"Любовь между мужчиной и женщиной - всегда борьба", утверждает героиня спектакля "Отец" в театре "Суббота". Почти два года назад режиссёр Сергей Азеев обратился к одноименной пьесе шведского драматурга Августа Стриндберга, чтобы исследовать этот тезис соперничества, а также заставить задуматься – действительно ли нельзя точно знать, кто отец любого ребенка. И нужен ли отец вообще?
Шум моря. Крик чайки. Пастор на белоснежном диване (художник Сергей Илларионов). У микрофона замерла монахиня в белоснежных одеждах. Спектакль начинается ещё до того, как зрители расселись на свои места. Прологом идёт сцена бастующих против патриархата монашек — в программке они обозначены как Гельт (Наталия Басистая); молодая госпожа; первая госпожа, мать 36-ти детей; вторая госпожа, пожилая старая дева. Они ярко пропевают свой протест в глубине сцены, подкрепляя слова игривыми танцами (хореограф Полина Митряшина). С ними безуспешно (он в явном меньшинстве и намного тише) пытается полемизировать некто Старший. Вдруг свет мигает (художник по свету Андрей Лебедь) и перемещается на передний план, к пастору в исполнении Ивана Байкалова, сидящего до этого в темноте на авансцене.
Первая сцена и обозначает всю коллизию постановки. Пастор, ротмистр Адольф (Андрей Гульнёв) и его подчинённый Нёйд (Владислав Демьяненко) говорят на тему возможного случайного отцовства последнего. Нёйд не уверен, что он отец ребёнка своей подружки — «если бы я знал наверное…что это мой ребенок, но ведь этого никогда нельзя знать... А всю жизнь возиться с чужим ребенком, тоже не очень приятно…».
Сюжет порождён многочисленными разводами и личными драмами самого автора – Стриндберг выплеснул в трагической пьесе свои архаичные взгляды. И для 1887 года они выглядели весьма органично, но в 2022 году такой материал смотрится местами комичным и даже нелепым. Но всё же пьеса не потеряла свою актуальность — мужчины и женщины всегда яростно спорят о своих правах, женский пол справедливо считает, что его ущемляют, нужно давать отпор мужскому укладу жизни и «надо бастовать». А мужской пол резонно утверждает, что раз он содержит женщину, то его мнение главное.
И очередной взгляд на этот извечный конфликт проходит через призму взаимоотношений в отдельно взятой семье. В ней идёт непримиримая борьба за власть ротмистра и его жены Лауры (Софья Андреева) — и это не простое столкновение интересов, а жёсткая война полов за влияние, за главенство и прерогативу решать – что делать с их единственной дочерью Бертой (Валерия Ледовских). Отец хочет, чтобы она уехала в город и стала учительницей, а мать желает для неё карьеры художницы и не отпускает из родного дома. Что хочет сама Берта, их мало интересует. Сами они спрашивают её мнение, но для проформы, на самом деле они оба не считают, что она вправе выбирать своё будущее, и какое у неё может быть мнение по этому вопросу, ведь она ещё подросток.
Параллельно основному сюжету развивается дополнительный – Чайка (Владимир Шабельников) и Сезезень, он же Утка (Григорий Татаренко) пытаются понять природу главенства мужского и женского на примере растений, насекомых и животных. И все их исследования приводят к выводу, что при взращивании потомства, в продолжении дальнейшей жизни любого биологического вида отец выполняет второстепенную функцию и нужен обычно лишь как тот, с помощью которого это потомство появляется. Чайке очень грустно от этих мыслей, а вот Селезень радостно носится по сцене и озвучивает в подтверждение этого заключения всё новые и новые примеры.
В какой-то момент Чайка с Селезнем, а с ними и весь зрительный зал оказываются на типичном ток-шоу средней руки с ведущим, который не в состоянии произнести реплику с первого раза и просящего ещё дубль, и где публике на экране высвечиваются подсказки, что им следует делать — «аплодисменты», «недовольный гул». «Четвёртая стена» исчезает, чтобы и зрители поучаствовали в этом перманентном судорожном конфликте. Камера, мотор, записываем.
Главный герой выглядит и изначально ведёт себя так, будто бы он заранее уже сдался. Он готов был «сломаться» под прессингом жены, кормилицы (Анастасия Резункова) и доктора Эстермарка (Григорий Сергеенко) задолго до их активных действий. Он кричал и бранился на них, но это выглядело неубедительно и формально, заблаговременная капитуляция была налицо. Казалось, что он со вздохом облегчения соглашается стать сумасшедшим, хоть и удивляется такому положению вещей. Тем печальнее, что, несмотря на свой уступчивый в конечном итоге характер, он становится не только сумасшедшим, но и вовсе на грани жизни и смерти, жалко сидящим на диване. Над ним нависают все женщины его семьи — и все они одеты во что-то красное, подчёркивая жестокую судьбу ротмистра. Он потерял работу, уважение, здоровье и, считай, жизнь. А мать получила то, что жаждала больше всего — власть над дочерью и главенство в семье.
Все полтора часа – размышления по кругу на одну и ту же тему — власти полов и демонстрация того, на что может пойти женщина, чтобы победить в борьбе за неё. Например, утверждать, что дочь не от мужа и целенаправленно сводить его с ума. Драматург и режиссёр напоминают, что семьи могут быть и такими — никогда не любящими друг друга, терпящими по необходимости и живущими вместе много лет под одной крышей.
Финальная молитва, возносимая Деве Марии ("Третья песня Эллен", она же «Ave Maria» Шуберта) звучит как призыв быть добрее. Ну, или смириться с тем, что есть.
Текст: Дарина Львова
Фотографии Алексея Иванова