Главная » Женя Тимонова: Не думала, что этот рыболовный кружок когда-нибудь станет самоокупаемым
Женя Тимонова: Не думала, что этот рыболовный кружок когда-нибудь станет самоокупаемым
27.06.2019
22 июня в Санкт-Петербурге состоялась лекция Евгении Тимоновой «Что вы хотели узнать о своих родителях, но боялись спросить».
В анонсе нам обещали «только биологию, только хардкор». Обманули, конечно. К сложным (и скучным, что уж там) биологическим процессам были примешаны любопытные факты о животных («в любой непонятной ситуации – ешь детей»), вопросно-ответная сессия прямо по ходу лекции: все, что вы захотите узнать о детях и их родителях, новый полноразмерный комикс от Акуаку и невероятное обаяние Жени.
Для любителей вскочить в последний вагон – из всего цикла осталась всего одна (!) лекция в Москве, 28 июня.
Детям, пришедшим с родителями (и наоборот) – подарки от организаторов. Не пропустите: https://vkuz.pro/calendar/lectures/
Перед началом лекции немного поговорили с Женей о ней и ее проекте «Всё как у зверей».
Любовь к животным – это наследственное? Был в семье какой-нибудь любимый питомец?
Нет, натуралистами с детства люди рождаются просто. У нас в семье никогда не было ни биологов, ни других людей, занимающихся животными – только технари и инженеры. И животных домашних тоже не было.
Кажется, что ваша деятельность захватывает почти все сферы на профессиональном уровне: это биология, зоология, психология, литература, наверняка, география… Вы так любите учиться?
Учиться – это неизбежно, в том случае, если тебя интересуют разные вещи. Но учеба как самоцель меня не привлекает. Знаете, есть люди, которые действительно любят процесс обучения, и я не пытаюсь стать с ними в один ряд (улыбается). Когда ты плотно занимаешься определенными вещами, в какой-то момент выясняется, что ты всему уже достаточно хорошо обучен. Всю свою жизнь я занималась только тем, что мне интересно – и казалось, что это недостаток.
Почему?
Это выглядит примерно так: ты занимался биологией, потом вдруг понимаешь, что литература – это невероятно интересно, и уходишь в литературу. Потом начинается работа с массовыми коммуникациями, движение совершенно в третью сторону. И кажется, что в итоге не придешь никуда, потому что постоянно идешь разными дорогами. Но в какой-то момент все эти дороги собираются в одну, и оказывается, что все, чему ты училась и что было тебе особенно живо интересно, – оно является основой твоего собственного проекта.
Вас называют популяризатором науки, натуралистом, автором, телеведущей, научной журналисткой. Сто Евгений в одной. Кем вы себя ощущаете сильнее всего? Когда представляетесь, говорите: Привет, я Женя Тимонова, я… Кто?
Натуралист, автор, ведущая программы «Всё как у зверей» (улыбается). Я понимаю, что меня формально можно назвать научным журналистом, но у меня, уж простите, не при вас будет сказано, от слова «журналист» дергается глаз. В свое время пыталась пойти в журналистику, еще во времена института – и поняла, что нет-нет, я не журналист совсем.
В целом, это такая профессия… Если ты пишешь и публикуешься в каких-то изданиях – это не делает тебя журналистом. Я скорее чувствую себя научно-популярным рекламистом. Реклама, как отдельный жанр, цель которого не продать что-то, а изменить поведение людей, как раз находится на стыке художественно-выразительных средств, психологических методов и собственно предмета, в пользу которого ты хочешь изменить поведение людей.
«Всё как у зверей» – это программа про животных для людей, которые не смотрят программы про животных. Когда я вижу, что люди с изумлением говорят – «Где я и где передача про животных, тем не менее, я смотрю вас, и животные мне теперь как родные…» – я понимаю, что это чудо! Поведение изменилось.
А что отвратило от журналистики в свое время?
