Лика Рулла – звезда российского музыкального театра. Она принимала участие в таких мюзиклах, как «Чикаго», «Монте-Кристо», «Анна Каренина», «Голливудская дива». Петербургскому зрителю выпала удача наблюдать за деятельностью актрисы в Санкт-Петербургском театре музыкальной комедии, с которым она работает уже пять лет. После выступления Лики в концертной программе «Хиты Бродвея» мы поговорили с ней о ее сотрудничестве с театром Музыкальной комедии, моноспектакле «Монологи о любви», режиссерском и преподавательском опыте и отношении к Петербургу.
Лика, в этом году исполняется пят лет с момента, как Вы начали сотрудничать с Театром музыкальной комедии. Расскажите, с чего начались Ваши отношения с театром.
Началось все с кастинга в прекрасный проект «Голливудская дива». Меня утвердили на роль этой самой голливудской дивы и понеслось. Это было совершенно новое веяние в моей жизни: новый город, новый театр, ты никого не знаешь, тебя не знает зритель. Я же все-таки больше московская актриса, потому что, к сожалению, большие проекты не имеют возможности выезжать по другим городам. Поэтому я решила пойти другим путем – я сама пошла по городам, и Питер стал первым. Был период, когда я очень активно жила на два города: здесь шли «Голливудская дива», потом «Хиты Бродвея», а после родился моноспектакль «Монологи о любви».
По работе Вам приходится бывать в Петербурге. Какие у Вас отношения с городом?
Для меня Петербург как Бермуды, у меня с ним очень много эмоционально связано. Когда я приезжала сюда как турист, что-то у меня откликалось. Пара мужчин-увлечений, которые были в моей жизни, были питерцами, поэтому здесь происходили все страдания и переживания: я приезжала в город, гуляла по улицам и рыдала (смеется).
Думаю, все неслучайно происходит именно в этом городе. Именно в Петербурге появился проект «Монологи о любви», который сначала родился как сольная программа: здесь я нашла прекрасного музыканта Валерия Прудникова, который откликнулся и помог мне.
Как появилась идея моноспектакля «Монологи о любви»?
Мне давно хотелось поговорить об отношениях мужчины и женщины, о том, с чего любовь начинается, как она развивается и в какой момент вдруг уходит. Что происходит, почему, что переживает женщина в эти моменты и как она возрождается из пепла как птица-феникс? Каждая женщина через это проходит: ее не понимает мужчина, а она не понимает мужчину. Это два космоса, которые никак не могут слиться воедино. Все хотят любить по-настоящему и все ищут эту любовь, но почему-то, когда люди встречаются, они не могут об этом честно и прямо сказать, все время что-то происходит.
Мне говорят, «Монологи о любви» - очень женский спектакль, но я думаю, что он также и для мужчин. Поскольку он интерактивный, я спускаюсь в зал и общаюсь со зрителями, так как мне важно зацепить их, увидеть их глаза. И мне нравится наблюдать за мужчинами, которые боятся в этот момент смотреть на сцену, интересно взять мужчину за руку и «пролезть» в него для того, чтобы понять. Ведь мужчины тоже очень одинокие и ранимые и как раз-таки поэтому они это не показывают.
Насколько Вам вообще нравится общаться со зрителем?
Мне очень нравится. А, так как этот спектакль родился здесь, он для меня очень знаковый. Мы наконец-то потихонечку дошли до 25-го показа (21 ноября пройдет 25-й спектакль. – Прим. авт.). Также мы успели съездить с ним на гастроли в два города: в Ригу, когда он только-только родился, и Екатеринбург, который, увидев спектакль, захотел, чтобы он шел и у них в театре. Поэтому теперь мои «Монологи о любви» идут в трех городах: я играю его в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Везде разная команда музыкантов, везде у меня разные мужчины и везде разный зритель, это я тоже замечаю. Это удивительно, мне нравится, что он зажил совершенно по-другому.
В «Монологи о любви» вошли песни и стихи. Что Вам ближе по духу и восприятию – стихи или проза?
