В рамках 11-го Фестиваля немецкого кино в Петербурге была представлена картина «Где-то там» (Anderswo, 2014) Эстер Амрами. Режиссер – молодая израильтянка, живущая в Германии. Ее новая лента – о непереводимости чувств на язык слов.
Главная героиня, Ноа, живет в Берлине и пишет диссертацию о непереводимых словах, из которых она мечтает составить целый словарь. Она снимает людей разных национальностей на камеру, пока те пытаются объяснить то или иное слово, перевести которое нельзя, но попытаться понять можно. Так, португалец объясняет нам, что скрывается под горько-сладким словом «saudade», итальянец – какое настроение выражается словом «magone», израильтянин – как отделаться от навязчивых вопросов с помощью короткого «stam», а русский (изображенный, к слову, писателем Владимиром Каминером) разъясняет, что такое «отстранение».
Но низкая оценка научным руководителем ее работы, трудности в отношениях с молодым человеком нарушают душевное равновесие героини, и она срывается домой, в теплый и солнечный Израиль. Там мама с папой, бабушка и воздух, который пахнет по-особенному и оставляет вкус соли на губах.
Однако после пары дней, проведенных в полной семейной идиллии, становится ясно, что общий язык и родная кровь тоже не гарантируют взаимопонимания. Ноа – отшельник в семье, дочь и сестра, оставившая когда-то отчий дом, закруженная водоворотом жизни в большом городе, подсевшая на психотропные препараты, и к своим 33 годам не определившаяся ни с карьерой, ни с семейным положением.
Отношения с родными накаляются еще больше после приезда молодого человека героини, Йорга. Предложение познакомиться с бабушкой, доживающей последние дни в больничной палате, встречается родительским возмущением: «Нашей бабушке при смерти только немца у постели не хватало!».
Как бы трудно ей это ни давалось, Ноа старается преодолеть, с одной стороны, предвзятость родителей по отношению к ее любимому человеку, с другой – невписываемость Йорга в культурный пейзаж ее родных мест. Но самое грустное – это то, что достичь взаимопонимания трудно практически всем: матери и дочери, отцу и сыну, двум влюбленным, несмотря на то, что между собой они все говорят на одном языке. В одном из эпизодов Ноа плачет на коленях у матери, крича: «Мама, где ты?! Я не могу найти тебя, мама..!». Это, кстати говоря, один из самых сильных и выразительных эпизодов в фильме.
Еще одна важная героиня истории – бабушка, польская еврейка, прошедшая через концлагерь, освоившая за свою нелегкую жизнь четыре языка. Именно она является хранительницей прошлого семьи, собирательницей черно-белых воспоминаний, развешанных на стенах дома. После неизбежной смерти пожилой женщины это наследство достается более молодому поколению, которое, надо надеяться, сможет его сберечь.
Кадром, где Ноа интервьюриует бабушку для своей научной работы, и заканчивается фильм. Таким образом, умерший персонаж ненадолго воскресает и озаряет экран своей доброй улыбкой. «Бабушка, мой молодой человек – немец. Что ты на это скажешь? – Он о тебе заботится? Вот и славно».
Что касается технических моментов, то стоит отметить операторскую работу. В фильме много красивых крупных планов, а улицы в городских сценах залиты таким ярким солнцем, что практически собственной кожей ощущаешь его тепло.
В именах героев и в композиции некоторых кадров имеются зашифрованные послания. Так, старшую сестру главной героини зовут Нета. С гордостью сестра объясняет Йоргу, что ее имя происходит от глагола, означающего «прорастать», т.е. само имя можно перевести как «корни». Очередной укор в адрес Ноа, у которой так и не получилось ни зацепиться за корни существующие, ни пустить свои собственные.
Признание в любви к родителям, которое Ноа так и не смогла озвучить, не может не броситься в глаза в кадре, где дочь лежит между мамой и папой, а на футболке у нее изображение огромного сердца.
Эстер Амрами рассказала правдивую, переполненную эмоциями историю о том, достижимо ли взаимопонимание между близкими людьми, оставив открытым вопрос - на каком языке нужно говорить, чтобы донести до другого человека свои чувства.
Текст Дина Шадиева