Главная » Итоги «Точки доступа». Фестиваль, который нельзя пропускать
Итоги «Точки доступа». Фестиваль, который нельзя пропускать
13.08.2018
5 августа в Санкт-Петербурге завершился IV международный летний фестиваль искусств «Точка доступа». Почти три недели слаженной работы организаторов, продюсеров, постановщиков и актеров из разных городов и стран принесли свои плоды – спектакли в пространстве города, сайт-специфик проекты, созданные с учетом контекста Петербурга. А также режиссерскую лабораторию в Выборге, public-talk и трехдневную образовательную программу.«Точка доступа-2018» оказалась удивительно пластичной для разного рода сопоставлений: программа, состоящая из трех частей – гастроли, собственные спектакли и «специальные» проекты, – сама по себе разделение провела лишь внешнее, зато куда более занятным кажется тот механизм, который родился в ходе самого фестиваля. Призыв к выходу театра за пределы театрального здания, который изначально должен был спровоцировать живой творческий поиск новых средств, жанров и способов коммуникации, каким-то комфортным образом привел театр чуть ли не повсеместно к формату спектакля-экскурсии или попросту к смене подмостков старых на подмостки новые. В этом смысле нынешняя «Точка доступа» на сто процентов выполняет все функции не просто театрального, а даже «образовательного фестиваля»: помимо активации творческой энергии в середине знойного питерского лета она вскрывает одну за другой проблемы современного театра и его «экспериментов». Слово беру в кавычки, потому что оно – часть названия конференции, проведенной в рамках фестиваля, на которой были затронуты многие концептуальные темы.Наверное, после просмотра всех спектаклей «Точки доступа» этого года сложилось бы более полное впечатление. Но в моем распоряжении не оказалось иммерсивного шоу «Безликие» режиссеров Мии Занетти и Мигеля и австралийской «Трехгоршковой оперы», хита всех анонсов фестиваля по причине того, что играли оперу в женском туалете отеля Hilton. А «Разговоры беженцев», спектакль-променад на Финляндском вокзале, я видела на «Точке» еще в прошлом году.Оставшиеся почти идеально делятся на три группы: спектакли, в художественных целях притворяющиеся экскурсиями, спектакли, которые сделали всего шаг со сцены в лес/сад/на теплоход, и спектакли третьей категории – самой сложной и интересной, – которая не поддается четкому обозначению. В нее вошли «Questioning / Кто ты?» Семена Александровского и частично спектакль русско-иранской постановочной команды «Железную дорогу построили, и стало удобно».«Кто ты?», спектакль-игра без актеров – ко-продукция петербургского pop-up театра, швейцарского Magic Garden и площадки «Скороход» – проходит в формате тренинга. Участники занимают места друг напротив друга и в полном молчании выполняют указания невидимого модератора. Большая часть времени уходит на заполнение четырех анкет – каждый пытается ответить на вопросы о незнакомце напротив. Почему-то чаще всего в отзывах об этом спектакле встречаются рассуждения о том, что это такой «шерлок-холмский» опыт, игра в психолога. Хотя для меня с первых вопросов анкеты было очевидным, что генеральной задачи просканировать партнера вовсе нет. Мы, конечно, можем попробовать угадать его имя или «сколько в среднем в месяц ему нужно денег на жизнь», но это лишь покажет, как работает наша фантазия. Модератор просит участников давать тот ответ, который первым приходит в голову – времени на анализ нет по самим условиям задачи, на каждую анкету выделяется 5-12 минут, а вопросов в них по 20-30 штук. Эта временнАя отбивка создает важный, хоть и очень банальный, эффект длительности и ограничения, иллюзию «актов», сменяемости эпизодов.Дыхание театра чувствуется и в юморе, с которым модератор обращается к участникам, и в продуманной драматургии действия: заполняем анкету, молча отвечаем самому себе на вопросы диктора, получаем возможность избавиться от анкеты, воспользовавшись шредером, или обменяться ей с партнером (кульминация спектакля, выбор, который совершает каждый участник), берем напиток – сок или шампанское, – начинаем диалог с партнером. Ощущения и эмоции от «Questioning» остаются в высшей степени комфортные и приятные: этот спектакль равен коллективной терапии у психолога.«Железную дорогу построили, и стало удобно» – спектакль в пространстве Центра мультимедиа Русского музея. Он появился в программе «Точки доступа» позже остальных, уже в процессе фестиваля, заменив другой русско-иранский проект – «Маленькие ночи». По всей видимости, связи между состоявшимся и отмененным спектаклями заканчиваются национальным сотрудничеством и непосредственным участием в обоих проектах ведущей иранской актрисы Рамоны Шах. Действо, которое вместе с постановщиком Андреем Слепухиным она выстроила в нескольких залах здания на Инженерной улице, начинается в полуподвальном помещении рядом с гардеробом: здесь зрителей угощают чаем и декламируют им рубаи Омара Хайяма и газели Хафиза. Дальше зрителей ведут наверх, по залам с большими экранами и видеокамерами.