Трудно сказать. Наверное, я видела – чтобы стать хорошим журналистом, нужно очень сильно наступить на горло собственным интересам. Однажды можно дорасти до состояния, когда ты просто выступаешь со своей собственной позицией со своей собственной платформы – но я не доберусь до этой платформы. Это как с мышами в биологии. Ты понимаешь, чтобы стать биологом, нужно мышей резать и коллекции насекомых собирать – но, если ты не можешь через это перешагнуть?.. Лучше я буду натуралистом, человеком, который паразитирует на науке и пользуется чужими результатами. Хотя у нас с наукой скорее симбиоз: она меня кормит, я ее популяризирую!
У канала «Всё как у зверей» есть какая-то миссия, долгосрочная цель: собрать, обучить, получить, что-то в цифрах?
Нет, пожалуй. Канал возник как пилот телевизионного проекта, когда я поняла, что всех моих безумных умений уже хватает, чтобы новым способом рассказывать про то, что мне всегда было интересно.
В этот момент я, к счастью, познакомилась с Сергеем Финенко, он как раз занимался YouTube и другими диджитал технологиями. И в процессе изготовления пилота для телевидения, мы поняли, что никакое телевидение нам не нужно, что мы сами себе канал, сами себе альфа и омега…
Я даже не думала, что этот рыболовный кружок когда-нибудь станет самоокупаемым, это просто отдохновение для людей, которые 13 лет занимались рекламой и устали делать не то, о чем мечтали. Хотелось что-то для души. А потом выяснилось, что, когда делаешь что-то для души и вкладываешь в это всю любовь – найдутся люди, которым это нравится. И в один момент у тебя самый популярный проект про животных на русском языке. Когда это произошло – непонятно.
У вас есть видео, где вы говорите о рекордах года: вирусный миллион просмотров, самые тяжелые условия съемки. Поделитесь рекордами/рекордом этого года?
Ох, да. Какой сейчас, 6 месяц? Мы уже были в Коста-Рике, в Новой Зеландии, на Азорских островах, в Узбекистане и Казахстане… Все за полгода.
Азоры были очень жесткие, плавали в Атлантике с дельфинами. Мы, конечно, были бесконечно далеки от того, чтобы утонуть, но, по крайней мере, я увидела, как в холодной воде твой организм начинает вести себя совсем не так, как ты ожидаешь. Мы попали в течение, нас немного унесло, и мои ощущения были близки к ощущениям человека, который не справляется с водой.
Вообще на Азорах была довольно странно: в туманах и штормах мы залезали на вулкан, с китами у нас сломалась лодка, с дельфинами попали в течение… Съездили прямо как на Камчатку. Хотя Камчатка, конечно, остается нашей рекордной по тяжести экспедицией.
Совершенно чудесной оказалась Средняя Азия. Мы ничего от нее не ожидали и получили месяц удивительных историй и открытий в пустыне. Да и сами пустыни потрясли – казалось, они как степь, только суше. А на деле они совсем другие. Об этом еще будет в наших следующих выпусках.
«Естествоиспытатель вечно покусан» и, наверняка, терпит множество других неудобств. А какие эмоции получает взамен, ради чего все происходит?
Наверное, это удивление от того, что животное по-настоящему живое.
Особенно сильные эмоции в двух случаях: первый – когда видишь животное и вообще не знаешь, кто это. Такое редко, но бывает. На плато Устюрт я нашла насекомое (что-то среднее между бабочкой и стрекозой) и не смогла вспомнить, что это вообще может быть. Энтомологов в Узбекистане очень мало, места затерянные и нам коллеги всегда говорили: «Приезжайте и занимайтесь, здесь неоткрытых видов полно». И я смотрю на это существо, а оно такое странное, такой «эльф». Были достоевские метания, что ее надо забрать, надо в спирт, вечный внутренний спор между биологом и натуралистом… Но пока я металась, кто-то из узбекских зоологов сказал, что он не помнит, как ЭТО называется, но где-то что-то похожее уже видел.
А второй – это когда видишь животных, про которых ты слышал, читал, всю жизнь они были где-то рядом – и тут раз, вот он какой на самом деле. И вот это наложение животного из текста, из твоего личного бестиария – и того, какой он на самом деле – оно удивительное.
