Зритель видит семь лодок на сцене и металлический с мутным блеском щит на заднике. Цепи лодок опущены вниз, в уключинах нет весел, бок о бок они стоят на сцене, заполняя все пространство собой. Медленно или чуть быстрее актёры каждый на свой манер заходят в лодки, рассаживаются и замирают. Всех их теперь несут воды колдовского озера, вёсел нет, парусов тоже, всё подвластно лишь одному течению, течению жизни. Лодки раскачиваются, слышен плеск воды о борт. Течения в озёрах бывают разные - ветровые, дрейфовые, разрывные и даже инерционные. 7 и 8 октября в МДТ состоялась премьера спектакля Льва Абрамовича Додина "Чайка".
Персонажей в пьесе осталось лишь семь - три женщины и четыре мужчины, как отмечает сам Тригорин (Игорь Черневич). Масштаб героев поменялся, здесь нет главных, все персонажи равного масштаба, равной трагедии, им оставлено именно столько реплик, сколько нужно, чтобы выразить суть их жизни. Перетасованы фразы, события, но это никак не меняет их судьбу. Они всё равно разговаривают, спорят, входят в творческий экстаз, стреляют, поют и танцуют. "Чайка" - не праздник в ритме джаза, как это было в "Пьесе без названия", это не азартное веселье, когда всё пошло к чертям, как в "Вишневом саду", это возможность сбросить накал, который образуется у встревоженных людей, привыкших больше чувствовать, чем созерцать.
Они любуются красотой молодости, как герои Соррентино, взлетают, как птицы, чтобы пересесть в другую лодку или же вовсе улететь. Лодка даёт много пространства для маневра: можно упасть на дно, опасно стоять на борту, сжавшись сидеть на носу, или вызывающе болтать ногами, свесив их в воду.
Спектакль начинается внезапно со сцены показа пьесы Треплева (Никита Каратаев) “львы, орлы и куропатки”, что дает эффектное и резкое погружение в мир "Чайки". Именно это созданное Костей описание жизни в пьесе будет давлеть над спектаклем на всем его протяжении. Сначала текст пьесы произносится Заречной (Анна Завтур), как страшная песня сирены, которая завлекает моряков на погибель. Второй раз этот текст произнесёт сам автор - Треплев, как отчаянный, полный боли манифест своей жизни.
В чайку стреляют болезненно много раз, от этого становится жутко. У Додина это убийство не от нечего делать, а вполне осознанный акт жестокости. Тут все вполне осознанно жестоки к себе или к другим. Но при этом они способны на самоотреченную любовь. Их лихорадит весь первый акт. Занавесом в спектакле выступает выбеленное солнцем, потрёпанное ветром полотнище, сшитое из старых военных палаток.
Второй акт начинается с перемены сценического оформления. Лодки лежат на берегу, днищем вверх. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно. Кутаются в пальто и гулко вышагивают между рядами лодок герои. Живые призраки самих себя. Прошло два года, и то, что произошло, хочется рассказать покороче, и в общем-то личная жизнь не удалась. И растерзанное тело чайки превратили в чучело, изящный и пугающий предмет интерьера. Застреливший её стреляется, ушедшая возвращается, и есть ангажемент на всю зиму, всё хорошо, это лишь комедия жизни, где все мы отправлены в путь на лодках без вёсел или у нас их вырвали, и, оттолкнув, отправили в путь. Не забудь забрать с собой камень из "Чевенгура", и реши сам, уйти с ним под воду или оставить в саду камней.
Текст: Наталья Яковлева
Фотографии: Виктор Васильев