Параллели между классикой европейской литературы и иранской (в основном это «Вишневый сад» А. Чехова с одной стороны и "Раны" Резы Шахбодаги с другой) считываются почти сразу благодаря способу существования в роли актрисы Рамоны Шах: она, как связующее звено между двумя мирами, переходит с персидского языка на английский, реагирует на реплики русских актеров, читает Шекспира. Различие культур, сложность в моментальном понимании текста (его приходится читать в переводе, транслируемом на экран) работает на усложнение структуры спектакля. Так, зачастую, на первый план выходит визуальная составляющая – отстраненная мимика актеров, движения Рамоны Шах во время танца, видеопроекции с пейзажами и глазами восточных дев. Каким-то подспудным контекстом, почти случайно оброненными фразами, смешением драмы вырубленного вишневого сада и трагедии бесконечных потерь героини пьесы «Раны» спектакль формирует чувство тревоги.Спектакли-экскурсии на фестивале – это «Санкт-Петербург вне себя» и «Музей инопланетного вторжения». Сюда же можно отнести «Время роста деревьев», но оно оказалось довольно разносторонним проектом, вобравшим в себя понемногу от всех категорий.Пожалуй, многие уже отметили, что главным впечатлением от просмотра «СПб вне себя» режиссера Мартина Шика стала солнечная погода (вот уж действительно – Петербург не в себе). Спектакль играют на теплоходе, в основу положена книга теоретика архитектуры Рема Колхаса Delirious New York (дословно – «безумный», «на грани бреда» Нью-Йорк). Текст книги – с очевидными заменами американских названий на российские (Лонг-Айленд стал Петроградским районом, студия Парамаунт – Ленфильмом, а цент – копейкой) – живет в рамках спектакля довольно заурядную жизнь. Его читает зрителям настоящий экскурсовод на протяжении часа, пока судно движется по Малой Невке в сторону «Парка 300-летия», минует ЗСД и на несколько минут выходит в акваторию Финского залива. Самым захватывающим и достойным внимания из того, что происходит с текстом в рамках спектакля, оказывается процесс его присвоения экскурсоводом: буксуя на терминах, живо реагируя на забавные сравнения Колхаса, провожатая выстраивает личные отношения и со зрителями, и с наукой об архитектуре, и с обоими «городами-экспериментами» одновременно. В сам спектакль также включены короткие актерские интермедии: танцы, игра в чехарду и модное дефиле с макетами питерских зданий вместо головных уборов под микс из русских романсов и «New York, New York» Фрэнка Синатры. Еще актеры разносят открытки, воду в рюмках и «русские хот-доги» (пышки). В целом, задор артистов, которые, кажется, порой сами с трудом понимают смысл происходящего, внимание задерживает ненадолго.Спектакль-экскурсия «Музей инопланетного вторжения», для которого специально обустроили четыре выставочных зала на территории форта «Константин» в Кронштадте, создан московской группой «Театр взаимных действий». Экскурсоводы встречают зрителей у входа в приземистое каменное здание, бывшее когда-то артиллерийским укреплением на пути шведов в Санкт-Петербург. Первые комнаты, в которые попадают зрители, абсолютно темные: актеры-экскурсоводы, следуя вполне четкой партитуре, высвечивают фонариками экспонаты (детские ботинки, полицейская форма, документы), а спрятанный где-то в глубине зала патефон с характерным потрескиванием воспроизводит записи показаний и рассказов очевидцев. История, которая разворачивается в ходе спектакля, – это экскурсия-фейк по следам столкновения жителей Томской области с пришельцами в 1989-м году. Отчетливо прослеживается попытка говорить об актуальности: о противостоянии ученого сообщества и власти, об отношении ко всему нетрадиционному, о страхах и предубеждениях. Документальная привязка действия к месту и времени (Томск, 1989-й год) расставляет дополнительные маячки – закат эпохи советского союза, потом девяностые, бюрократия, еда по талонам.