Выставка Татьяны Бугаенко "Миражи" открыта в музее современного искусства Эрарта с 30 марта по 3 июля. На выставке представлено более тридцати работ, по большей части пейзажей. Мы поговорили с Татьяной Бугаенко и куратором выставки Владимиром Назанским.
Татьяна Бугаенко — живописец и график, родилась в 1962 году в Омске в семье художников. С 1986 года была участницей более 400 выставок: региональных, всероссийских и международных, 32 из них были персональными. Член Союза художников России и Международной ассоциации пластических искусств (IAA/AIAP UNESCO) с 1991 года, с 2013-го — почетный член Творческого союза художников России. С 2001 года Татьяна Бугаенко преподает на кафедре дизайна в ИДЭС ОмГТУ. В 2014-м художница была избрана членом-корреспондентом Петровской Академии наук и искусств.
ОКОЛО: Как вы подбирали работы для этой выставки?
Татьяна Бугаенко: Работы подбирал куратор, приехало их значительно больше. Чтобы сложилась цельная экспозиция нужно учитывать множество нюансов вплоть до цвета стен. Это первая моя выставка в Эрарте, первая в Петербурге. Объединяющей темой стали «Миражи». Хотелось, чтобы у зрителя возникало чувство дежавю: цвет имеет волновую природу, и каждый человек реагирует по-своему, у каждого свои ассоциации.
ОКОЛО: Городской пейзаж ваша основная тема?
Т.Б.: Нет, я и портреты, и натюрморты пишу, и жанровые композиции. Акцент на пейзажах - выбор куратора.
ОКОЛО: Как формировался ваш стиль в живописи?
Т.Б.: Я имею классическое образование и считаю, что художник должен быть образован, должен уметь работать в разных жанрах. И те абстракции, которые пишут художники образованные, сильнее и проще в исполнении, несут более сильные эмоции. Я родилась в семье скульптора-монументалиста. Мама художник - полиграфист. Они учились во Львове, потом приехали в Омск. Папа был очень строгий, постоянно говорил мне: «сделаешь раз-со-сто, получится просто»! Я поняла эту поговорку, когда мне было сорок лет! Поняла, что со-сто – это сто! Сто раз. Он так быстро произносил… Мне хотелось добиться объема, а добиться объема в живописи достаточно сложно на самом деле, нужно обладать школой! Мне даже снилось, что я сворачиваю ватман, чтобы был объемный рисунок! Поэтому я много копировала мастеров. Первый мой преподаватель был из Питера, кстати, из Академии имени Репина. Потом я поехала по домам творчества – это была прекрасная школа! Сначала в России, а когда открылись границы - в Югославии и так далее. Сейчас это называется арт-резиденции. Это такой багаж! Вот тут я и формировалась – в моложёных домах художника в 80-ые годы. Наш руководитель, Мухадин Кишев, сумел разглядеть в каждом из нас зерно! Он кабардино-балкарец, живет в Испании, даже музей ему там выделили. Каждый из нас благодаря ему нашел себя, все состоялись, смогли найти свою индивидуальность. Мне он просто говорил: «Таня, закрой мастерскую, отправь всех, у тебя все есть! Работай!» Он умел направить, поднять немножко самооценку. Начинающие художники очень волнуются, нервничают, особенно выставляя работы на суд зрителя. Когда одна работа, две, ты еще можешь ввести в заблуждение, а когда персоналка – ты голый, все всё знают о тебе!
ОКОЛО: Что вас вдохновляет? Заставляет браться за кисть?
Т.Б.: Эмоции, впечатления – это самое главное! Бывает, что-то увидел и сразу схватил эмоцию. А бывает, что увидел композицию… У меня бывали такие случаи: я еду, я вижу композицию, Голгофа мне привиделась, тогда развернули машину, меня высадили, семья уехала на дачу, а я работала. Потому что, если я что-то увидела вдруг – я сейчас напишу. Если я куда-то еду, я всегда с собой беру холсты, кисти, если нет холстов – маленькие картоночки. Потому что та палитра, которую ты используешь на выезде, дома к тебе не придет. Бывают настолько неожиданные цветовые сочетания! Я раньше даже иногда записывала, какие краски смешать, когда не было возможности сразу начать писать. А сейчас так здорово! Приехал куда угодно, купил красочки, палитру. Сейчас палитры прекрасные, выбор красок огромный, работай сколько хочешь! Краски акриловые сохнут моментально, никого не отравляешь, даже соседей.. (смеется), скипидара не надо!
