16 декабря состоялась премьера проекта «Записки сумасшедшего». Скажите, это Ваша первая совместная работа? Как родился замысел, объединивший вас?
Владимир: Мы работали над спектаклем «Шинель. Балет», в котором Женя Анисимов исполняет одну из ролей, а я выступаю в качестве хореографа. Так произошло наше творческое знакомство. Однажды в гостях у Жени я увидел на стене любопытный рисунок.
Женя: На нем изображена огромная тарелка, некий человек и порядка тридцати ножей над ним. Это был набросок декорации к будущему спектаклю. Тогда я как раз говорил Володе о китайском писателе Лу Сине и о моем давнем желании – еще с 2004 года – постановки его рассказа.
Тяжело быть соавторами? Были столкновения во взглядах на то, что должно получиться в итоге?
В: Мне интересно работать в соавторстве, созидать командой единомышленников. Спектакль «Пассажир» (за этот спектакль В. Варнава получил «Золотую Маску» в 2014 г. - ред.) мы выпустили с моим другом Максом Диденко. Совместный труд может рождать исключительные вещи, главное – слушать друг друга.
Рассказ Лу Синя довольно лаконичный и почти не имеет сюжета. Вы же создали из него полноценный спектакль на 1 час 20 минут. Что-то вносили свое в спектакль?
В: Спектакль создан по мотивам произведения Лу Синя и является его интерпретацией. В этом рассказе, в каждом слове таится невероятный объем и глубина, что в принципе характерно для восточной литературы. Я бы мог сравнить работу над этим спектаклем с разгадыванием китайской головоломки: необходимо правильно распознать и распределить все элементы.
Почему из двух «Записок сумасшедшего» – Николая Гоголя и Лу Синя – вы выбрали последнего? Есть близость к восточной культуре?
Ж: Передо мной не стояло такого выбора, важен был именно тот круг мыслей, который автор заключил в свой текст. Лу Синь довольно серьезный писатель, у него много рассказов: про китайскую стену, которая разделяет их с миром – то ли защищая, то ли не давая вырваться за пределы. Его проза полна стремления к познанию человеческой природы и человеческого потенциала.
В: У Николая Гоголя и Лу Синя получились два разных произведения. Да, совпадают названия, идеи, спрятанные в прозе. Во время работы над спектаклем, мне даже встретилась публикация о том, какое влияние Гоголь оказал на китайского писателя как на автора.
Главному герою рассказа везде мерещилось людоедство, о каком «людоедстве» пойдет речь в вашем спектакле? Что скрывается за этой метафорой?
Ж: Сам факт непосредственного умерщвления плоти интересует в меньшей степени. Больше волнует «людоедство», которое происходит ежесекундно в мире. Ведь мы психологически «сжираем» своих любимых, близких, своих детей. Общество поглощает тебя: оценивает по своим меркам, у тебя забирают возможность говорить то, что ты хочешь, одеваться, как ты хочешь, и в конце концов ты перестаешь быть собой.
Кто охвачен сумасшествием – герой или общество?
Ж: Такого разделения в принципе нет. Если общество таково, значит таков и я, т.к. я плод этого общества.
В чем для вас сумасшествие? Где грань между нормой и патологией?
В: В нашем спектакле граница этого определения достаточно размыта. Меня беспокоит, что мнение толпы часто является приговором. Не важно, сумасшедший вы или нет, важно то, что вас назовут больным.
Ж: Ориентиры в современной жизни смещены. Например, для меня дом и семья – объективные ценности, а для кого-то они являются лишь поводом для смеха. Однажды я был в Индии, и одна индуска сказала весьма интересную фразу: «One husband – one way». Вот в нашем спектакле героя семья не принимает. Если бы лишь окружение не принимало, то не так страшно, но его отвергают родные. Разрушение семейных, межчеловеческих связей и есть основа для безумия.
Недавно, в интервью, Ваня Вырыпаев говорил о том, что сегодня практически невозможно договориться о чем-либо, не обсуждая разногласия на человеческом уровне. Если общаются не люди, а функции, т.е. чиновник разговаривает с чиновником, президент с президентом, то ничего не решить.
Владимир, в одном интервью ты сказал, что для хореографа очень важно импровизировать. Как это проявлялось во время работы над балетом?
В: Мы достаточно много времени уделяем импровизации. Надеюсь, это будет ощущаться в спектакле. Импровизация важна и для хореографа, и для артистов, потому что это то, что нас развивает: я выхожу за рамки привычного, увеличиваю свой диапазон, исследуя неизвестное.
Женя, важно, чтобы тебя понимали?
Ж: Конечно. Я люблю театр, доступный зрителю, чтобы заряд, который вкладываешь в работу, был воспринят людьми. «Записки сумасшедшего» – это история, которая, надеюсь, будет понятна абсолютно всем.
А оценивали?
Ж: Говорят, что нужно выбрать в своей жизни 2-3 человека, чье мнение будет авторитетным для тебя. Тогда не имеет значения, хвалят они тебя или ругают.
А если говорить о статьях профессиональной критики, то я часто замечаю, как они превращаются либо в хвалебную описательную прозу, либо в неприкрытую ругань. Редко замечаю в этом соучастие творческому процессу. Честно говоря, мало что задевает.
Танцовщица и хореограф ПинаБауш как-то раз сказала: «Меньше всего я интересуюсь тем, как люди двигаются. Меня интересует, что ими движет». Что двигало тобой при создании «Записок сумасшедшего»?
Ж: Еще движет! Прошло уже три месяца со дня начала работы над спектаклем, и мы продолжаем трудиться. Именно процесс создания для нас сейчас очень важен, поверьте, даже важнее, чем премьера. Но если, благодаря нашей работе, для зрителей откроются вдруг какие-то мысли, или что-то совпадет с их думами, то это значит, что мы не одни!
Мы каждый день поедаем друг друга во время ссор, занимаемся самоедством из-за недовольства собой, отгораживаемся от семьи и общества, не осознавая себя его частью. Людоедство никуда не исчезло, оно приобрело новые формы. Об этом новый спектакль Владимира Варнавы и Жени Анисимова «Записки сумасшедшего». Мы же в свою очередь хотим пожелать ребятам не останавливаться, пусть «людоедством» занимаются их персонажи, а они продолжают нащупывать свой собственный путь.
Текст: Екатерина Приклонская
Фото: Елена Чернакова
[gallery columns="4" link="file" ids="70111,70112,70113,70114,70115,70116,70117,70118,70119"]