- Борис, я была на вашем спектакле «Ёлка у Ивановых». Пожалуйста, расскажите о том, как он создавался.- У него очень долгая история. Когда-то, в конце восьмидесятых годов, в «Приюте Комедианта» Юрий Валентинович Томошевский поставил этот спектакль, и я его посмотрел, наверное, раз двадцать. Сколько мог смотреть физически – столько и посмотрел. Мне он очень нравился. Потом он его несколько раз восстанавливал, а потом, видимо, этот спектакль сняли. Мне было очень жалко, что его нет, и он нигде не шёл. Я записал радиоспектакль в интернете семь лет назад, где в лицах рассказал уже по-своему – не так, как в «Приюте комедианта», а так, как я видел. Положил на музыку немецкого оркестра тридцатых годов – мне казалось, что это подходит, - и выложил в интернете. И у него появилась своя судьба, у этого спектакля, его много перепощивали. И мне все говорили: «Когда ты уже сам-то сделаешь спектакль?». А там же очень много действующих лиц, это же нужно набирать труппу где-то, актёров брать. И мне пришла в голову идея самому всё это сделать как моноспектакль. Но я не знал решения: как это я буду один всё это рассказывать? А когда пришла идея, что появился рассказчик-режиссёр, который ставит спектакль в зрительном зале с этими самыми зрителями, как будто они актёры театра. Всё это сложилось, то есть появился человек, который может это всё рассказать. Я начинаю актёрам как бы показывать – какой будет будущий спектакль. Когда это сложилось в голове, мы с Сашей Берегулиной - она тоже смотрела «Ёлку у Ивановых» в «Приюте комедианта», мы там с ней и познакомились - решили восстановить. И мы репетировали летом, а потом, когда была премьера, я узнаю, что Томошевский тоже восстановил «Ёлку у Ивановых». Получились две «Ёлки у Ивановых» одновременно, две премьеры. И он даже взял музыку, которую я использовал для своего радиоспектакля, так совпало. Но я думаю, чем больше «Ёлок» – тем лучше.- Как Вы познакомились с творчеством Введенского, его поэзией абсурда? - Введенский долго не издавался. Ко мне в руки попала книжка «Ванна Архимеда», причём у неё была такая мягкая обложка, и там на обложке был рисунок Филонова. Ко мне она попала уже потрёпанная, уже разваливалась. То есть она состояла из нескольких частей, я ее клейкой лентой, скотчем как-то приклеивал. И я много раз читал её, мы собирались компанией у меня дома. Тогда же все собирались не в кафе, а дома с друзьями, и мы читали вслух, и всегда было очень весело. Так я познакомился с творчеством Введенского.- Творчество каких поэтов повлияло на Ваш литературный вкус, кого из них Вы можете назвать любимыми?- Это вопрос каверзный, потому что не может быть любимого поэта. Я скажу – Лермонтов, а есть ещё Пушкин, я скажу – Пушкин, а есть ещё Брюсов, я скажу – Брюсов, а есть ещё Ахматова, я скажу – Ахматова, а есть ещё Бродский, я скажу – Бродский, а есть ещё Пастернак, и так далее. Нельзя кого-то сделать любимым. Тот, кому я подражаю, может быть, – это, как ни странно, Егор Летов как поэт. Я считаю, он продолжатель тех традиций, и у него очень хорошие образы, очень хорошая поэзия. Уберите музыку – оставьте только текст. Вышел сборник его стихов – и это потрясающая поэзия. Но это не любимый поэт, это любимый человек. Но это совершенно не умаляет творчество других поэтов. Это не рейтинг.