ОКОЛО: Вы говорили, что родились в семье скульптора, но выбрали живопись. А скульптурой не возникало желание заниматься?
Т.Б.: Возникало, но папа как-то деликатно так… У папы были оборваны оба бицепса. Он работал очень тяжело. Монументалист, заслуженный, очень много работ сделал, рубил в камне… Сейчас есть всякие пистолетики бошевские, которые долбят по камню, раньше этого не было. Работали традиционно. Мы же на самом деле иллюзионисты. Это я сейчас даже студентам преподаю. Мы из 2D делаем эффект 3D. Это очень интересно, но это обманка: создать иллюзию, разорвать пространство.
ОКОЛО: Почему в качестве темы выставки вы выбрали «Миражи»?
Владимир Назанский: Показалось, что именно в пейзажах наиболее отчетливо звучит западно-сибирская континентальная тоска по мировой культуре и визуальному разнообразию мира. В Сибири эта тоска настаивается крепче, чем во многих других местах. Особенно в Омске, где вокруг и Западно- Сибирская низменность, и степь плоская до горизонта: можно ехать восемь часов на восток или восемь часов на запад, на север или на юг – будет одно и то же! Это мой взгляд. Может, автор думает иначе, а мне кажется, что это такая эмиграция в мир чистых тонов, колорита, цвета от незамысловатой реальности окружающего мира. Тем более, если человек потомственный художник, получивший классическое художественное образование. Татьяна принадлежит к поколению, которое застало как советские творческие дачи, так и международные резиденции. Только в арт-резиденциях США она бывала, по-моему, пять или шесть раз. География ее поездок это и Европа, и США, и Индия, и Северная Африка. Такое ощущение, что она искала некое внутреннее соответствие идеальному пейзажу в окружающем мире. И в пейзажах вот эта грань между абстрактным пониманием композиции, формы и цвета проявляется чище, чем в портретах или натюрмортах. Нужно сказать, что Омск одно время был художественной столицей Сибири. Там даже была такая группа, не «Бубновый валет», а «Червонный валет», но организатор тот же – Давид Бурлюк. Уже в двадцатые годы там было художественное образование, уже в XIX веке там театр существовал. И Ершов, написавший «Конька-горбунка» из Тобольска переехал в Омск. Конечно, сидевший там на гауптвахте Достоевский вряд ли повлиял на развитие города, но вошёл в историю, как и факт рождения Врубеля или Иннокентия Анненского. Город помнит, как он был столицей России при Колчаке. Там издается газета «Третья столица» до сих пор. В общем, город со своей историей, и люди в нем прикреплены к плоскости суши, над которой им хочется воспарить. И вот это трепетное воспарение… У Татьяны в колорите есть что-то такое, как пыльца, которая осыпается с крыльев бабочек.
ОКОЛО: А как атрибутировать ее жанровую принадлежность? Экспрессионизм?
В.Н.: Насколько может быть продуктивно атрибутировать разные проявления художественной жизни эпохи таких тоталитарных стилистических оценок… Все давно смешалось! Но, конечно, это, скорее, от экспрессионизма. Цветовая выразительность в работах Татьяны достигается использованием цветного грунта, имприматуры, и письмом по мокрому, алла прима. По идее, все это пишется быстро.
ОКОЛО: Схваченное впечатление!
В.Н.: Да!
ОКОЛО: Мы с вами как-то уже обсуждали экспрессионизм, и вы говорили, что наш экспрессионизм «отстает» от западного на пару десятилетий. Но работы Татьяны кажутся достаточно актуальными.
В.Н.: Человеческие чувства отменить невозможно! И там, где их побольше… сказывается некая жизненность в этих произведениях. Я смотрю на них не в контексте логики развития художественного языка. Развитие здесь не при чем. Оно может как угодно изменяться. Мне кажется, оно, наоборот, ушло в какую-то архаику в XX веке. Важен факт какой-то внутренней жизненности, нежели навязчивая жажда новизны и всяческого художественного нарциссизма. Мы видим здесь простой честный факт переживания пейзажа в цвете. И это трогает! Этот художественный язык не уникален. Уникален человек, художник, его личное художественное высказывание.
Текст и фото: Александр Шек