Наверное, стихотворения. Но помимо стихов у меня звучат и прозаические тексты. Там такая вязь, в которой я и стихи-то читаю неправильно. Я не читаю их, как принято у поэтов: правильно по рифме, по слогу. Я все время переношу строчки, читаю стихи по смыслу, чтобы именно для меня они ложились правильно. И мне интересно так читать и каждый раз находить какие-то новые смыслы в них, по-разному проживать каждый спектакль.
Спектаклю «Монологи о любви» в этом году четыре года. Соответствует ли его концепция и наполнение Вашему сегодняшнему внутреннему мироощущению?
Все меняется, естественно, я взрослею, что-то переосмысливаю. Потом, в моей жизни появляются разные люди, разные ситуации, которые тоже накладывают отпечаток на сегодняшний спектакль, а завтра будет уже другой спектакль. Я не «зацементировала» его, он даже видоизменился по декорации с тех пор, как вышел четыре года назад: раньше он был пудрово-коричневый, а сейчас это очень лаконичная черно-белая гамма.
Самое главное, я очень боюсь, что однажды заскучаю в нем, и мне будет не о чем сказать. Знаете, однажды в интервью Олег Павлович Табаков сказал: «Когда ты перестаешь влюбляться и чувствовать, ты начинаешь любить и ценить природу». Я надеюсь, что мне до этого момента еще далеко, что я еще способна увлекаться, влюбляться и тем самым насыщать спектакль новыми красками и эмоциями.
Какую музыку Вы слушали в детстве и что слушаете сейчас?
В детстве я слушала разную музыку. Естественно, то, что слушали мои родители – попсу того времени. Мой папа также собирал пластинки, поэтому были классика, сказки и всевозможные театральные постановки. Потом очень много, так скажем, театральной музыки: бенефисы Гурченко, пластинки Камбуровой, Пугачевой. На меня неизгладимое впечатление произвели рок-оперы Рыбникова «Юнона и Авось» и «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты». Потом я просто с ума сошла от «Иисус Христос – Superstar», я заездила эту пластинку, еще не мечтая и не помышляя, естественно, о музыке. Видимо отсюда, несмотря на то, что у меня драматическое образование, пришла любовь к мюзиклам.
Сейчас музыка абсолютно разная, в зависимости от настроения. Иногда мне в машине дочь ставит свою музыку – от тяжелого рока до хип-хопа и рэпа. Я пытаюсь с этим примириться. Я больше воспринимаю западный рэп, нежели отечественный, потому что в российском понимаю все, что говорят.
Вы принимали участие в спектакле «Голливудская дива». По сюжету, журналист использует кинозвезду для достижения своих целей. В жизни Вы часто сталкиваетесь с людьми подобного типа?
Очень интересно, но я этого не переживала, потому что я, наверное, не того масштаба «звезда». Меня не узнают на улицах, меня не мучают поклонники, и слава Богу, хотя я понимаю, что любому артисту очень важно признание. Но в свое время, когда я работала в первом проекте «Чикаго» в 2002 году, мы были очень дружны с Лолитой Милявской. Тогда она мне сказала: «Приготовься, однажды мужчины будут воспринимать тебя как телевизор». А очень хочется, чтобы тебя любили такой, какая ты есть, потому что в любом случае на сцене мы не совсем такие, как в жизни. Пожалуй, в спектакле «Монологи о любви» степень моей открытости такова, что на сцене стоит не какая-то чужая женщина, а я со своими эмоциями, просто я говорю не своими словами, а использую чужие тексты. И по реакции, которая идет от женщин, я понимаю, что каждая находит свои «звоночки», это очень важно.
В карьере артистов бывают и взлеты, и падения. Были ли у Вас падения и как Вы с ними справлялись?