- Вы сами пишите стихи. Что Вас вдохновляет на их создание?- Что такое стихотворение вообще? Мейерхольд говорил: недели анализа дают мгновение синтеза. Когда ты в себя что-то долго вбираешь, потом, когда ты переполнен, из тебя это выплёскивается. И то, что выплёскивается, происходит наилучшим образом, исходя из предыдущего опыта. Все твои умения. Например, Моцарт часами сидел, играл гаммы, репетировал, чтобы в тот момент, когда пришло вдохновение, взять всё это записать. И вот художник, поэт, даже учёный живёт, собирает информацию, а потом, когда она переполнена, он её выплескивает на бумагу, в кино. Любой творческий человек – поэт в этом смысле. Так же и поэзия – это стихийное творчество: возможно, сегодня я напишу стих, а, может, месяц или два не писал ничего. А бывало, что четыре года ничего не писал. А бывало, что в один день напишется сразу серия стихов.- Откуда берётся вдохновение?- У нас был такой предмет в институте – психология творчества. Это мысль не моя, а Семёна Яковлевича Спивака, а он тоже её откуда-то взял. Вдохновение берётся от сверхэнергии. Когда появляется лишний капитал этой энергии. Если, конечно, ты работаешь в шахте или занимаешься бизнесом, у тебя нет сверхэнергии – ты устаёшь. Но когда ты бездельничаешь, ходишь, гуляешь по набережной, у тебя вдруг высвобождается такое количество энергии, какое тебе некуда девать. Расскажу историю про Эльдара Рязанова, который попал в больницу во время съемок фильма, и у него появился перерыв. И вдруг он понял, зачем ему этот перерыв. И он написал в больнице песню «У природы нет плохой погоды». Эльдар Рязанов не поэт, но стихи эти правдивые и честные, и это настоящая поэзия – каждое слово правдиво. Каждая погода – благодать. Он непрофессиональный поэт, но из-за того, что у него появилась вот эта сверхэнергия в больнице, ему не нужно идти на работу, не нужно никем командовать, не нужно ни о чём заботиться, у него появилась вот эта сверхэнергия, которая воплотилась в потрясающее стихотворение.- В прошлом году вышла Ваша книга стихов для детей. Расскажите немного о ней.- Это стихи разных лет, написанные исходя из мифа про Питера Пэна. У многих людей есть в голове такой миф, что «не хочу быть взрослым, хочу вечно остаться ребёнком». Это вызов, потому что всё равно нужно становиться взрослым и всё равно нужно пройти все стадии, но вот такая романтика, такой миф есть в людях. Таким образом из этого мифа возник спектакль «Сказки про глупых взрослых» - мальчик, поставленный на табуретку перед пьяными взрослыми, рассказывает стихи, которые превращаются в моноспектакли. Он про них, про взрослых, рассказывает сказки, о том, как дети видят взрослых. Для этого спектакля я взял несколько стихов, которые написал раньше, и какие-то ситуации дописал, потому что нужно было побольше стихов. И получилось некоторое количество стихотворений, которые вошли в книжку. А на спектакль пришла художница Настя Кулакова, которая показала мне свои картинки к этому спектаклю, и мы с ней решили сделать книжку. На каждой странице её иллюстрации. Так мы и издали эту книжку.- Иллюстрации к книге действительны чудесные. Можете ли Вы сказать, что детская литература в России возрождается?- Не могу с вами согласиться – до возрождения еще очень далеко. Очень много пошлости в детской литературе. Есть много всего интересного, но, что странно, не из России. Есть книжки любопытные шведские. Мне кажется, Швеция с их Карлсоном, Муми-троллями – это родина детской литературы. То есть вот там мировой лидер детской литературы. У нас всё вторично. Хотя… Если бы мы брали Чуковского и Хармса и оттуда проращивали, Остер у нас есть ещё. Вообще, есть, конечно же. Я не говорю, что нет. Но до какого-то возрождения еще очень далеко. Это раз, а во-вторых, у меня не детская литература. Просто её отнесли к детской, потому что действие происходит с детьми и детям это понятно, но адрес моих стихов – взрослым, тому человеку, который вылупился из маленького человека. Который уже понимает. Чтобы он увидел это, вспомнил себя, и чтобы либо его поддержать, либо чтобы он переосмыслил что-то.