Ближе к финалу зрителям показывают фильм об экспедиции группы энтузиастов в зону высадки пришельцев: фрики, ученые, любители паранормального, они на камеру говорят сбивчиво, без актерского вживания в роль, о том, почему важно сохранить жизнь сгустку инопланетной материи, или как и от чего стоит защищать планету. На выходе из «Музея» каждому зрителю придется один на один столкнуться с заспиртованным «существом» в банке. Путь к нему обставлен максимально патетично, с органной музыкой и голубой подсветкой, так что уже почти не сомневаешься в его реальном существовании.Помимо уже отмеченных спектаклей – на теплоходе и в Русском музее, – в собственную программу «Точки доступа» вошел полуночный проект «Марат/Сад». Для постановки фестиваль пригласил немецкого режиссера Йозуа Рёзинга, и тот придумал перенести действие известной пьесы Петера Вайса со сцены в торговый комплекс «Невский Центр». Почему здесь кажется важным проговорить, что действие именно перенесено со сцены? Потому что те смыслы, которые новая локация может принести пьесе, кажутся недостаточными аргументами. Создателей прельстил образ «свободы и революции», которые они связали с «потребительским раем», но на деле эти метафоры остались повисшими в воздухе, неосуществленными. Актеры расположились на четырех ярусах торгового комплекса и зачитывали текст пьесы, перекидывая реплики между этажами. Динамику действия создавали лифты, курсирующие вверх-вниз. Главной частью спектакля волей-неволей становится шумовая, дисгармоничная музыка, сочиненная современным композитором Владимиром Ранневым.Театр на Литейном возобновил для «Точки доступа» свой спектакль «Вишневый сад. Тишина». Режиссер Андрей Сидельников задумал вынести действие из театра буквально в сад – во двор Фонтанного дома Анны Ахматовой. Зрители проходят через сцену, минуют широко распахнутые двери и попадают в закрытый круглый парк. Спектакль, который дальше играют актеры, притворяется «чеховским миром», с воссозданием костюмов, вздохами и страдальческими вскриками. Зрителей водят вокруг деревьев, пока не приводят, наконец, к выстроенной прямо в саду сцене с рядами стульев перед ней. Здесь начинается вторая часть постановки. Ее качество обусловлено, главным образом, тем, что значительная часть актерского состава более или менее хорошо владеет своим телом: визуально-пластические эпизоды, иллюстрирующие ретроспективу жизни усадьбы, сделаны плотно, технично.Основным действующим лицом в спектакле становится Фирс: предполагается, что всё действие – это его воспоминания. Он подмигивает зрителям или сидит в сторонке, курит или помогает актерам таскать чемоданы. В финале – сжигает макет усадебного дома. Остается, впрочем, довольно непонятно, каким образом этот спектакль мог быть интересен «Точке доступа»: его локация даже по описанию в программке играет роль исключительно «неповторимой декорации для театральной фантазии», то есть никакую (ну разве что актеры пару раз в слезах обнимают сосны). А на деле весь спектакль оборачивается выжиманием наивности и трогательности из чеховской драмы. Вот убрать бы у актеров текст совсем и поставить для них много хороших пластических этюдов – было бы занимательнее.Гастрольная программа фестиваля включила в себя спектакли из Австралии и двух российских городов – уже упоминавшийся «Музей инопланетного вторжения» из Москвы и «Время роста деревьев» казанской лаборатории «Угол».Спектакль-экскурсию из Казани создатели разместили на полукилометровом лесо-болотистом пространстве между Парголово и станцией метро Парнас. Зрителей встречает гид и приносит извинения за то, что экскурсию проведет он, а не Николай, как было запланировано. Собственно, как бы ни пыталась нас убедить программка, история Николая и его возлюбленной в спектакле считывается куда легче, чем экскурсия. Да, участников водят по лесу между канавами и заброшенными зданиями, но фиксация важности этой конкретной локации происходит только к концу спектакля, когда зрителям объявляют, что это уникальное место во вселенной, где однажды встретятся все. На деле же «Время роста деревьев» представляется довольно простой схемой, почти