География «Всё как у зверей» невероятная. Какая страна из недавних произвела максимальное впечатление?
Меня удивила Новая Зеландия в какую-то неожиданную для меня сторону. Из нее англичане хотели сделать новую Англию и, в целом, сделали. Ты понимаешь, что вот ты добрался сюда. Это самая далекая точка, в которой ты когда-то бывал – а у тебя вокруг старушка-Англия. Холмы, овечки, скворцы, воробьи. С одной стороны, ты такой: как так? Чувство потерянного рая не отпускает, перед глазами фантомные реликтовые леса, которые здесь были, удивительная птичья фауна. Это было невероятное, ни на что непохожее место – а теперь этого нет. И тебе бы испытать разочарование, но тоже не получается. Всегда даже неожиданный, незапланированный опыт – это тоже опыт, и его нужно именно так воспринимать.
«Все как у зверей» – осталась хотя бы тонкая грань между работой и жизнью? Есть какая-то сфера жизни, куда вы не допускаете профессиональную деятельность?
Мы иногда силком заставляем себя ничего не делать для канала. Сейчас у меня уже нет ощущения, что мне хотелось бы ездить еще больше. А до этого – было. И как только ты куда-то приезжал, просыпалась такая «жадность»: как это можно было бы снять, куда это можно было бы применить. И с одной стороны – это практический подход, с другой – нельзя все грести под себя, нужно уметь отдыхать и говорить себе, что этим утром мы ничего не снимаем, и следующим тоже. Просто будем растворяться в этой ситуации.
Со стороны кажется, что это работа мечты – ты приезжаешь туда, куда все мечтают попасть, чтобы немного поработать. Но это тяжелое испытание, когда у тебя нет границ между отдыхом и работой. Выходишь на пляж, смотришь – кто-то ползает. Точнее, смотреть, что кто-то ползает – это нормально. А ты смотришь, кто ползает и как это снять получше! И это выдергивает тебя из состояния наслаждения здесь и сейчас, конечно. Нужно уметь сделать шаг в сторону и просто смотреть на мир.
Расскажите про сам формат лекций. Для вас это сложнее, чем записывать сюжеты?
Форматы не сравнимы совсем. Формат «Зверей» очень короткий, очень легкий и простой, но, чтобы приготовить один выпуск, нужно перелопатить тонны материала. И очень много всего интересного остается за кадром, потому что все рассказать в одном выпуске невозможно. Один выпуск равно одна идея, достаточно простая. И никак ты ее сложнее не сделаешь, иначе это будет развал формата.
Очень многие интересные вещи требуют больше текста, в который они упакованы. Не все интересное можно рассказать за 10 минут, некоторое интересное нужно рассказывать полтора часа. Плюс особенность лекции – есть фактологическая составляющая, а есть сама лекция как текст, которая возникает каждый раз заново, спонтанно, из диалога с залом.
Выпуск – это продукт, а лекция – это процесс.
Вы выступаете только в России?
Нас периодически зовут за границу, было несколько приглашений: Сингапур, Берлин. Из Украины говорит: «Давайте к нам!», мы отвечаем: «Давайте к вам» – но как-то пока ничего. Мы открыты к предложениям и ждем, когда все сложится.
Есть какой-то критерий для темы лекции? Самая сложная, социально-одобряемая, важная для вас лично? Как выбираете, о чем хотите поговорить?
На меня периодически продюсер начинает косо смотреть: почему лекция про родителей? Почему про мышей-кровопийц, кому это интересно? «А это мне интересно, извини» – отвечаю.
Иногда мы совпадаем с общественными трендами и тогда возникает дополнительный резонанс. Мы не стремимся к популярности, это не сложно – но не в этом смысл. Для меня важно делать популярным то, что интересно мне.
Люди часто любят ассоциировать себя с каким-то животным, какое бы выбрали вы?)
Мне не хотелось бы быть иксодовым клещом. Большинство других вариантов меня плюс-минус устраивают.