- А эту книгу можно ещё где-то приобрести?- Магазин «Все свободны». Мне вот позвонили – сказали, предыдущее, что я принёс, – продалось всё. Надо ещё труда принести, и я принесу. В «Книгах и кофе» еще, в «Любимой истории».- Как возникла идея фестиваля сторителлинга?- Несколько лет назад Кирилл Павлович Гопиус, бабушка и дедушка русского сторителлинга, попытался в Питере открыть школу сторителлинга, но чего-то не задалось, никто не поверил, не пошёл. И он вернулся в Москву. По разным причинам, я не знаю – не пошло. То есть стали рассказывать истории, но все подумали, что это с бизнесом связано, торгаши, всякое такое, ненародное, для других каких-то людей, не нас. Но мы успели с ним поговорить, и мне очень жаль, что он уехал, мне эта идея понравилась – рассказывание историй на публику. Мы всем рассказываем истории – вот мы сидим, и там где-нибудь девушка сидит и наверняка рассказывает историю. Люди рассказывают истории всё время, но, чтобы рассказать свою историю на публике, нужны смелость и вызов. Потому что одно дело, когда мы здесь в кафешке рассказываем, а другое дело – когда в зале сто человек чужих людей и надо всё рассказать. Нужна смелость.Мы решили попробовать организовать первый фестиваль в Питере. Были какие-то попытки в Москве, в Рязани. И когда я набрал в контакте, в поиске мероприятий, в октябре прошлого года, «сторителлинг», было два-три сообщения, никаких мероприятий не проводилось. В Екатеринбурге что-то такое было для бизнесменов - и всё. Теперь, когда я недавно набрал «сторителлинг» после нашего фестиваля, появилось очень много подражателей нам. То есть люди скопировали наш релиз и у себя организовали такие встречи, потому что это несложно. И я за то, чтобы копировали, подражали, переносили. Потому что происходит взрыв и революция. И сейчас там сотни встреч. То есть Гопиус был первым разведчиком, и пусть у него не получилось, но второй эшелон принес уже большие плоды. И я думаю, что Кирилл Павлович порадуется, что всё так произошло.Почему я рад, что нас копируют? Мне очень хочется, чтобы люди ответили себе на два вопроса: «кто я такой» и «зачем я здесь». Потому что если ты собираешься рассказать историю, то не можешь не ответить на эти вопросы. Если не можешь на них ответить – не сможешь выйти на сцену. А если люди будут отвечать на эти вопросы, произойдёт взрыв самоосознания. Если представить территорию России из космоса и представить, что каждый человек ответит на вопросы: «кто я такой?» и «зачем я здесь», то в России будет салют. Каждая черепная коробка будет взрываться, и оттуда будет салют. И Россия вся засветится, если люди будут рассказывать истории. Потому что человек раскрывается, происходит обратный процесс. Если помнишь легенду про Адама и Еву - они вкусили от древа познания, устыдились и закрылись. Люди мысли свои закрыли – мы не знаем, что думает другой человек. Когда мы начинаем рассказывать и узнавать, что я такой же, у меня то же самое произошло, мы начинаем обратный процесс – процесс раскрытия. Люди начинают раскрываться, и в раскрытом обществе невозможна ложь, потому что сразу видно, что человек врёт. Когда человек рассказывает историю, он не может врать, потому что это видно. Он может сочинять, фантазировать, но когда он врёт – это видно сразу. И если культурная такая революция произойдёт, я буду очень рад.- Как вы привлекаете чтецов, кто эти люди?- Не знаю, волшебным образом. Очень много людей отсеялось по разным причинам, вот три человека в финале отказались выступать, испугались. То ли они испугались того, что нужно было рассказать ту же самую историю, которую они рассказывали, – лучшую из их историй, то ли они испугались большого зала. По разным причинам. Может быть, они не испугались и у них какие-то другие причины, но они не участвовали. Кто-то в первом, во втором, в третьем этапе участвовал, а потом им стало скучно, потому что они не ответили на вопрос: «зачем я это делаю?». Потому что, если ты не знаешь зачем – у тебя исчезает мотивация. И у этих людей исчезла мотивация, непонятно зачем они будут рассказывать историю. Поэтому они не дошли до финала. Вообще, участников было около тридцати, а в итоге оказалось двенадцать человек. Никого не отсеивал, никого не модерировал. Нужно было просто, чтобы у кого-то была какая-то история. Не больше десяти минут, но чтобы там была какая-то история. То есть не просто представление о жизни, не впечатления, а что-то должно произойти. И все те, кто этим критериям соответствовал, – все дошли до финала.- Какой месседж несёт Ваш самый известный спектакль «Сказки и глупых взрослых»?- Я сравнил жизнь человека с деревом. У дерева есть годовые кольца, и у нас есть годовые кольца нашего опыта. С каждым нашим опытом мы приобретаем толщину. Вот почему человек называется искусным? Он много всего вкусил, он искушён. И каждый наш опыт добавляет нам толщины и силы. Мы становимся мощнее, кряжестей. Но сердцевинка у нас остаётся, она должна быть свежая, чистая, питать нас. Мы не должны допустить чтобы она загнила. Поэтому мы должны помнить, что у нас было детство, кто мы и откуда. Но мы должны и дальше расти, нельзя навсегда остаться в детстве. Нужно детское вынести во взрослую жизнь. Вот про что спектакль.