Вы знаете, наша профессия удивительна: без заносов нельзя. Когда ты вдруг ощущаешь себя востребованным, успешным – это расправляет крылья за спиной и дает свободу. Но чуть что – другая роль. Все это очень зыбко. Взлеты невозможны без падений, потому что, не ощутив болевых точек, ты не наберешь тот необходимый уровень эмоционального багажа для того, чтобы было, о чем говорить со сцены. Да и особых взлетов не было, потому что, слава Богу, я не являюсь супер-мега-стар, я не Лобода и не Пугачева. Каких-то падений, слава Богу, тоже не было. Падение – это когда во все тяжкие, когда тебя заносит так, что начинается странная жизнь. Пока еще мне хватает мудрости для того, чтобы понимать, что такое хорошо, а что такое плохо.
Даете ли Вы себе и другим второй шанс?
Да. Я очень люблю честные отношения в дружбе, в любви. Бывает, меня разочаровывают люди, но я пытаюсь быть толерантной и давать второй шанс, если человек этого захочет. Не всегда люди хотят и не всегда набираются смелости для того, чтобы этот второй шанс попросить. Значит, тебе этот человек не нужен в жизни и от этого становится досадно и больно, потому что бывает, что этих людей ты считаешь очень близкими. Но река времени все уносит, и потом уже становится неважно.
Вы преподаете курс по мюзиклу в РАТИ в Москве. Как Вы решились стать педагогом?
Никак не решилась, меня уговорили. Мне позвонил оперный режиссер Дмитрий Бертман, который является зав. кафедрой режиссуры и мастерства актера музыкального театра, и уговорил набрать курс как мастер. Мне было, конечно, очень лестно, но я, естественно, боялась. Но ничего, прошло уже четыре года, в этом году выпускается первый курс.
Что самое сложное в преподавании?
Я столкнулась с тем, что очень сложно, чтобы тебя услышали. Я помню, мы дорожили и были счастливы, что мы в этой профессии. Здесь же я не вижу, чем замотивировать современных студентов, которые должны быть замотивированы просто тем, что учатся в ГИТИСе, они должны быть просто счастливы и хотеть работать. А я понимаю, что каждый раз в нас больше огня, больше фантазии, мы – дисциплинированные. Мы, видимо, другое поколение. Ладно, если бы все получалось вот так (щелкает пальцами. – Прим. авт.), а то ж не получается, к сожалению. Я не понимаю пока, как сделать так, чтобы тебе смотрели в рот. Нет, они с уважением относятся и даже побаиваются меня, я – строгий мастер. Но при всем при этом… Есть большая доля пофигизма.
Вы принимаете участие в различных конкурсах в качестве члена жюри. Что самое сложное для Вас в судействе?
В зависимости от того, что за конкурс. В прошлом году весной я была на Алтае и должна была дать оценку студентам выпускных курсов, значит, аттестовать их с профессиональной точки зрения. Были и другие примеры, когда приходилось дать оценку детям – начинающим. Естественно, требования завышенные, но я понимаю: одно то, что есть люди, которые посвящают этим детям свое время, вовлекают и увлекают их – уже ценно. И здесь сложно сохранить не менторский тон, а найти правильные слова, чтобы помочь, подсказать. С профессионалами посложнее, потому что я понимаю, что в нашем жанре все совсем не радужно именно в воспитании артистов, так как время двигается вперед, а школа музыкального театра немножко отстает. Поэтому наш жанр не очень почитают в профессиональных театральных кругах.
Вы выступали в роли ассистента режиссера в мюзикле «Граф Орлов». Что дал Вам этот опыт?
Это были мои первые шаги. «Монологи о любви», по сути, это режиссерски созданный мною спектакль, хотя, конечно, мне помогал и подставил плечо Алексей Франдетти. Сейчас я со студентами делаю спектакли и набираюсь опыта. При этом у меня нет амбиций режиссера, потому что я очень трепетно отношусь к этой профессии, так как очень важно понимать, что ты хочешь сказать, для чего ты выбираешь то или иное произведение. Это интересный опыт, но я его побаиваюсь. Мой супруг все время говорит, что я скромничаю и мне надо уже обнаглеть и начать продвигаться. Но я считаю, что всему надо учиться. Я, будучи мастером курса, пытаюсь сейчас обучаться в аспирантуре, но пока не очень получается, потому что катастрофически не хватает времени. Опять-таки, надо быть честной с самой собой и понимать, для чего это: либо бумажку получить, либо свои научные мысли по этому поводу высказать.
