20 июня на сцене Александринского театра состоялся показ постановки «Чайка. Балетная история» Театра балета Бориса Эйфмана (премьера была 22 февраля 2022 года).
Народный артист, лауреат премий «Золотая Маска» и «Золотой Софит» Борис Яковлевич Эйфман, хореограф-философ, создатель уникального психологического балета, в этом году отмечает 45-летие своего театра. В его постановках всегда есть сюжет, Эйфман переносит на язык тела романы Пушкина, Фицджеральда, Толстого, Достоевского, не иллюстрируя культовые произведения, а демонстрируя собственную интерпретацию. Не стала исключением и чеховская «Чайка», погружающая зрителя в обратную сторону закулисья. По словам Эйфмана, «за внешней размеренностью сюжета скрывается лабиринт важнейших философских идей». Спектакль — не возрождение балета 2007 года, а новое переосмысление чеховской пьесы. В «Чайке», как и в других балетах Эйфмана, представлено все многообразие танца - от неоклассики до модерна.
Из усадьбы действие перенесено в репетиционный зал, где одержимый поиском нового языка танца Треплев (Олег Габышев) стремится побороть приверженца классики — мэтра Тригорина (Сергей Волобуев), который ставит свою версию «Лебединого озера». Есть ещё Нина Заречная (Виктория Мокроусова), юная артистка, мечтающая о славе и внезапно получающая партию Одетты, и ее соперница — прима Аркадина (Елизавета Хохлова). Дружба-ревность-сжигающая зависть восторженной юной Нины и точёной, резкой, натянутой как струна Аркадиной порой напоминает перипетии «Чёрного лебедя» Даррена Аронофски.
Спектакль начинается с пластического монолога Треплева. Он заключен в некое подобие металлического куба, в котором ему тесно. Треплев пытается раздвинуть грани-рамки, создавая новые причудливые формы и конструкции, и постепенно выбирается наружу - воплощать свои творческие идеи.
Декорации Зиновия Марголина, театрального художника, обладателя высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит», лаконичны - танцевальный класс со станком, потолок из стекла и металла, лампы и появляющийся время от времени занавес. В этом репетиционном зале Треплев пытается вдохновить труппу, заразить ее любовью к contemporary. Вот они натягивают яркие цветные толстовки на пачки и самозабвенно разогреваются перед репетицией — но через пару минут это самоуправство прекратит властный Тригорин.
Главным героем, «чайкой», взлёту которой не суждено состояться, в версии Эйфмана будет Треплев, а не Нина Заречная. Но партий у его антагониста Тригорина, в которых он все больше раскрывается и становится понятнее зрителю, не меньше — возможно, и сам Тригорин начинал когда-то свой путь как хореограф-новатор? Кстати, сам Эйфман не раз признавал, что в нем живут и мэтр Тригорин, и вечный экспериментатор и бунтарь Треплев.
Противопоставление героев в спектакле - не только в пластике, но и в музыке. В партиях Тригорина звучат фрагменты из произведений Рахманинова, а Треплев танцует под музыку Александра Ситковецкого, одного из первых исполнителей рок-музыки в Советском Союзе. Борис Эйфман уже сотрудничал с ним ранее — произведения музыканта звучит в балете «Евгений Онегин».
Одной из самых запоминающихся сцен в балете является тот самый перформанс о мировой душе со «львами, орлами и куропатками», изобретательно решенный в виде множества фигур, скрытых под полотном, извивающихся и принимающих самые причудливые и пугающие формы. На закрытом показе Аркадина не оценит такое современное видение и просто уснёт, чуть не упав со стула, повергнув модерниста Треплева в бешенство.
Но тщетны поиски и борьба Треплева. В финале он, осознав, что у его творчества нет будущего, громко кричит от боли и ярости, а после смиряется. Действие закольцовывается — снова появляется тот самый куб, но Треплев уже сам сдвигает его грани и замирает, скованный классическими рамками.
Творческая гибель ждёт и юную Нину — за её быстрым взлётом следует падение. В финале "умирающий лебедь" оказывается в мужском клубе - распятая на столе, широко раздвигающая ноги в рваной пачке. В «Чайке» сплетаются размышления о противостоянии традиционных и новых форм, о муках творчества, жестокой театральной изнанке, разбитых мечтах и обреченности творца на одиночество, а ещё о таинстве рождения произведения искусства.
И как тут не вспомнить, что на этой же самой сцене 126 лет назад состоялся первый показ спектакля по пьесе Чайка, который зрители не приняли и раскритиковали в пух и прах, посчитав чересчур новаторской и непонятной.
Текст: Наталья Стародубцева
Фотографии предоставлены пресс-службой Театра Эйфмана