Расскажите, пожалуйста, о процессе создания «сгущёнки» - с чего всё началось?
Александр: Началось всё заранее, с идеи. До этого, как вы знаете, мы разрисовали МПВО на Васильевском острове в лондонскую телефонную будку.
Евгений: Просуществовала она три дня, и мы решили сделать что-нибудь новенькое.
Александр: Телефонную будку закрасили: нам стало обидно, и мы решили продолжить своё творчество.
Евгений: Вернуться на крышу с творчеством.
Александр: Мы стали ходить около, по городу, и решили сделать ещё один арт-объект на Петроградке.
Евгений: И стали черпать идеи отовсюду. Внезапно у нас возник замысел нарисовать именно банку сгущёнки. В ответ на все эти санкции Евросоюза мы решили поддержать отечественный продукт. После этого осталось лишь найти нужную башню МПВО.
Александр: Мы нашли круглую башню на одной из крыш и пробрались туда ночью. Но получилось не с первого дубля.
Евгений: Мы на одну четвёртую раскрасили башню, но вдруг на крышу вышел дядечка.
[caption id="attachment_59402" align="alignleft" width="640"]
Фото: Из личного архива Александра Губанова[/caption]
Суровый и с топором?
Александр: С напильником, и сказал нам пару неприятных слов. Мы не стали продолжать работу и ушли.
Евгений: Пообещал, что мы не будем продолжать род. После этого мы пришли в место «икс».
Александр: И там уже нарисовали банку сгущёнки.
Получается, что банка сгущёнки - это социальный проект?
Евгений: Если бы мы только в голубой цвет покрасили, это был бы асоциальный проект.
Александр: Социальностью банка сгущёнки наполнилась позже. Мы сначала нарисовали, а потом решили, что это будет хороший ответ санкциям.
В Екатеринбурге некоторое время назад тоже нарисовали банку сгущёнки.
Александр: Я уверен, это плагиат. Несмотря на то, что они нарисовали раньше нас. Не знаю, как они это сделали, но наша идея свежа.
Сгущёнку любят все, она должна была понравиться людям.
Александр: Да, у неё и банка красивая – не в нашем исполнении, конечно. Мы хотим закончить историю с консервами, и двигаться дальше. Есть большой спектр: тушёнка, горошек зелёный, кукуруза.
Евгений: Ну зачем ты сказал?
У вас есть художественное образование?
Александр: Нет. Но я в детстве рисовал.
Евгений: В детстве мы все рисовали на обоях.
То есть ваши работы – это творческий порыв?
Александр: Да, именно он.
Евгений: Мы начинаем с простого, а потом, возможно, будем расти в своём творчестве. Станем как Энди Уорхол.
Насколько опасно быть свободным уличным художником? Ведь известный граффитист Паша 183 всегда скрывал своё лицо, опасаясь последствий.
Александр: Не очень опасно: насколько вы заметили, мы не скрываем своё лицо, голос и имя. Было письмо от одной странной женщины, которая не очень высоко оценила наше творчество. Но она нас не ругала, а сказала: «Задумайтесь». Я подумал и ответил ей, был очень корректен и вежлив.
Должно быть, вы уже видели портреты Цоя, Доктора Дре и Эйнштейна, созданные витебской командой HoodGraff. Как они вам?
Евгений: Ребята – настоящие художники, не то, что мы.
Александр: У нас кривая и косая банка со сгущёнкой, а у них Цой даже очень похож на Цоя.
Евгений: И ровный.
У властей Петербурга в последнее время изменилось отношение к граффитистам: работы HoodGraff не стали закрашивать. С чем это связано? Может быть, с предстоящими губернаторскими выборами?
Александр: Возможно. А, может быть, и нет – ведь Георгий Полтавченко недавно вылил на себя ведро ледяной воды (в рамках акции IceBucketChallenge– примечание автора).
Евгений: Принял эстафету.
Александр: Возможно, он зашёл в интернет и ознакомился с модными тенденциями. Глядишь, и сам что-нибудь нарисует.
Евгений: Сделает упор на молодёжь.
Александр: Ходят слухи, что Полтавченко хочет нарисовать ложку к сгущёнке.
Когда вы нас в следующий раз удивите?
Александр: Это пока секрет.
Евгений: Может быть, мы нарисуем что-то для себя – в закрытом месте. А потом не выдержим и всё равно всем расскажем.
А вы хотели бы раскрасить серые и печальные спальные районы?
Евгений: Дело в том, что мы используем только башни МПВО, а они в основном в центре. Башен противовоздушной обороны в городе примерно 150. Одна из них, кстати, видна с «Этажей». Мы обычно туда залезаем и машем товарищам на крыше «Этажей».
Александр: Которые платят, чтобы попасть на крышу.
В городе сейчас проходит биеннале современного искусства «Манифеста». Как вы относитесь к внедрению объектов современного искусства в традиционное культурное пространство?
Евгений: На разрушенные здания можно посмотреть где угодно, и для этого необязательно идти на «Манифесту». На копейку в дереве тоже. Современное искусство абсурдизируется.
Александр: По-моему, это не очень хорошо. Сгущёнка лучше. И вкуснее.
В Петербурге теперь есть Музей стрит-арта. Предлагали ли они вам сотрудничество?
Евгений: Пока что они нам не звонили.
Александр: А мне недавно звонила девушка с предложением раскрасить её студию. Я спросил: «Как сгущёнку?». А она: «Хи-хи-хи, нет», и больше не звонила.
Будем ждать от Александра и Евгения новых творений! Удачи им в этом.
Текст: Алла Игнатенко
Фото: Анастасия Стародубцева