- Не могу не спросить Вас – как сохранить своего внутреннего ребёнка?- Очень просто и очень сложно. Нужно представить, что твоё детство – это толстый фолиант, книжка с картинками. И каждый вечер нужно перед сном открывать эту книжку и читать. И рассматривать картинки, и понимать себя. Может быть, кому-то вслух читать, может быть, кому-то рассказывать истории. В твоём, в нашем детстве содержится всё необходимое, вся Библия человеческая, все поступки, которые с тобой произошли – это всё важно в твоей собственной жизни. То есть если ты без всяких психологов, просто, сам будешь пересматривать свою жизнь – всему там научишься. У меня есть проект «Правила жизни от детей», по аналогии с Esquire – у них есть правила жизни от великих людей, а это правила жизни от детей. Я беру интервью у взрослых людей, в которых они рассказывают о своем детстве, и удаляю оттуда всю информацию, оставляя только ситуации. Потом, когда читаешь, человек, который сам же мне всё это рассказывал, вдруг говорит: «Боже мой. Я читаю про себя как про чужого человека, но этот человек – я. Это очень удивительное ощущение, и я даже не думал, что это всё моё». Почему это происходит? Потому что у человека детство хранится где-то в одной папочке, условно говоря, в компьютере, которая называется «Детство». И вот он туда залезет, достанет. А когда я у него беру интервью и спрашиваю, мы расставляем эту папочку по хронологии, вдруг угадываем последовательность всех его действий и чаяний¸ что он хотел. Мы видим человека в сквозном его действии, то есть почему он так поступил, почему не по-другому, и вдруг это всё складывается в один единый сюжет – все разрозненные поступки человека. Я уже больше тридцати интервью взял и как будто посмотрел уже больше тридцати моноспектаклей, в которых человек рассказывал про свою жизнь. Я только чуть-чуть задавал вопросы, а человек сам рассказывал. Я хочу эти моноспектакли издать.- Ходите ли Вы сами в театр? Что понравилось из недавно увиденного?- Я очень много ходил в театр в своей жизни, посмотрел все питерские спектакли конца девяностых - начала двухтысячных. С тех пор, как я начал свою собственную деятельность, я не успеваю, потому что все четверги, пятницы, субботы, воскресенья, когда идут спектакли, у меня тоже какие-то мероприятия вечером. Я очень редко появляюсь в театре, но, когда я что-то хорошее слышу от друзей о какой-то постановке, я специально заранее выделяю себе время и иду на этот спектакль. Но это бывает очень редко. Мне очень нравится Роман Смирнов и то, что он делает в театре «На Литейном», начиная с «Квартирника» и так далее. Мне очень нравится Сергей Дрейден, что бы он ни делал, где бы он ни играл - даже если он просто расскажет анекдот! Я его фанат, он мой учитель, и я ему подражаю. Он, естественно, об этом не знает. Просто я в него влюблён как в артиста. Мне нравится то, что делает Семён Яковлевич Спивак, я считаю, что это единственный театр (может быть, меня кто-то упрекнёт, и считается, что какой-то другой театр, может быть), но я считаю, что Молодёжный театр – культурный лидер Петербурга. Там на основе человечности, на основе семьи, здоровья, древних ценностей спектакли поставлены. Другие есть театры модные, есть авангардные, интересные, очень много есть театров. Но вот по принципу человечности и человеческих ценностей Молодёжный театр, может быть, и в России лидер, я не знаю. «Дни Турбиных», «Крики из Одессы», «Касатка», «Три сестры», да и весь репертуар.- Что Вы хотели бы пожелать нашим читателям?- Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами.Беседовала Алла Игнатенко
Фото: Александр Шек