но это не совсем то, чего я хотела. И я тогда думала, что, если что-то не получается, то может, оно и не надо. Но нет, надо. Просто каждому своё время.
ОКОЛО: Это ты говоришь про московский проект Новый Арт Театр & Студия «Я сам Артист»?
П.Д.: Да, я год жила в Москве. Там приличный режиссёр был, он, к сожалению, уже умер. И мне давали сразу хорошие роли. Я как-то во всё это ввелась, поработала и поняла, что когда будет следующая работа, я не знаю, и что я больше могу, чем то, что мне предлагают. Значит, я не смогу это реализовать и буду страдать. Не то, чтобы я хотела чего-то огромного, какого-то величия, просто я понимаю, что мой организм может больше, может говорить о более сложных смыслах, а когда это не будет востребовано, то я боюсь, что пойду во все тяжкие (смеётся – примечание «Около»).
ОКОЛО: Как попала в Камерный театр Малыщицкого (КТМ)?
П.Д.: Я пришла на прослушивание, меня подружки позвали. Показала этюд, и меня одну взяли с прослушивания. Я уже приехала из Москвы, жила в Питере. Один год я полностью прожила в Москве, а на второй год мы с Ярославом – такие: «Ну, чо? Мы год прожили раздельно, и что дальше? Ну, давай, вместе, типа, жить» (смеётся – примечание «Около»). Договорились, что я остаюсь тут, и мы решили сами делать спектакль ('Ода к радости', может кто видел) и репетировали с подружками, которые как раз меня и позвали на прослушивание в КТМ. А я, на самом деле, не смотрела там ни спектаклей, ничего. Я знала, что Шерешевский хороший режиссёр, ну, и всё.
ОКОЛО: Ты сразу чувствовала себя комфортно в таком камерном пространстве театра, где зритель совсем рядом, а сцены, считай, и нет?
П.Д.: Мне сразу было комфортно, хорошо, и я была очень рада, что такая чернуха. Ну, хорошая. Потому что мне после Москвы надоело играть положительных героев. Не то, чтобы положительных – все герои положительные – просто всё равно есть какой-то жанр и в этом жанре свои способы существования. И мне было даже удивительно, что Пётр Юрьевич мне предложил Дотти. Я - такая: «Ну, не фига». А это именно то, что я и в НДТ играла – неблагополучных подростков, например, Лизу Хохлакову. И я просто была рада, я сыграла первые два спектакля и уже чувствовала себя своей вполне. И чувствовала, что мне хорошо.
ОКОЛО: То есть тебе было хорошо начинать с такого жёсткого материала?
П.Д.: Да, вообще зашло. Я, наоборот, была так рада. Ура, чернуха, наконец-то!
ОКОЛО: Давай поговорим о Петре Юрьевиче. Какой он?
П.Д.: Мне было с ним всегда очень удобно работать. Может, он подход ко мне нашёл. Он ученик Малочевской, я ученица Эренбурга, – а они оба учились у Товстоногова. И он со мной говорит на моём языке, он знает мой язык. Он со всеми говорит на разном языке, он ни с кем не говорит так, как со мной. Так же, как он не говорит со мной как с кем-то другим, ну, то есть, не то, что я особенная. Когда он говорит, я всё прекрасно понимаю, у меня нет никаких домыслов – я их ненавижу – мне не нужно думать, гадать, что же он сказал, что имел ввиду, пытаться вечно переводить на свой язык. С Петром Юрьевичем, к счастью, у меня один язык, и мне легко. А какой он человек… Он, мне кажется, достаточно закрытый. Может быть, год назад я бы сказала какой он, а сейчас я смотрю, что он открывается всё больше, но, вместе с тем, я понимаю, что я очень мало его знаю.
ОКОЛО: Недавно КТМ вернулся из Екатеринбурга, куда летал в рамках проекта «Большие гастроли». Там совершенно другое строение сцены и зала – зрители сидит внизу и на отдалении. Каково было играть там?
