Офицера можно лишить очередного воинского звания, запретить сход на берег или объявить ему личный оргпериод ― пусть организуется. Все невзгоды офицер обязан переносить стойко и непоколебимо, особенно тот, что защищает морские рубежи севера под водой. Выхода нет, ведь ты законсервирован в железной капсуле на глубине 200 метров. Реальность флотской жизни рассказана в мемуарах писателя и подводника Александра Покровского. Андрей Гогун совместно с Владимиром Силаковым оживил рассказы для театральной постановки «Потеря равновесия».
Театр вышел из репертуарных афиш и гордо шагает по окраинам Санкт-Петербурга: с 21 августа по 6 сентября в городе проходит фестиваль в нетеатральных пространствах «Точка доступа: Театр в городе». Привлекший наибольшее внимание спектакль Андрея Гогуна «Потеря равновесия» показан зрителю в бассейне на заводе слоистых пластиков. В заброшенных цехах завода ныне располагается Музей стрит-арта. Антураж музея хорошо дополняет колорит спектакля, граффити моряков никто специально не рисовал, но ободранные стены, ремонтные мастерские и каптерки указывают на бывший здесь некогда быт простых работяг. Это был первый показ спектакля в таком пространстве. Историю из жизни подводников можно увидеть с 25 августа по 6 сентября в индустриальной атмосфере завода.
В 2012 году на фестивале ON.ТЕАТР спектакль получил награду «Лучший дуэт режиссера и драматурга» ― тогда режиссер Андрей Гогун и драматург Владимир Силаков, написавший инсценировку к мемуарам Покровского, впервые представили «Потерю равновесия». Вторая редакция спектакля состоялась уже после трагической смерти Владимира в 2014 году. Спектакль посвятили памяти Владимира Силакова.
От текстов Покровского веет какой-то грустной иронией, что подчеркивается японской тематикой. На лицах актеров нарисованы черно-белые маски сродни маскам ритуального театра Но, руки сложены на левом боку, готовые к бою. Восточный минимализм заявлен и в сценическом оформлении: задник в стиле суми-э ― монохромная живопись тушью, световое оформление представляет собой два три варианта фронтального прожектора, а звуковое оформление отсутствует напрочь. Только песни самих артистов. Самой главной составляющей декорации является бассейн. Довольно прямолинейная идея, но от этого не менее оригинальная, полюбилась публике. Зрители на первых рядах с явным интересом укрывались полиэтиленом, который в течение спектакля защищал их от брызг.
Капитан третьего ранга Михайлов (Дмитрий Тимошенко), от которого идет повествование в спектакле, «консервировался» на службе более 10 лет. За время «маринования» у него было 12 автономок, во время которых можно было оценить все радости службы от товарищества до самоуправства. Герой ведет свою историю, почти все время находясь в бассейне, на нем нет ритуальной маски, зато есть китель и фуражка. Мокрые насквозь. Его истории делятся на речитативы и арии, как на части и главы. Он говорит ― остальные служивые поют на манер частушек и хоровых песнопений, вкладывая весь юмор спектакля в эти песни. Выходит, что поют о смешном, а говорят о грустном, но и юмор тут получается глубоким, ведь смеешься от нелепости офицерской службы, над абсурдом и глупостью, про устав и закон. Еще Покровский считал, что спастись на корабле можно только иронией: только успевай отвечать «есть», «слушаюсь», «будет сделано».
Дмитрий Тимошенко, получивший награду за «лучшую мужскую роль» в этом спектакле продолжает гордо нести это звание в новой редакции. Без надрывов и нажимов Дмитрий раскрывает своего персонажа ― моряка, мужа, отца, подводника, человека, которому все так осточертело на этом корабле, но не видящего жизни без него. Десять лет отдать службе ― это все равно, что отдать часть себя. Но за эти годы историй накопилось хоть отбавляй.
Форма спектакля предстала мокрой, но теплой. Зрители находились вокруг бассейна, в котором проходила жизнь героев от службы на корабле до домашних встреч. Персонажи заимствовали свои маски у театра Но, пантомимные сцены у пластического театра, элементы карикатуры у цирка, внеся разностилевые начала в драматический контекст, сдобрив это смачной долей нецензурных выражений. Для блюстителей чистого русского языка в искусстве постановка может показаться грубой, ведь моряки не стесняются в выражениях, особенно при обращении командующего к исполняющему. У Гогуна, как и у Покровского, мат используется активно, но своевременно.
На протяжении действия неволей ждешь, когда герой потеряет равновесие, плюхнется в воду, и на этом его история закончится. История человека, который упал и не поднялся. Однако, выдерживая все невзгоды службы стойко согласно японской философии, Михайлов продолжает свой грустно-веселый рассказ, и продолжается он до тех пор, пока не закончились истории из детства и не скрылись под водой лица товарищей.
Текст: Екатерина Приклонская Фото предоставлены пресс-службой фестиваля
[gallery ids="88685,88684,88683,88682,88678,88680,88681"]