О спектакле «День космонавтики» Леонида Алимова в театре «БАЛТИЙСКИЙ ДОМ».
Человечество, сколько тысячелетий оно существует – или сколько тысячелетий существует человеческое воображение, грезит о небе. Даже достижения науки XX века – эпохи космических открытий, показавшие, что космос, в общем-то, представляет из себя пространство насколько бескрайнее, настолько и безжизненное, пронизанное светом звезд, до ближайшей из которых расстояние – чуть больше четырёх световых лет, – все эти знания, которыми располагает сегодня практически любой человек, ничего в наших представлениях о космосе, или, лучше сказать, в нашем ощущении космоса кардинально не изменили. Мы всё равно засматриваемся на небо и загадываем желание, увидев вдруг метеорит, сгорающий в атмосфере – «падающую звезду». И не важно, что мы знаем или не знаем: фантазия существует отдельно от знания, и вакуум космоса оказывается самым лучшим вместилищем для нашего воображения – и для наших чувств тоже, поскольку и воображение, и чувства, как и космос, не имеют пределов.
У пьесы Евгения Унгарда «День космонавтики» – счастливая сценическая судьба: она неоднократно ставилась на театре (помимо «Дня космонавтики» – под названием «Самая счастливая женщина на планете Земля» – придуманная автором пьесы цитата из «Анны Карениной», включенная в монолог одной из героинь, или просто – «Самая счастливая»). Незамысловатый и «очень жизненный» сюжет как будто располагает к тому, чтобы ставить пьесу в виде бытовой зарисовки, рассчитанной на смех и слезы доверчивой публики: три женщины собираются в сельском Доме культуры репетировать вечер, посвященный дню космонавтики, и, как это часто случается, разговор по делу переходит в разговор по душам, и подруги одна за другой принимаются рассказывать о своей жизни и своей любви – несостоявшейся, конечно, потому что о состоявшейся – что о ней рассказывать? – она не более, чем осуществившаяся мечта, а осуществившаяся мечта – это уже не мечта, а так, скучная действительность. Впрочем, и разбитая мечта – тоже уже действительность, и в ней от мечты мало что осталось. Эту тонкую границу между мечтой, фантазией, воображением (а ведь и правда – именно с этими словами так легко ассоциируется слово «полёт»), и реальностью режиссеру Леониду Алимову удалось уловить очень точно, так что получилась не только «лирическая комедия», как заявлено в программке спектакля, но и «мистическая мелодрама», в которой не только и не столько рассказывается история, но ставятся вопросы о природе счастья и о возможности его.
В спектакле заняты три заслуженные артистки России: Наталья Попова (играет Лиду, заведующую сельским клубом), Клавдия Белова (Нюша, пенсионерка-«огородница») и Наталья Нестерова (Зина, продавщица в сельпо). Желание воспринимать героинь в качестве трех ипостасей одной «условной» женщины пропадает через несколько минут после начала спектакля: Лида, Нюша и Зина – персонажи цельные и совершенно самостоятельные, каждая со своей личной историей – или личным мифом, в котором, конечно, можно обнаружить черты общие и описать его какими-нибудь общими словами: вот у завклубом Лиды – миф о вечной любви с первого взгляда, у Нюши – миф о «спасении» любимого мужчины (кто-то в зале прошептал: «русские женщины!», и действительно, как будто русским женщинам часто свойственно любить не любовью даже, а больше – жалостью), у Лиды, скорее, миф о невозможности и недостижимости любви как таковой. Впрочем, не бывает совсем уж личных мифов – все они архетипичны и все повторяются, но какой человек признает хоть на минуту, что его фантазия и нежно лелеемая мечта хоть в чем-то похожа на чью-то чужую! Пусть даже и лучшей подруги! Вот каждая и отстаивает свою историю, и сама начинает в нее верить, обижаясь на скептические замечания слушательниц.
Романтичная Лида, грубоватая и практичная Зина, трогательная и доверчивая Нюша предельно индивидуальны: в них, конечно, где-то при желании и можно узнать себя или кого-то другого, но все же живые образы, созданные артистками, вызывают больше сочувствия, нежели узнавания. Да и в самом деле, много ли среди зрителей «Балтийского дома» найдется людей, доподлинно знающих жизнь этих бедных Лид, Зин и Нюш, затерянных в бескрайней, как космос, российской глубинке?.. У которых только и радости, что повспоминать несбывшееся прошлое за бутылкой водки. Да и так ли оно на самом деле, ведь действительность куда мрачнее и беспощаднее, и только на театре она может магически преобразиться. Примерно на середине небольшого спектакля – чуть ближе к концу – происходит жанровый слом, и бытовая история становится мистической притчей: героини вдруг оказываются то ли в мире своих грез, то ли и вовсе – на том свете. Здесь нужно оговориться, что водка, которая действительно в спектакле присутствует и которой оказывается выпито чуть больше бутылки, служит не столько обязательным атрибутом «российского быта», сколько метафизическим проводником – единственным средством вырваться из заскорузлой, замучившей и высосавшей все силы жизни. В легком, очень музыкальном спектакле то и дело звучат печальные ноты, постепенно усиливающиеся к финалу.
Лида, Зина и Нюша облачаются то ли в саваны, то ли в подвенечные платья, и каждая встречается с мужчиной своей мечты, явившимся из преображенной фантазией памяти – или из недостижимого космического пространства: Лида – с бравым министром МВД, Нюша – с летчиком Юрой, Зина – с загадочным Ихтиандром из старого советского фильма. Все три роли исполнил молодой артист Александр Муравицкий, и все три получились также очень индивидуальными, и если неврастеник-Ихтиандр смешон, то летчик Юра, в котором проглядывают черты другого персонажа Муравицкого – полковника Иванова из спектакля «Сталин. Ночь» – страшен, а министр МВД, которому по долгу службы когда-то пришлось расстаться со своей первой и единственной любовью – трагичен.
В своих предыдущих режиссерских работах Леонид Алимов также обращается к проблемам индивидуальной человеческой судьбы, личного опыта персонажей и их личных переживаний, которые незаметны для окружающих, скрыты за масками повседневности и привычными стереотипами. Но стоит присмотреться к человеку чуть пристальнее, и окажется, что человек заключает в себе целый космос: в интерпретации режиссёра эта расхожая «простая истина» обретает живое содержание.
Текст: Анаит Григорян
Фотография предоставлена пресс-службой театра.