П.Д.: Очень круто. У нас был «Гамлет. eXistenZ». Я очень люблю нашу сцену в КТМ, но там были совсем другие ощущения, когда между тобой и зрителем есть воздух. И ты понимаешь, что зритель видит не только твой крупный план, а что они видят тебя полностью. Я, вообще, против разделения театров на большие и маленькие, везде нужно по-человечески. Но это ощущение, когда к тебе привлечено внимание всего большого зала – это совсем другое. Ты какой-то частью понимаешь, что тебя видят. Я, обычно, очень земной человек, но я
скажу, что на большой сцене энергия течёт по-другому, вот так это ощущается. Но когда я читала лекцию (в спектакле «Сирены Титана» – примечание «Около») о Господе Всебезразличном – это совсем другой опыт действия и это было сложно. Дело даже не в том, что зал был большой, а в том, что зритель был к этому материалу не готов. Например, зрительницы говорили «Так, а спектакль-то когда начнётся?», а другой мужчина вышел и ругался, что я проповедую какую-то религию тут. А на днях я играла в нашем зале, и я сижу и думаю – мне теперь ничего не страшно. Так круто, когда зрители знают куда идут. Они все сидят, реагируют, поддакивают, и ты понимаешь, что будет круто просто. Да и на самом деле это была очень крутая лекция, на одной волне со зрителем – и это реально включить их в свою волну, а в большом зале – очень сложно было.
ОКОЛО: Изначально не было роли Лектора в «Сиренах Титана»?
П.Д.: Да, был только Сэло. Я, конечно, ходила и ныла, что у меня маленькая роль. А ещё Пётр Юрьевич придумал, что последний монолог звучит из телефона, и вот я страдала, заражала всех негативной энергией. Но я без злого умысла – время сейчас по-другому воспринимается мной, потому что вот уйду я на четыре часа из дома на репетицию и для меня эти часы очень ценны. И когда я ухожу на репетицию, я хочу по максимуму выложиться, тем более, это был мой первый полноценный репетиционный процесс, в котором я участвовала с Федей (сын – примечание «Около»). И, конечно, я хотела выжать по максимуму из того, что имею. Выжать не получилось, и когда появился Лектор, то Пётр Юрьевич предложил эту роль мне и Наде (Надежда Черных, актриса, режиссёр – примечание «Около») изначально. Потом присоединился Рома (Роман Мамонтов, актёр – примечание «Около»). И очень интересно, что в спектакле «Дания тюрьма» я имела опыт работы с большим текстом и для меня это как бы уже показатель качества что ли.
ОКОЛО: Скучаю по этому спектаклю…
П.Д.: Этот спектакль, в котором ты существуешь такой, какой ты есть, не нужно входить в воду какую-то. В «Киллере Джо» надо входить как раз, возвращаться. А «Дания» она всегда, наоборот, шла на рост личности. И Лектор он тоже на рост личности, то есть, я такая, какая я есть сегодня, вхожу в эту лекцию и читаю её от себя. А Сэло всё равно персонаж – и очень гибкий, и тоже в него можно входить сегодняшним, но это сложнее. Интересно, что, когда мы начали делать сцены с Сэло, я решила их сделать максимально яркими, с открытым темпераментом, так как мне это сложно играть по обстоятельствам характера, и я бы хотела вырасти в эту сторону, научиться это лучше играть. И поэтому для меня Сэло тоже роль, которая дала мне рост. Но, конечно, я всё равно спектакль воспринимаю с той точки зрения, что у меня две роли. Если бы была одна, я б не знаю… Вообще, Пётр Юрьевич сказал, что так больше делать не будет, потому что мы все актёры очень…Ну, нельзя сказать, что мы расстроились, нет. Просто это очень обидно, когда ты выпустил спектакль, а тут не твой состав играет и он не хуже. Без тебя. То есть, это довольно сильный удар по самолюбию. Это достаточно сложный опыт выпуска этой работы, когда ты сидишь и смотришь, как твои роли репетируют, и ты ничего не можешь с этим сделать. Да, это даёт толчок составу, который смотрит, сделать лучше, но не хочется конкурировать.
ОКОЛО: Я общалась с Антоном Падериным, и он говорил, что ему не мешало то, что он смотрел другой состав с Сашей Худяковым. А вот Саше было тяжело смотреть, как кто-то делает иначе – об этом он упоминал в одном из интервью.
П.Д.: У Антона просто больше опыта работы в больших театрах, он больше к этому привычен. Это важно, например, у меня даже на курсе не было дублёра. Я тоже очень ревностно отношусь к дублю. Когда меня вводят – нормально, а когда вместе выпускаем или вводят кого-то ко мне, то я ревную.
ОКОЛО: Как ты работаешь над ролями?
П.Д.: Я пишу дневник в тетрадке, но это больше для того, чтобы текст выучить. Но, вообще, текст я легко учу. Я пытаюсь разобрать по школе – что я хочу, что мне мешает. Вот недавно с Павловичем (Борис Павлович, режиссёр – примечание «Около») разговаривала интересно, и он говорит, что, ну, вот кто уже сейчас по методу действенного анализа сцены разбирает?! А я такая: «Ну, я». Он такой: «Серьёзно?» (смеётся – примечание «Около»). Возможно, они построены не по методу действенного анализа изначально, но я-то как актриса должна понимать куда направлять свою энергию, как она течёт здесь, как в оценке преломляется и как она потом продолжается.