мелодраматической историей, которую абсолютно комфортно было бы поставить на сцене любого провинциального театра. Однако то немногое, чем подпитывает спектакль формат прогулки, все-таки найти можно: особый язык и способ проговаривания текста, неочевидные входы и выходы актеров (из сгоревшего дома, из печной трубы, из зарослей лопухов), необходимость прислушиваться, выискивать глазами гида, моментально переключаться с биологических фактов на события в жизни героев и мысленно их сопоставлять (стук копыт лошади о барьер зарифмован с биением сердца, а долго растущие сосны – с принятием героем себя). Долгий путь, проделанный по малоизвестному району, настраивает на созерцательный лад, а финал – с пением гимна Маршалловых островов и попыткой установить отношения между зрителями («Вы, двое, посмотрите друг на друга» – командует экскурсовод) – оказывается почти способен создать какое-то неподдельное ощущение космоса над головой и широты пространства вокруг.Как бы то ни было, удачи и неудачи «Точки доступа-2018» работают на развитие самого фестиваля. На страницах в социальных сетях после завершения всей программы появилась запись: «Мы привозим в Петербург театр, который становится собой прямо при вас — в нём много экспериментов, поиска формы, способа сообщения. Мы это хорошо понимаем». Такая позиция может оказаться удачно работающим механизмом по развитию не только современного искусства, но и способов о нем говорить, понимать его. Вопрос о значении термина «эксперимент» – имеет ли он право на жизнь и что вообще из себя представляет – организаторы фестиваля поднимали на конференциях. А у молодых режиссеров появилась еще одна возможность доказать свое видение экспериментального – на лаборатории, которую в рамках «Точки доступа» провели в библиотеке Алвара Аалто в Выборге. Диалог, умение слышать свою аудиторию и каждый раз предлагать ей новое - одни из самых сильных сторон «Точки доступа».Текст: Алиса БалабекянФотографии из открытого доступа
Наверное, после просмотра всех спектаклей «Точки доступа» этого года сложилось бы более полное впечатление. Но в моем распоряжении не оказалось иммерсивного шоу «Безликие» режиссеров Мии Занетти и Мигеля и австралийской «Трехгоршковой оперы», хита всех анонсов фестиваля по причине того, что играли оперу в женском туалете отеля Hilton. А «Разговоры беженцев», спектакль-променад на Финляндском вокзале, я видела на «Точке» еще в прошлом году.Оставшиеся почти идеально делятся на три группы: спектакли, в художественных целях притворяющиеся экскурсиями, спектакли, которые сделали всего шаг со сцены в лес/сад/на теплоход, и спектакли третьей категории – самой сложной и интересной, – которая не поддается четкому обозначению. В нее вошли «Questioning / Кто ты?» Семена Александровского и частично спектакль русско-иранской постановочной команды «Железную дорогу построили, и стало удобно».«Кто ты?», спектакль-игра без актеров – ко-продукция петербургского pop-up театра, швейцарского Magic Garden и площадки «Скороход» – проходит в формате тренинга. Участники занимают места друг напротив друга и в полном молчании выполняют указания невидимого модератора. Большая часть времени уходит на заполнение четырех анкет – каждый пытается ответить на вопросы о незнакомце напротив. Почему-то чаще всего в отзывах об этом спектакле встречаются рассуждения о том, что это такой «шерлок-холмский» опыт, игра в психолога. Хотя для меня с первых вопросов анкеты было очевидным, что генеральной задачи просканировать партнера вовсе нет. Мы, конечно, можем попробовать угадать его имя или «сколько в среднем в месяц ему нужно денег на жизнь», но это лишь покажет, как работает наша фантазия. Модератор просит участников давать тот ответ, который первым приходит в голову – времени на анализ нет по самим условиям задачи, на каждую анкету выделяется 5-12 минут, а вопросов в них по 20-30 штук. Эта временнАя отбивка создает важный, хоть и очень банальный, эффект длительности и ограничения, иллюзию «актов», сменяемости эпизодов.