А так дельфином хотелось бы быть, что уж там. Или птичкой какой-нибудь, чтобы полетать. Или поплавать. То есть обратиться к каким-то способам чувствования, недоступным нашему виду. И, конечно, иметь хороший мозг, который даст возможность насладиться этим чувствованием.
Беседовала Алина ТрофимцоваФотографии из открытого доступа
Для любителей вскочить в последний вагон – из всего цикла осталась всего одна (!) лекция в Москве, 28 июня.
Детям, пришедшим с родителями (и наоборот) – подарки от организаторов. Не пропустите: https://vkuz.pro/calendar/lectures/
Перед началом лекции немного поговорили с Женей о ней и ее проекте «Всё как у зверей».
Любовь к животным – это наследственное? Был в семье какой-нибудь любимый питомец?
Нет, натуралистами с детства люди рождаются просто. У нас в семье никогда не было ни биологов, ни других людей, занимающихся животными – только технари и инженеры. И животных домашних тоже не было.
Кажется, что ваша деятельность захватывает почти все сферы на профессиональном уровне: это биология, зоология, психология, литература, наверняка, география… Вы так любите учиться?
Учиться – это неизбежно, в том случае, если тебя интересуют разные вещи. Но учеба как самоцель меня не привлекает. Знаете, есть люди, которые действительно любят процесс обучения, и я не пытаюсь стать с ними в один ряд (улыбается). Когда ты плотно занимаешься определенными вещами, в какой-то момент выясняется, что ты всему уже достаточно хорошо обучен. Всю свою жизнь я занималась только тем, что мне интересно – и казалось, что это недостаток.
Почему?
Это выглядит примерно так: ты занимался биологией, потом вдруг понимаешь, что литература – это невероятно интересно, и уходишь в литературу. Потом начинается работа с массовыми коммуникациями, движение совершенно в третью сторону. И кажется, что в итоге не придешь никуда, потому что постоянно идешь разными дорогами. Но в какой-то момент все эти дороги собираются в одну, и оказывается, что все, чему ты училась и что было тебе особенно живо интересно, – оно является основой твоего собственного проекта.
Вас называют популяризатором науки, натуралистом, автором, телеведущей, научной журналисткой. Сто Евгений в одной. Кем вы себя ощущаете сильнее всего? Когда представляетесь, говорите: Привет, я Женя Тимонова, я… Кто?
Натуралист, автор, ведущая программы «Всё как у зверей» (улыбается). Я понимаю, что меня формально можно назвать научным журналистом, но у меня, уж простите, не при вас будет сказано, от слова «журналист» дергается глаз. В свое время пыталась пойти в журналистику, еще во времена института – и поняла, что нет-нет, я не журналист совсем.
В целом, это такая профессия… Если ты пишешь и публикуешься в каких-то изданиях – это не делает тебя журналистом. Я скорее чувствую себя научно-популярным рекламистом. Реклама, как отдельный жанр, цель которого не продать что-то, а изменить поведение людей, как раз находится на стыке художественно-выразительных средств, психологических методов и собственно предмета, в пользу которого ты хочешь изменить поведение людей.
«Всё как у зверей» – это программа про животных для людей, которые не смотрят программы про животных. Когда я вижу, что люди с изумлением говорят – «Где я и где передача про животных, тем не менее, я смотрю вас, и животные мне теперь как родные…» – я понимаю, что это чудо! Поведение изменилось.
А что отвратило от журналистики в свое время?
Трудно сказать. Наверное, я видела – чтобы стать хорошим журналистом, нужно очень сильно наступить на горло собственным интересам. Однажды можно дорасти до состояния, когда ты просто выступаешь со своей собственной позицией со своей собственной платформы – но я не доберусь до этой платформы. Это как с мышами в биологии. Ты понимаешь, чтобы стать биологом, нужно мышей резать и коллекции насекомых собирать – но, если ты не можешь через это перешагнуть?.. Лучше я буду натуралистом, человеком, который паразитирует на науке и пользуется чужими результатами. Хотя у нас с наукой скорее симбиоз: она меня кормит, я ее популяризирую!
