Джаз-бэнд Федора Кувайцева исполнил в Большом зале филармонии знаменитые мелодии, вдохновленные новоорлеанским джазом, 16 ноября.
В этом году отмечается 100-летие российского джаза. Основоположником «нашего» джаза является Валентин Парнах – российский поэт, музыкант, танцор и хореограф. Летом 1921 года в Париже он послушал выступление джазового коллектива Луиса Митчелла из США, которое привело его, как и весь Париж, в восхищение. После этого концерта Парнах пишет несколько стихотворений, посвященных джазу, а затем решает познакомить с новым музыкальным стилем свою страну. Он закупает огромный комплект музыкальных инструментов, привозит их в Москву, находит талантливых музыкантов и организовывает джазовый коллектив, первое выступление которого состоялось 1 октября 1922 года и имело оглушительный успех. Эта дата становится днем рождения российского джаза. В связи со 100-летним юбилеем во многих городах нашей страны сейчас проходят джазовые фестивали и концерты.
3 ноября в Большом зале филармонии прошел вечер джазовых стандартов в рамках XIII Международного фестиваля камерного исполнительства «Серебряная лира», а 16 ноября выступил джаз-бэнд Фёдора Кувайцева.
Хорошо делает филармония, приглашая на свою сцену представителей "не своей" музыки. Постоянные любители классической музыки, не столь часто посещающие другие сцены и площадки города, могут в привычной обстановке и с учётом своих соответствующих пристрастий послушать "другую" музыку. Может быть, именно этим можно объяснить не совсем привычное впечатление от джаз-бэнда в здании бывшего Дворянского собрания.
Музыканты вышли на сцену в классических черных костюмах с черными же бабочками. Для филармонии - понятно, для джаз-бэнда - ? Конечно, выступление в строгих костюмах, соответствующих месту "проведения мероприятия" распространено и понятно. Но видеть в такой одежде чинно играющих музыкантов, исполняющих, к примеру, "Crazy Rhythm" или "I Scream" и, тем более, слушать это, церемонно сидя на стуле, не притоптывая ногой и не отбивая такт, ну очень трудно! Впрочем, некоторые "джазовые правила" имели место быть: хлопали сразу после удачного солирования в отличие от обязательного молчания между частями классического концерта, симфонии etc. Во втором отделении кто-то восторженно, хотя и неуверенно, свистнул, но тут же сник, вероятно, испугавшись, в определённом смысле, своего mauvais ton'а.
Впрочем, программа, представленная в этот вечер, была хороша и репрезентативна. Наряду с джазовой классикой (Д. Эллингтон, Д. Гершвин, Уильям К. Хэнди) были исполнены мелодии известных джазовых композиторов (П. Барбапен, М. Якус и др.). Федор Кувайцев подтвердил свою славу едва ли не лучшего джазового кларнетиста страны, трубач Александр Киахиди, играющий с Кувайцевым ещё со времён их совместной работы в легендарном оркестре под управлением А. Канунникова, также был великолепен! Собственно, был хорош весь ансамбль, включающий, кроме названных, Александра Козлова (тромбон), Валерия Скворцова (фортепиано), Владимира Козлова (контрабас) и Константина Кувайцева (ударные).
Название программы звучало так: ""Мелодии любви Нового Орлеана". Играли, повторим, хорошо! Недаром ансамбль Фёдора Кувайцева считается одним из лучших диксилендов страны. И, вместе с тем, джаз, несомненно, был странен в грандиозном, монументальном зале, украшенном коринфскими колоннами на фоне классического органа. К тому же, памятуя, что джаз отечественные музыканты играли нью-орлеанский, одно размышление, навеянное старой, но верной мыслью, приводило к пониманию причины не совсем адекватного восприятия звучащих мелодий: американский джаз нельзя "по-настоящему" играть не американским джазменам. Это - как Пушкина читать хоть и в хорошем, но переводе! Есть какие-то флуктуации, шероховатости, может быть, даже фальшивые ноты при исполнении джаза, являющегося, по сути, импровизацией. А это то, что сразу наполняет джаз настоящей живостью, особой реальностью, непередаваемой экспрессией, словом, всем тем, что даёт возможность воспринимать эту музыку с исключительной сочностью и тем, что можно обозначить "настоящим американским джазом". У джаз-бэнда Федора Кувайцева мелодии звучат живо, бойко, но как-то очень правильно и «как по нотам»! Здесь имеется в виду образность, а не точность; впрочем, играли музыканты как раз по нотам.
Вообще, отличие джаза Нового Света от Старого можно охарактеризовать словами одного из великих музыкантов, утверждавшего, что по-настоящему джаз должен играться в темноте, одиночестве, самому себе, и чтобы никто, кроме самого себя, его не слышал. Вектор же европейского джаза всегда тяготел к зрительскому шоу - блестящему, но более "механическому", не "забирающемуся в печёнки", не разрывающему сердце и не влезающему в душу, вместе с тем, умеющему себя "подать". Что парадоксально отличает европейский кинематограф от классического кинематографа США. В последнем главным является некая story, требующая от зрителя заинтересованно следить за развитием сюжета, но, в отличие от старосветовского, меньше затрагивающем глубокие проникновенные чувства души.
И, под конец: совершенно неожиданным было исполнение джаз-бэндом на бис совсем не джазового произведения – песни «Дружба». С чем это было связано: с демонстрацией разносторонности ансамбля или особой историей этой мелодии, осталось секретом. История же эта, сама по себе, впрочем, весьма любопытна. «Веселья час и боль разлуки...», - песню с этими словами распевала вся страна после выхода в 1937 году пластинки с этой композицией. Автор музыки – композитор с необычным для СССР именем – Поль Марсель.
Поль Марсель родился во Франции в семье эмигранта из России Александра Иоселевича, занимавшегося революционной деятельностью под разными фамилиями. Один из псевдонимов отца, Александр Русаков, становится его настоящим именем. Во Франции отец композитора попал в тюрьму, а затем вместе с семьей был выслан в Россию. Поль Марсель закончил Ленинградскую консерваторию, блестяще играл на фортепиано, писал музыку на стихи современных поэтов, дружил с Есениным и Хармсом, первой женой которого была его сестра – Эстер Русакова. Но в конце 30-х годов вся семья Поля Марселя была репрессирована, а затем и он сам был арестован и сослан. Количество пластинок с его песнями возрастало, но авторство приписывалось другим людям. После освобождения из лагеря Поль Марсель смог вернуться в Ленинград только в 1956 году и помог ему в этом друг юности – Дмитрий Шостакович.
Возможно, выбор джазовым коллективом этой композиции для завершения концерта – это дань уважения Полю Марселю – прекрасному композитору и человеку с необычной судьбой.
«Давай пожмем друг другу руки и в дальний путь на дальние года», - словами из песни «Дружба» попрощались музыканты со слушателями.
Текст: Юрий Ильин