Дыхание театра чувствуется и в юморе, с которым модератор обращается к участникам, и в продуманной драматургии действия: заполняем анкету, молча отвечаем самому себе на вопросы диктора, получаем возможность избавиться от анкеты, воспользовавшись шредером, или обменяться ей с партнером (кульминация спектакля, выбор, который совершает каждый участник), берем напиток – сок или шампанское, – начинаем диалог с партнером. Ощущения и эмоции от «Questioning» остаются в высшей степени комфортные и приятные: этот спектакль равен коллективной терапии у психолога.«Железную дорогу построили, и стало удобно» – спектакль в пространстве Центра мультимедиа Русского музея. Он появился в программе «Точки доступа» позже остальных, уже в процессе фестиваля, заменив другой русско-иранский проект – «Маленькие ночи». По всей видимости, связи между состоявшимся и отмененным спектаклями заканчиваются национальным сотрудничеством и непосредственным участием в обоих проектах ведущей иранской актрисы Рамоны Шах. Действо, которое вместе с постановщиком Андреем Слепухиным она выстроила в нескольких залах здания на Инженерной улице, начинается в полуподвальном помещении рядом с гардеробом: здесь зрителей угощают чаем и декламируют им рубаи Омара Хайяма и газели Хафиза. Дальше зрителей ведут наверх, по залам с большими экранами и видеокамерами.
Параллели между классикой европейской литературы и иранской (в основном это «Вишневый сад» А. Чехова с одной стороны и "Раны" Резы Шахбодаги с другой) считываются почти сразу благодаря способу существования в роли актрисы Рамоны Шах: она, как связующее звено между двумя мирами, переходит с персидского языка на английский, реагирует на реплики русских актеров, читает Шекспира. Различие культур, сложность в моментальном понимании текста (его приходится читать в переводе, транслируемом на экран) работает на усложнение структуры спектакля. Так, зачастую, на первый план выходит визуальная составляющая – отстраненная мимика актеров, движения Рамоны Шах во время танца, видеопроекции с пейзажами и глазами восточных дев. Каким-то подспудным контекстом, почти случайно оброненными фразами, смешением драмы вырубленного вишневого сада и трагедии бесконечных потерь героини пьесы «Раны» спектакль формирует чувство тревоги.
