О Лане Дель Рей не писал ещё только слепой, глухой или мёртвый. На любой вечеринке глаз быстро устаёт от обилия жирных стрелок на веках, рыжих локонов и цветочных венков «а-ля Дель Рей», на самом деле позаимствованных ею у «богинь» куда более древних. Непримечательный, но тем и запоминающийся голосок Ланы звучит на каждом углу, как и споры о ней: обсуждаются странные губы, депрессивные тексты, неспособность петь вживую и толпы продюсеров-пигмалионов, слепивших один из самых востребованных сегодня образов на деньги папаши-миллионера, паразитируя на инди-эстетике, которая давно вылилась в противоположность самой себе. Впрочем, эти разговоры только подтверждают факт: Лана окончательно сместила Леди Гагу с трона очередной царевенки на пару лет, приняв в свои наманикюренные руки бразды правления масскультом.
Как и Гага, Дель Рей универсальна, но универсальность у неё совсем другого толка: если Стефани Джерманотта провозглашала свободу самовыражения и радость к жизни, то Лиззи Грант отталкивается от обратного. Для двенадцатилетних девочек это — стимул сделать то, за что родители не погладят по головке, для их мам — вспомнить молодость и то, чего они так и не сделали, боясь своих собственных мам; для возраста где-то между — от возможности всласть пореветь в одиночестве обжираясь шоколадом под лозунгом «все мужики козлы/все бабы дуры» у более простой части населения, до завуалированных симпатий от хипстеров и прочей «илитоты», которая крайне не любит признаваться в своих чувствах к Лане в открытую, предпочитая точно также обжираться шоколадом, пока никто не видит. Впрочем, и для особо упёртых из них у Дель Рей припасена наживка в виде, например, цитат из Линча, комфортно соседствующих в её творчестве с простецкими мелодиями а-ля поздняя Нелли Фуртадо.
Новая поп-музыка звучит не на танцполах, её место — в спальне, единственном месте, где человек остаётся собой — и то без посторонних глаз. Учитывая это, ещё более парадоксальна неприкрытая искусственность, так и сочащаяся с пластиковых губ Дель Рей. Самое точное описание Ланы можно прочесть на страницах «GQ», признавшего её женщиной прошлого года: «Лана Дель Рей — торжество постмодернизма, эталонная словарная иллюстрация к термину «симулякр» — копия без оригинала».
Возьмите всё, что нужно современному человеку, смешайте в правильных пропорциях, из получившейся массы слепите универсального Голема, способного угодить каждому. Чего может желать общество, пресыщенное оптимизмом бойз-бэндов, сочными чёрными попками в r’n’b видео и радужными песнопениями той же Гаги, превратившейся в некий музыкальный аналог Nyan Cat? Правильно — депрессии и смерти. Смерть без секса плохо продаётся — выход легко находится в странном недо-ретро образе «плохой девчонки» с сигаретой в неправильной формы огромных губах со вкусом виски, умирающей в каждой песне, чтобы возродиться в следующей на руках очередного татуированного парня.
Лана — квинтэссенция клишированной «тёмной романтики», свойственной попсовой готической культуре, адаптированная «для всех и каждого». Смерть «а-ля Дель Рей» — пластиковая трагедия, Ромео и Джульетта поднимаются и дружно поют «National Anthem»; это — смерть в раю, где сыграть в ящик можно только шутки ради, в красивых декорациях и под аплодисменты благодарных зрителей. «And I will show that nothing can happen more beautiful than death» — в своём Твиттере Дель Рей цитирует не кого-нибудь, а Уолта Уитмена.
Текст: Даша Климова