Вот уже пять лет, как поэт, критик и преподаватель Валерий Костиков выступает со своими стихотворениями и вращается в литературной «тусовке». Круглая дата подкараулила его « на полпути земного бытия» - так описал этот возраст Данте Алигьери в «Божественной комедии». Что чувствует творческий человек, оказавшись на таком перекрестке? Мы попробуем пролить свет на дремучий лес, хоть и не претендуем на роль Вергилия.
– Валерий Юрьевич, в одной передаче Вас (как поэта) назвали «диким мизантропом». Вы и сами отмечали подобную тенденцию в своем творчестве, не связана ли некая мрачность и мизантропия с тем переходным периодом в жизни, который Вы проживаете? Или Вас так студенты достали?
– В той передаче не было возможности ответить, но теперь могу сказать, что никакой мизантропии в своем творчестве я не нахожу, а вот мрачность действительно есть. Она связана не с тем этапом, который сейчас у меня происходит, а с тем, который уже прошел. У алхимиков он назывался «нигредо» (термин, обозначающий полное разложение, за которым последует рождение в ином качестве - ред.), Ницше сравнивал его с верблюдом, переходящим пустыню. Это период борьбы с темными сторонами, тяжелый и невеселый. Но по своей натуре я – человек жизнерадостный, и в моей деятельности мрачность - всего лишь этап. В программе, которая сейчас пишется, как раз преобладают мотивы освобождения и жизни как праздника.
– Как бы Вы сами охарактеризовали свое творчество, какие идеи и темы Вы затрагиваете, как автор?
– Мне интересны философские вопросы о первоначалах мира. Но задача художника не просто рассказать, а показать, и поэтому я хочу передать энергию первоначал в своем творчестве, чтобы к ним можно было прикоснуться на уровне интеллектуальной интуиции. Любовная лирика, безусловно, не последнее место занимает, и третий круг тем – то, что вызвало у меня сильные эмоции. Раздается щелчок, и я понимаю, что вот из этого выйдет стихотворение.
– Как Вы пришли к тому, чтобы начать выступать, и с помощью какой магии перебороли страх и неуверенность в себе, как в незаурядном поэте?
– Да, это действительно было страшно. 4 года где-то я писал в стол, созрел, но выступил совершенно случайно. Было очень страшно, однако практика – лучший помощник в преодолении страха. Мне тяжело даже не столько до выступления, сколько после: всегда есть определенная эмоциональная волна, которая тебя захлестывает. Потом даже бывает трудно выйти снова - еще не отпустило. Рецепт один: постой на сцене раз пятьдесят, и все у тебя получится!
– А на данный момент Вы все еще сомневаетесь в своей одаренности?
– Это решать читателям, а для меня важнее другое. Есть выражение: можешь не писать – не пиши. А я не могу не писать. Я не сомневаюсь в том, что через меня идет определенный поток, и моя задача, что называется, не продавать сырую нефть и не топить печь ассигнациями. Я должен качественно обрабатывать свой поток, то есть не выдавать «сырых» текстов.
– Как Вас приняли в литературных сообществах, и принадлежите ли Вы к какой-то конкретной группе?
– В целом, хорошо восприняли, но бывали и нонсенсы: как-то раз меня невзлюбил ведущий и представил публике со словами: « Сейчас выйдет человек, а вы сами решите, поэт он или не поэт». Его порыв мало кто оценил в итоге. Бывает, что и зал не твой, уходишь с ощущением, что не достучался. А с коллегами отношения либо приятельские, либо нейтральные. Но есть и друзья среди них. Бывают у нас и споры, пишем совершенно по-разному. Меня вот обычно упрекают в чрезмерной образности, но всегда приятно получить хорошую критику.
– Сейчас важно не только иметь талант, но и продвигать свои труды. Какие инструменты пиара собственного творчества Вы порекомендуете начинающему автору? Каких надо избегать?
– Поэт должен идти в народ, выступать. Есть объединение «О.Б.Е.Л.И.С.К.», куда может прийти любой желающий. Есть стандартные инструменты, такие как заведение паблика в социальных сетях, налаживание контактов с лидерами общественного мнения, но надо быть готовым к эмоциональной критике. Все, как и в журналистике: не надо торговать собственной душой, не надо заискивать и пятнать чистую совесть. Какие-то эпатажные акции, как у Маяковского, например, могут и быть, если они для вас органичны, но вы ни в коем случае не обязаны этого делать.
– А хотели бы Вы организовать свой музыкальный проект, как Мирон Федоров, например? Если пофантазировать, это был бы рок, рэп или, может быть, бардовская песня?
– Петь я не умею совсем, поэтому мне ближе пример рок-группы «Наутилус» и Ильи Кормильцева. Сотрудничество автора и певца мне очень интересно. Еще у меня есть замысел воплотить поэзию в кино, перевести на кино-язык. Это будет короткометражка или полный метр.
– А Вы хотите в перспективе собирать залы, как Вера Полозкова, или Вам по душе «широкая известность в узких кругах»?
– Я думаю, что лучший статус, который может иметь творческий человек при жизни – это культовая личность в узких кругах. Популярность тяжела сама по себе, это каждодневная, выматывающая служба. Она не для всех и не всем необходима. Рок-музыканту, например, она не помешает, а вот поэту – спорный вопрос.
– Пять лет Вы уже выступаете, пишете, вероятно, и того больше, можете подвести какие-то промежуточные итоги вашей поэтической деятельности: как изменились ваши стихотворения за эти годы?
– Вернусь к Ницше, он выделяет три этапа: верблюд, лев и ребенок. Вначале ты учишься преодолевать препятствия, набираешь силу, лев уже оперирует энергиями, а ребенок – высшая стадия. Я себя уже ощущаю на втором этапе, мне стало доступно владение определенными энергиями, когда нет внутреннего страха, и когда ты видишь свое творчество с разных сторон. Появилась гармония в мировоззрении, теперь я смотрю в мир, как в открытую книгу, а не закрываюсь от него.
Беседовала Мария Фрид