Спектакли-экскурсии на фестивале – это «Санкт-Петербург вне себя» и «Музей инопланетного вторжения». Сюда же можно отнести «Время роста деревьев», но оно оказалось довольно разносторонним проектом, вобравшим в себя понемногу от всех категорий.Пожалуй, многие уже отметили, что главным впечатлением от просмотра «СПб вне себя» режиссера Мартина Шика стала солнечная погода (вот уж действительно – Петербург не в себе). Спектакль играют на теплоходе, в основу положена книга теоретика архитектуры Рема Колхаса Delirious New York (дословно – «безумный», «на грани бреда» Нью-Йорк). Текст книги – с очевидными заменами американских названий на российские (Лонг-Айленд стал Петроградским районом, студия Парамаунт – Ленфильмом, а цент – копейкой) – живет в рамках спектакля довольно заурядную жизнь. Его читает зрителям настоящий экскурсовод на протяжении часа, пока судно движется по Малой Невке в сторону «Парка 300-летия», минует ЗСД и на несколько минут выходит в акваторию Финского залива. Самым захватывающим и достойным внимания из того, что происходит с текстом в рамках спектакля, оказывается процесс его присвоения экскурсоводом: буксуя на терминах, живо реагируя на забавные сравнения Колхаса, провожатая выстраивает личные отношения и со зрителями, и с наукой об архитектуре, и с обоими «городами-экспериментами» одновременно. В сам спектакль также включены короткие актерские интермедии: танцы, игра в чехарду и модное дефиле с макетами питерских зданий вместо головных уборов под микс из русских романсов и «New York, New York» Фрэнка Синатры. Еще актеры разносят открытки, воду в рюмках и «русские хот-доги» (пышки). В целом, задор артистов, которые, кажется, порой сами с трудом понимают смысл происходящего, внимание задерживает ненадолго.Спектакль-экскурсия «Музей инопланетного вторжения», для которого специально обустроили четыре выставочных зала на территории форта «Константин» в Кронштадте, создан московской группой «Театр взаимных действий». Экскурсоводы встречают зрителей у входа в приземистое каменное здание, бывшее когда-то артиллерийским укреплением на пути шведов в Санкт-Петербург. Первые комнаты, в которые попадают зрители, абсолютно темные: актеры-экскурсоводы, следуя вполне четкой партитуре, высвечивают фонариками экспонаты (детские ботинки, полицейская форма, документы), а спрятанный где-то в глубине зала патефон с характерным потрескиванием воспроизводит записи показаний и рассказов очевидцев. История, которая разворачивается в ходе спектакля, – это экскурсия-фейк по следам столкновения жителей Томской области с пришельцами в 1989-м году. Отчетливо прослеживается попытка говорить об актуальности: о противостоянии ученого сообщества и власти, об отношении ко всему нетрадиционному, о страхах и предубеждениях. Документальная привязка действия к месту и времени (Томск, 1989-й год) расставляет дополнительные маячки – закат эпохи советского союза, потом девяностые, бюрократия, еда по талонам.
Ближе к финалу зрителям показывают фильм об экспедиции группы энтузиастов в зону высадки пришельцев: фрики, ученые, любители паранормального, они на камеру говорят сбивчиво, без актерского вживания в роль, о том, почему важно сохранить жизнь сгустку инопланетной материи, или как и от чего стоит защищать планету. На выходе из «Музея» каждому зрителю придется один на один столкнуться с заспиртованным «существом» в банке. Путь к нему обставлен максимально патетично, с органной музыкой и голубой подсветкой, так что уже почти не сомневаешься в его реальном существовании.
Помимо уже отмеченных спектаклей – на теплоходе и в Русском музее, – в собственную программу «Точки доступа» вошел полуночный проект «Марат/Сад». Для постановки фестиваль пригласил немецкого режиссера Йозуа Рёзинга, и тот придумал перенести действие известной пьесы Петера Вайса со сцены в торговый комплекс «Невский Центр». Почему здесь кажется важным проговорить, что действие именно перенесено со сцены? Потому что те смыслы, которые новая локация может принести пьесе, кажутся недостаточными аргументами. Создателей прельстил образ «свободы и революции», которые они связали с «потребительским раем», но на деле эти метафоры остались повисшими в воздухе, неосуществленными. Актеры расположились на четырех ярусах торгового комплекса и зачитывали текст пьесы, перекидывая реплики между этажами. Динамику действия создавали лифты, курсирующие вверх-вниз. Главной частью спектакля волей-неволей становится шумовая, дисгармоничная музыка, сочиненная современным композитором Владимиром Ранневым.
