На меня смотрело лицо самоубийцы, а когда я начал накладывать грим, мое лицо стало лицом мертвеца.
Генрих Бёлль, «Глазами клоуна»
У Бёлля положение Ганса трагично, но не безнадежно: периодически на другом конце телефонного провода ему отвечают живые человеческие голоса, иногда даже сочувствующие. Клоун Дениса Хусниярова (в этой роли заняты два актера: Андрей Феськов и Булат Шамсутдинов) изначально обречен, его внутренний монолог похож на поток воспоминаний умирающего: кому он звонит, с кем беседует? С живыми людьми или с бесплотными призраками? Лица его посетителей скрыты белым гримом, превращены в бездушные маски. Единственная любовь Ганса – Мари Деркум, в романе мягкая, человечная, отзывчивая, – в пьесе, в исполнении молодой актрисы Натальи Корольской, – отстраненная, с точно выверенными, как будто неживыми движениями, отрывистыми, перенятыми у других фразами. Корольской удается передать тонкую грань между «родной душой» и «посторонней»: мгновение непонимания, создающее между людьми непреодолимую пропасть. Отец персонажа в замечательном исполнении Артема Цыпина – его единственный реальный посетитель, но и с ним у Ганса не получается диалога: кажется, вот-вот родится взаимопонимание и отец, искренне любящий сына, протянет ему руку помощи, спасет от неминуемой гибели… Но едва появляется эта зыбкая надежда, как Ганс невольно обижает отца, едва сдерживается, чтобы не обвинить его в гибели Генриетты: Шнир-старший просит подать ему пальто.
«Клоун – это человек, который жонглирует жизнью, начинает ее высмеивать, над ней издеваться, получая в ответ издевательства над собой, превращая все это в яркую, острую сценическую форму. Искусство клоунады – это своего рода рефлексия, способ изживать душевные травмы через такую вот издевательскую подачу жизненных, социальных, личностных ситуаций. Это очень редкая, штучная профессия, сложно же в такой острой форме рассказывать о себе и смеяться над собой», считает Хуснияров. Однако в «шутовское время», как его называет Бёлль, клоунада не работает: невозможно представить в гротескной форме то, что само по себе является гротеском, невозможно привнести смыслы в мир, очищенный от всяких смыслов. «Глазами клоуна» Хусниярова можно назвать одной из самых мрачных премьер конца театрального сезона 2013 года, но и одной из самых своевременных.В спектакле единственным персонажем, который говорит с Гансом Шниром по-человечески, оказывается Штрюдер, – незнакомец, отвечающий ему по телефону католической школы, где учится брат Ганса Лео (с братом впоследствии удастся поговорить – примерно с тем же успехом, что и с остальными родственниками, то есть без всякого успеха). Актеру Михаилу Николаеву удается вложить в небольшую роль столько доброжелательной иронии, что на мгновение в двухчасовом действе, движущемся к неизбежной и очевидной развязке, появляется проблеск оптимизма, но и этот проблеск угаснет: зритель узнает, что отзывчивый философ – тоже своего рода шут, которого «никто не принимает всерьез».
В романе Ганс Шнир находит путь примирения с действительностью: нанеся на лицо клоунский грим и взяв в руки гитару, он отправляется на улицу: «Я пристроил подушку на третьей ступеньке снизу, снял шляпу, положил туда сигарету – не посредине, а немного с краю, будто ее мне сбросили откуда-то сверху – и затянул песенку: «Разнесчастный римский папа». (...) Я перепугался, когда первая монетка – десять пфеннигов – упала в мою шляпу, она попала в сигарету и сдвинула ее на самый край. Я ее поправил и снова запел». В финале пьесы клоун не поет: его реальные и воображаемые собеседники выходят на сцену и поют ему прощальный хорал.На вопрос «Может ли человек существовать в бесчеловечном мире?» режиссер дает совершенно однозначный ответ: «Нет, не может». Все, что ему остается, – умереть, а перед смертью он в лучшем случае успеет горько пошутить.Текст: Анаит Григорян
Фотографии предоставлены пресс-службой театра