В одном из интервью Вы говорили о том, что являетесь скромным человеком.
Я – скромный? Наверное, я была молода (улыбается). Может быть, на тот момент действительно что-то меня сковывало, сейчас, наверное, я бываю сдержанная в каких-то проявлениях в новых компаниях. Сегодня я стала очень четко ощущать, приятно мне находиться в том или ином обществе или неприятно, и начала к этому относиться, так скажем, честно: если мне неприятно, я себя отдаляю от этих людей, потому что нужно очень правильно организовывать свое пространство, оно должно быть «экологически чистым» для тебя.
В последнее время регулярно появляются мюзиклы по мотивам произведений русской классики. Мюзикл по какому произведению мог бы Вас заинтересовать?
У меня всегда была мечта сыграть роль Настасьи Филипповны. Но сегодня я из этой героини уже выросла. Мне нравится образ Анны Карениной, но не с позиции женщины, а с позиции артистки. Но опять же – выросла. Мне интересна тема женщины во власти. Я уже сыграла Екатерину II. Хотелось бы, пожалуй, «примерить» боярыню Морозову. Вообще, я очень аккуратно отношусь к мюзиклам по нашей классике, потому что это серьезные произведения, хотя все зависит от того, кто напишет музыку.
Насколько сложно мюзикловому артисту попасть в мир драматического театра?
Сложно. Нас не воспринимают, потому что считают, что мюзикл – это легкий жанр, и артисты в нем работают неглубокие. Есть еще одно клише: артисты музыкального жанра должны уметь петь, а уметь драматически исполнять роль не должны. Я с этим совершенно не согласна, потому что время нынче другое, поэтому я и говорю, что музыкальный театр чуть-чуть отстает и учат не тому, а надо лишь немножко развернуться в другую сторону и по-другому начать существовать в этом жанре. Но ничего не меняется. Нас, мюзикловых артистов, и в кино не воспринимают. Хотя, в свою очередь, должна сказать, существует мнение, что драматические артисты не умеют существовать в жанре мюзикла. А ведь мюзикл – это тоже труд, это свои законы, чувство меры, чувство вкуса, музыки и жанра.
Получается, Вам нет прохода в тот мир, а им – в этот.
Не совсем. Я попыталась, и свой спектакль я сделала потому, что мне очень не хватает драматического содержания, так как нет пока тех ролей в моем жанре, которые действительно отвечали бы моим запросам. Самое главное для меня, чтобы не было видно швов: вот здесь мы поем, а здесь разговариваем. Захотелось попробовать эти швы стереть.
Ваше отношение к кастингам? Это каждый раз стресс или часть актерской рутины, к которой привыкли?
Давненько я не была на кастингах – как-то нет ролей, на которые хотелось бы попробоваться. А вообще, кастинги – часть нашей профессии, и своим студентам я говорю, что если есть кастинг – надо идти, работать, заявлять о себе. Когда я только пришла в этот жанр, для меня это было странно: каждый раз, каждый год защищать себя и свое право на существование в профессии. Это очень важно и современно, я считаю.
Вы можете назвать себя суеверным человеком?
Я верю. Меня с недавнего времени как друзья, так и дочь стали называть «женщина-космос». Например, самая банальная примета с солью. Я очень аккуратно обращаюсь с ней, потому что (и это проверялось неоднократно) если она рассыпалась, то все… Помню, однажды у меня из рук вырвалась огромная банка с солью, и вскоре после этого настал очень сложный период в жизни…
Есть ли у Вас любимое место в Петербурге, куда Вы любите приходить?
К сожалению, мне не хватает времени, иногда я с поезда иду сразу в театр. Но если вдруг выпадает время и на улице хорошая погода, люблю просто побродить по Петербургу в наушниках обязательно с классической музыкой.
Беседовала Любовь Марьина
Фото из личного архива артистки