Научное чувство истины и эстетическое чувство красоты есть одно и то же чувство мира. Это осознали великие учёные, и поэтому творческие силы науки и техники обращались к прогрессивным силам искусства.
Велимир Хлебников
14 февраля состоялось открытие ретроспективной выставки-исследования Лаборатория будущего в Центральном Выставочном зале «Манеж». Проект призван осветить кинетическое искусство в России, и поражает своим масштабом, что, впрочем, свойственно проектам обновлённого Манежа.
Кинетическое искусство построено на принципах движения и игры со светом. Понятие «кинетизм» было заимствовано художниками у физиков. Первыми этот метод обозначили итальянские футуристы начала прошлого столетия; их идеям вторили дадаисты, конструктивисты, футуристы 1930-х. Для авангардистов, тесно связывавших искусство с техническим прогрессом, единственным естественным подходом казалось внедрение присущих машинам характеристик в само представление о современном произведении искусства. Однако самый яркий образ художника-кинета родом из советской политической оттепели 1960-х. Именно неоавангард, не без присущего ему фарса, обозначил роль кинетического искусства в мире стремительно развивающихся современных реалий. И теперь исследователи – на языке изобретённым авангардистами 1920-1930-х – пробивают туннель сквозь время и формулируют всё новые аллюзии на тему, не утерявшую своей актуальности.
Основополагающее начало кинетического искусства – динамика. Будь она естественной, искусственной или вовсе иллюзорной, именно в динамике заключён смысл кинетического произведения. Особая хитрость состоит в том, что само по себе произведение может быть не наделено динамичностью – тогда, согласно теории кинетов, «жизнь» в него вкладывает зритель, по определению ею обладающий.Интонациями сведущего экскурсовода послание выставки в Манеже гласит: «История поставлена на паузу. Столетняя стагнация искусства приводит к цикличности и переосмыслению того прорыва, что сделали авангардисты». В нашей стране в силу исторических обстоятельств тема ожидания и некоторой заторможенности стоит особенно остро – бывшее в период авангарда на передовых искусства, Российское государство десятилетиями оставалось на периферии. И ЦВЗ Манеж не впервые совершает попытку осветить лучшее из современного и напомнить зрителю о достижениях прошлых лет – в рамках отечественной художественной мысли.
Так выставка в Манеже доказывает и значимость послевоенного прорыва: несмотря на эффектность работ безусловных столпов советского авангарда – Родченко, Татлина, Чернихова и других, чьи произведения плотно вплетены в тело экспозиции, – потенциал неоавангардистов, представленных ныне в Манеже, также сложно преувеличить. Русское искусство 1950-1960-х зритель мог бы легко спутать с современными художественными находками, что утверждает его актуальность, отличая его от произведений времён авангарда лишь ракурсом взгляда и градусом его остроты. Двуликий двадцатый век научил художников одновременно лавировать мимо запрещённых тем и находить те искры злободневных мотивов, что позволяли им удерживаться в мировом художественном потоке. Кинетизм стал тем неброским, но точным орудием, с помощью которого художник смог прокладывать безопасные маршруты на карте современного искусства.Итак, кинетизм (и тогда и сейчас) есть очередной художественный импульс по конструированию альтернативной реальности. Авангард тысяча девятьсот десятых продиктовал установку на переосмысление и отказ от «отжившего» – и искусства, и мировоззрения. И неоавангард вторил именно идеям начала столетия. Но поствоенное время предписывало свои установки – особенно в Советском Союзе. По прошествии столетия ретроспективный ракурс оказался самым актуальным – лишний раз провоцируя художественный мир к диалогу с историей, а зрителя к рефлексии на фоне соприкосновения с современным искусством – с 1900-х до наших дней.
Сегодня по залам Петербургского Манежа курсируют люди в характерных халатах – отсылающих к научной природе и выбранного направления, и самого проекта. Выставка состоит из 4 разделов: Лаборатории зрения, Лаборатории искусствометрии, Лаборатории синестезии и Лаборатории среды. У каждого раздела есть свой куратор и своя логика построения.Лаборатория зрения – на самом деле лаборатория обмана, иллюзии или миража. Именно их, как и другие игры с визуальным, изучал и препарировал в своём творчестве авангардист Михаил Матюшин. Столетие спустя художники всё также шутят со зрителем – трансформации их художественных замыслов посвящена Лаборатория зрения.Искусствометрия – семиотический подход к изучению произведения, предлагающий препарирование уже самого произведения посредством математических подсчётов и жёсткой структуризации. Лаборатория искусствометрии нацелена на проведение параллелей между настоящими механизмами и образным устройством кинетических произведений.
Синестезия – явление восприятия, когда один орган чувств (или элемент любой иной системы) возбуждает другой. Произведение в Лаборатории синестезии является своего рода сенсором – а зритель, попадающий в лабораторию, приглашается к диалогу и прямому влиянию на жизнь произведения. Здесь можно видеть звук и слышать свет. Если путешествие по лаборатории пройдёт удачно, зритель обретает новое звание – синестета.Лаборатория среды – модель альтернативной реальности советского человека в период оттепели. Здесь сконцентрированы аллюзии и мечты, которые вот-вот должны воплотиться в жизнь. Здесь же представлены и более прикладные идеи, касающиеся не столько среды в её архитектурном масштабе, сколько романтизированной реальности, футуристической по своей природе.
Всего на выставке представлены порядка 400 работ. Проект подготовлен Центральным выставочным залом Манеж совместно с Третьяковской галереей. Главным куратором выставки является московский специалист по современному искусству, куратор центра современной культуры «Гараж» Юлия Аксёнова. Выставка продлится до 29 марта, и каждый день доброжелательные служители искусства будут готовы помочь зрителям в погружении в отечественное кинетическое искусство – от истоков до наших дней.Текст Дарьи ПлаксиевойФотографии Максима Морозова