У канала «Всё как у зверей» есть какая-то миссия, долгосрочная цель: собрать, обучить, получить, что-то в цифрах?
Нет, пожалуй. Канал возник как пилот телевизионного проекта, когда я поняла, что всех моих безумных умений уже хватает, чтобы новым способом рассказывать про то, что мне всегда было интересно.
В этот момент я, к счастью, познакомилась с Сергеем Финенко, он как раз занимался YouTube и другими диджитал технологиями. И в процессе изготовления пилота для телевидения, мы поняли, что никакое телевидение нам не нужно, что мы сами себе канал, сами себе альфа и омега…
Я даже не думала, что этот рыболовный кружок когда-нибудь станет самоокупаемым, это просто отдохновение для людей, которые 13 лет занимались рекламой и устали делать не то, о чем мечтали. Хотелось что-то для души. А потом выяснилось, что, когда делаешь что-то для души и вкладываешь в это всю любовь – найдутся люди, которым это нравится. И в один момент у тебя самый популярный проект про животных на русском языке. Когда это произошло – непонятно.
У вас есть видео, где вы говорите о рекордах года: вирусный миллион просмотров, самые тяжелые условия съемки. Поделитесь рекордами/рекордом этого года?
Ох, да. Какой сейчас, 6 месяц? Мы уже были в Коста-Рике, в Новой Зеландии, на Азорских островах, в Узбекистане и Казахстане… Все за полгода.
Азоры были очень жесткие, плавали в Атлантике с дельфинами. Мы, конечно, были бесконечно далеки от того, чтобы утонуть, но, по крайней мере, я увидела, как в холодной воде твой организм начинает вести себя совсем не так, как ты ожидаешь. Мы попали в течение, нас немного унесло, и мои ощущения были близки к ощущениям человека, который не справляется с водой.
Вообще на Азорах была довольно странно: в туманах и штормах мы залезали на вулкан, с китами у нас сломалась лодка, с дельфинами попали в течение… Съездили прямо как на Камчатку. Хотя Камчатка, конечно, остается нашей рекордной по тяжести экспедицией.
Совершенно чудесной оказалась Средняя Азия. Мы ничего от нее не ожидали и получили месяц удивительных историй и открытий в пустыне. Да и сами пустыни потрясли – казалось, они как степь, только суше. А на деле они совсем другие. Об этом еще будет в наших следующих выпусках.
«Естествоиспытатель вечно покусан» и, наверняка, терпит множество других неудобств. А какие эмоции получает взамен, ради чего все происходит?
Наверное, это удивление от того, что животное по-настоящему живое.
Особенно сильные эмоции в двух случаях: первый – когда видишь животное и вообще не знаешь, кто это. Такое редко, но бывает. На плато Устюрт я нашла насекомое (что-то среднее между бабочкой и стрекозой) и не смогла вспомнить, что это вообще может быть. Энтомологов в Узбекистане очень мало, места затерянные и нам коллеги всегда говорили: «Приезжайте и занимайтесь, здесь неоткрытых видов полно». И я смотрю на это существо, а оно такое странное, такой «эльф». Были достоевские метания, что ее надо забрать, надо в спирт, вечный внутренний спор между биологом и натуралистом… Но пока я металась, кто-то из узбекских зоологов сказал, что он не помнит, как ЭТО называется, но где-то что-то похожее уже видел.
А второй – это когда видишь животных, про которых ты слышал, читал, всю жизнь они были где-то рядом – и тут раз, вот он какой на самом деле. И вот это наложение животного из текста, из твоего личного бестиария – и того, какой он на самом деле – оно удивительное.
География «Всё как у зверей» невероятная. Какая страна из недавних произвела максимальное впечатление?