ОКОЛО: Есть по проектам что-то новое, в процессе подготовки?
П.Д.: Да, но всё сейчас ещё в подвешенном состоянии. Мы выпускаем с Ярославом – он режиссёр и драматург – спектакль в лаборатории Плохого театра. Это будет «Акйач». Идёт «Чайка» в театре, а мы находимся в женской гримёрке. И вот про женскую гримёрку в современном театре спектакль. Мне кажется, это интересно, потому что у Чехова пьеса написана про театр, и мы играем актрис, которые сейчас играют «Чайку», это получается даже не одна отсылка к Чехову. Ну, такой постмодерн в квадрате. Есть ещё один проект – мы пытаемся делать «Лес».
ОКОЛО: Спектакль-грибница с Павловичем?
П.Д.: Ну, с Борисом – не с Борисом… Он, вообще, даёт такую свободу. А третий проект – мы восстанавливаем «Постскриптум», но уже с актёрами КТМ. Это спектакль про «Синего кита».
ОКОЛО: Полина, это отличные планы!
П.Д.: Ну, да, но всё должно было выйти, вроде как, до конца сезона, а сейчас я понимаю, что ничего до конца сезона не выйдет. Например, в «Лесе» у нас очень сложная тема, мы пытаемся разобраться со своими родственниками. Лес - материя, то есть то, из чего мы состоим. И там оно как психотерапия работает, какие-то откаты такие жёсткие назад происходят, что вроде бы куда-то продвинулись, а потом я прихожу и сообщаю, что не уверена, что могу об этом говорить. Но это очень важно, мне кажется, сейчас важно вспомнить откуда мы, чтобы понять, куда идти дальше.
ОКОЛО: То есть движущая сила готовящегося спектакля – это вы сами, так как Борис Павлович сам говорил, что в «Лесе» он не совсем режиссёр, он находится просто рядом, подсказывает.
П.Д.: Движущая сила – это мы с Настей Бешлиу, у нас на двоих спектакль. С нами драматург Эля Петрова. И мы втроём пытаемся что-то делать. У каждого свой метод, у каждого своё представление о театре – это тоже тормозит, с одной стороны, а с другой даёт какие-то новые грани и развивает нас, что интересно. Я с одной репетиции прихожу, такая, ну, нет, так невозможно работать, я вообще не понимаю… Дисконнект. Проблема в том, что мы просто говорим на разных языках и нам приходится друг другу что-то бесконечно переводить. С одной стороны, это очень бесит, а с другой - ты слышишь, узнаёшь другую сторону, и это обогащает.
ОКОЛО: Про что твоё творчество?
П.Д.: Я недавно решила, что про любовь. Я как-то кормила Федю перед сном и ко мне озарение такое пришло. Я к этому выводу пришла, потому что я очень долго думала, что вот, наверное, я про то, что я какие-то там смыслы несу, доношу смыслы о мироустройстве, может быть. Или о творчестве. Я серьёзно над этим думала – о чём я. А потом оно просто пришло, что всё, что я делаю – все мои спектакли, все мои работы – они все про любовь, причём в большом смысле. Не только про любовь мужчины и женщины, а про любовь к миру, семье, человечеству. Любовь – это же и прощение. А у всех же много косяков.
ОКОЛО: Как вам работается вместе с Ярославом? То, что он твой муж как-то мешает или, наоборот, помогает в совместных проектах?
П.Д.: Это для нас семейное времяпрепровождение. Для меня важно в партнёре именно сотворчество. То есть, если бы мы не делали вместе что-то творческое, то может ничего бы не вышло. Для меня это ключевой этап. Я хочу иметь партнёра не только по домашней уборке, а именно такого же человека, который мыслит так же как я, который смотрит на жизнь так же как я. А как это могло бы быть, если бы он не занимался этой же профессией? То есть, я бы пыталась вечно всё переводить, и никуда бы мы не ушли далеко. А если изначально ничего не нужно объяснять, то можно размышлять дальше, тут что-то интересное начинается рождаться, какие-то смыслы. Если вылезают какие-то личные проблемы у нас во время работы, то в конце концов они только преобразуются.
Текст: Дарина Львова
Фото: Наталья Тютрюмова