Театр на Литейном возобновил для «Точки доступа» свой спектакль «Вишневый сад. Тишина». Режиссер Андрей Сидельников задумал вынести действие из театра буквально в сад – во двор Фонтанного дома Анны Ахматовой. Зрители проходят через сцену, минуют широко распахнутые двери и попадают в закрытый круглый парк. Спектакль, который дальше играют актеры, притворяется «чеховским миром», с воссозданием костюмов, вздохами и страдальческими вскриками. Зрителей водят вокруг деревьев, пока не приводят, наконец, к выстроенной прямо в саду сцене с рядами стульев перед ней. Здесь начинается вторая часть постановки. Ее качество обусловлено, главным образом, тем, что значительная часть актерского состава более или менее хорошо владеет своим телом: визуально-пластические эпизоды, иллюстрирующие ретроспективу жизни усадьбы, сделаны плотно, технично.
Основным действующим лицом в спектакле становится Фирс: предполагается, что всё действие – это его воспоминания. Он подмигивает зрителям или сидит в сторонке, курит или помогает актерам таскать чемоданы. В финале – сжигает макет усадебного дома. Остается, впрочем, довольно непонятно, каким образом этот спектакль мог быть интересен «Точке доступа»: его локация даже по описанию в программке играет роль исключительно «неповторимой декорации для театральной фантазии», то есть никакую (ну разве что актеры пару раз в слезах обнимают сосны). А на деле весь спектакль оборачивается выжиманием наивности и трогательности из чеховской драмы. Вот убрать бы у актеров текст совсем и поставить для них много хороших пластических этюдов – было бы занимательнее.
Гастрольная программа фестиваля включила в себя спектакли из Австралии и двух российских городов – уже упоминавшийся «Музей инопланетного вторжения» из Москвы и «Время роста деревьев» казанской лаборатории «Угол».Спектакль-экскурсию из Казани создатели разместили на полукилометровом лесо-болотистом пространстве между Парголово и станцией метро Парнас. Зрителей встречает гид и приносит извинения за то, что экскурсию проведет он, а не Николай, как было запланировано. Собственно, как бы ни пыталась нас убедить программка, история Николая и его возлюбленной в спектакле считывается куда легче, чем экскурсия. Да, участников водят по лесу между канавами и заброшенными зданиями, но фиксация важности этой конкретной локации происходит только к концу спектакля, когда зрителям объявляют, что это уникальное место во вселенной, где однажды встретятся все. На деле же «Время роста деревьев» представляется довольно простой схемой, почти мелодраматической историей, которую абсолютно комфортно было бы поставить на сцене любого провинциального театра. Однако то немногое, чем подпитывает спектакль формат прогулки, все-таки найти можно: особый язык и способ проговаривания текста, неочевидные входы и выходы актеров (из сгоревшего дома, из печной трубы, из зарослей лопухов), необходимость прислушиваться, выискивать глазами гида, моментально переключаться с биологических фактов на события в жизни героев и мысленно их сопоставлять (стук копыт лошади о барьер зарифмован с биением сердца, а долго растущие сосны – с принятием героем себя). Долгий путь, проделанный по малоизвестному району, настраивает на созерцательный лад, а финал – с пением гимна Маршалловых островов и попыткой установить отношения между зрителями («Вы, двое, посмотрите друг на друга» – командует экскурсовод) – оказывается почти способен создать какое-то неподдельное ощущение космоса над головой и широты пространства вокруг.
Как бы то ни было, удачи и неудачи «Точки доступа-2018» работают на развитие самого фестиваля. На страницах в социальных сетях после завершения всей программы появилась запись: «Мы привозим в Петербург театр, который становится собой прямо при вас — в нём много экспериментов, поиска формы, способа сообщения. Мы это хорошо понимаем». Такая позиция может оказаться удачно работающим механизмом по развитию не только современного искусства, но и способов о нем говорить, понимать его. Вопрос о значении термина «эксперимент» – имеет ли он право на жизнь и что вообще из себя представляет – организаторы фестиваля поднимали на конференциях. А у молодых режиссеров появилась еще одна возможность доказать свое видение экспериментального – на лаборатории, которую в рамках «Точки доступа» провели в библиотеке Алвара Аалто в Выборге. Диалог, умение слышать свою аудиторию и каждый раз предлагать ей новое - одни из самых сильных сторон «Точки доступа».Текст: Алиса БалабекянФотографии из открытого доступа