Меня удивила Новая Зеландия в какую-то неожиданную для меня сторону. Из нее англичане хотели сделать новую Англию и, в целом, сделали. Ты понимаешь, что вот ты добрался сюда. Это самая далекая точка, в которой ты когда-то бывал – а у тебя вокруг старушка-Англия. Холмы, овечки, скворцы, воробьи. С одной стороны, ты такой: как так? Чувство потерянного рая не отпускает, перед глазами фантомные реликтовые леса, которые здесь были, удивительная птичья фауна. Это было невероятное, ни на что непохожее место – а теперь этого нет. И тебе бы испытать разочарование, но тоже не получается. Всегда даже неожиданный, незапланированный опыт – это тоже опыт, и его нужно именно так воспринимать.
«Все как у зверей» – осталась хотя бы тонкая грань между работой и жизнью? Есть какая-то сфера жизни, куда вы не допускаете профессиональную деятельность?
Мы иногда силком заставляем себя ничего не делать для канала. Сейчас у меня уже нет ощущения, что мне хотелось бы ездить еще больше. А до этого – было. И как только ты куда-то приезжал, просыпалась такая «жадность»: как это можно было бы снять, куда это можно было бы применить. И с одной стороны – это практический подход, с другой – нельзя все грести под себя, нужно уметь отдыхать и говорить себе, что этим утром мы ничего не снимаем, и следующим тоже. Просто будем растворяться в этой ситуации.
Со стороны кажется, что это работа мечты – ты приезжаешь туда, куда все мечтают попасть, чтобы немного поработать. Но это тяжелое испытание, когда у тебя нет границ между отдыхом и работой. Выходишь на пляж, смотришь – кто-то ползает. Точнее, смотреть, что кто-то ползает – это нормально. А ты смотришь, кто ползает и как это снять получше! И это выдергивает тебя из состояния наслаждения здесь и сейчас, конечно. Нужно уметь сделать шаг в сторону и просто смотреть на мир.
Расскажите про сам формат лекций. Для вас это сложнее, чем записывать сюжеты?
Форматы не сравнимы совсем. Формат «Зверей» очень короткий, очень легкий и простой, но, чтобы приготовить один выпуск, нужно перелопатить тонны материала. И очень много всего интересного остается за кадром, потому что все рассказать в одном выпуске невозможно. Один выпуск равно одна идея, достаточно простая. И никак ты ее сложнее не сделаешь, иначе это будет развал формата.
Очень многие интересные вещи требуют больше текста, в который они упакованы. Не все интересное можно рассказать за 10 минут, некоторое интересное нужно рассказывать полтора часа. Плюс особенность лекции – есть фактологическая составляющая, а есть сама лекция как текст, которая возникает каждый раз заново, спонтанно, из диалога с залом.
Выпуск – это продукт, а лекция – это процесс.
Вы выступаете только в России?
Нас периодически зовут за границу, было несколько приглашений: Сингапур, Берлин. Из Украины говорит: «Давайте к нам!», мы отвечаем: «Давайте к вам» – но как-то пока ничего. Мы открыты к предложениям и ждем, когда все сложится.
Есть какой-то критерий для темы лекции? Самая сложная, социально-одобряемая, важная для вас лично? Как выбираете, о чем хотите поговорить?
На меня периодически продюсер начинает косо смотреть: почему лекция про родителей? Почему про мышей-кровопийц, кому это интересно? «А это мне интересно, извини» – отвечаю.
Иногда мы совпадаем с общественными трендами и тогда возникает дополнительный резонанс. Мы не стремимся к популярности, это не сложно – но не в этом смысл. Для меня важно делать популярным то, что интересно мне.
Люди часто любят ассоциировать себя с каким-то животным, какое бы выбрали вы?)
Мне не хотелось бы быть иксодовым клещом. Большинство других вариантов меня плюс-минус устраивают.
А так дельфином хотелось бы быть, что уж там. Или птичкой какой-нибудь, чтобы полетать. Или поплавать. То есть обратиться к каким-то способам чувствования, недоступным нашему виду. И, конечно, иметь хороший мозг, который даст возможность насладиться этим чувствованием.
Беседовала Алина Трофимцова
Фотографии из открытого доступа