XI Международный театральный фестиваль «Царь-сказка»/Kingfestival. Новгород. 23-27 апреля
Новгородский фестиваль «Царь-сказка» (прошедший с 23-го по 27-е апреля) — событие крайне интересное. Безупречная организация показов девятнадцати спектаклей, создала необходимую фестивалю атмосферу домашнего праздника, предопределила свободное общение актёров, режиссёров, критиков из двенадцати стран.
«Царь-сказка» — сильный фестиваль сильных спектаклей со всей Европы. Ориентированный на детскую и молодёжную аудитории, фестиваль показал разные способы художественной коммуникации. Он представил самые разные, порой противоположные типы театрального зрелища. От спектаклей для самых маленьких (детей от 0 до 3 лет), — «Маленький садик Гайя», «Manolibera/Лёгкая рука»; до сложных метафорических работ, как, например, спектакль Валмиерского драматического театра (Латвия) «Половодье и солнцестояния в звуках Страумены». На фестивале был представлен и современный танец (Чехия, Польша) и перформансы (Россия, Израиль). Фестиваль дал общее впечатление о том, как думают, ставят, работают в странах от Франции до России, от Эстонии до Болгарии и Израиля.
Конечно, нет никакой возможности описать все представленные в программе «Царь-сказки» спектакли. Вот некоторые наиболее выдающиеся из них.
«Бесстрашный барин» из Москвы (РАМТ) — спектакль Марии Горвиц, выпускницы курса Сергея Женовача.
"Бесстрашный барин". Сцена из спектакля
Режиссёр использовала открыто условные приёмы построения действия. Сказка о бесстрашном барине создаётся актёрами здесь и сейчас. Излюбленный русской режиссурой приём, когда актёры играют персонажей, играющих в свою очередь роли на сцене, использован с новой силой. Спектакль выполнен чётко и вполне простроен. И хотя официально фестиваль открывала «Страумена» (как я понимаю — название латвийского «хутора»), московское представление стало достойным началом «Царя-Сказки».
Первый день вообще выдался очень сильным. Следующим в программе был спектакль из Болгарии «Папа всегда прав». Театр Credo переосмыслял сказку Г. Х. Андерсена в коренных театральных традициях. На сцене четыре палки, четыре белых тряпки и два актёра («Папулечка» и «Мамулечка»). Оторваться от игры театральных масок невозможно. Метаморфозы сценографии потрясают своей простотой и эффектностью. Лошадь, которую ведёт на базар Папулечка превращается в корову, та — в овцу и далее по сюжету. Комическое возникает из превращений,
"Папа всегда прав". Сцена из спектакля
неожиданных оценок действия масками, комментариями, умножением комического через повторение приёма (например, поцелуй Папули и Мамули, своеобразный рефрен, дающий ритмическую стройность театральному действию). Не хочется впадать в излишние восторги, но необходимо отметить, что представленный спектакль — театр чистой радости, радости от театральных превращений.
Наиболее эстетически близким к болгарской постановке стал предпоследний спектакль фестиваля «Манолибера / Легкая рука», привезённый из Италии (Бергамо — Лекко). Здесь нехитрый сюжет о похождениях незадачливой парочки клерков выворачивался режиссёром (Микеле Эйнард) в плоскость. Лишённые третьего измерения актёры (Микеле Кримаски и Анна Фашендиди) существовали в плоскости, рисуемой лёгкой режиссёрской рукой. В буквальном смысле слова. На фоне экрана, на который проецировались рисуемые здесь и сейчас интерьеры, персонажи, предметы — играли двое. Белые костюмы, носки и колготки в полосочку, особый покрой платьев «сплющивали» актёров, делая их двухмерными. Режиссёру удалось сделать невозможное — превратить тело актёра в часть разрисовываемой поверхности. Естественно, комическое в этом случае рождалось в процессе рисования. Белый фон на наших глазах превращался в пляж, море, контору, гору мусора. Описывать это действо можно очень долго.
Своеобразным художественным исключением из программы фестиваля стал спектакль «Половодье и солнцестояния в звуках Страумены», привезённый из города Валмиера. Спектакль Виестурса Мейкшанса, хотя и был построен достаточно однообразно, однако сильно «зацепил» публику. В этой постановке природные, несколько языческие корни и традиции латышского народа образовывают годовой круг жизни небольшого «хутора». Однако, оригинально выполненные этюды (превращение Пастора в Кентавра — соединение христианского и языческого сознания и т.д.), невероятная музыкальная партитура, в которой практически любой предмет деревенского уклада обретает свою музыку, личный голос, не всегда ровно склеивались друг с другом.
Отдельным блоком нужно выделить спектакли для самых маленьких. Театр, ориентированный на зрителя, который ещё не умеет говорить и не разделяет окружающее его пространство на реальное и игровое, пока сложен для театральных традиций России. Такой тип театра требует иного взаимодействия со зрителем, другого соотношения сцена-зал.
По-своему эту задачу решил Пан Театр (Pan Theatre) из швейцарского Лугано. Их спектакль «Маленький садик Гайа» построен на прямом, но контролируемом взаимодействии с детьми. Зрители усаживаются вокруг небольшого пространства, символизирующего сад времён года. Две актрисы (Елена Кьяравалли и Карин Хохапфель) безо всякого нажима и наигрыша, которые иногда возникают при тесном контакте актёра со зрителем, рассказывают и показывают детям, как сменяют друг друга зима, весна, лето и осень. Спектакль построен с помощью простых приёмов детской игры. Пёрышко на проволоке становится бабочкой, проснувшейся после зимы (так в драматургии спектакля), деревянное яйцо оживает писком цыплят, вырезанные из бумаги, опадают осенние листья, пух становится снегом. Магический круг охраняет садик Гайя от развеселившихся детей, но и концентрирует их внимание на сорокаминутном действии.
"Спам". Сцена из спектакля
Программа фестиваля включала в себя и спектакли для молодёжи. В основном это оказались перформансы. Тут театроведческая терминология даёт сбой, так как представленные действа, о которых пойдет речь, — явления пограничные. Между театром и танцем, театром и живописью в самом широком смысле.
Израильская труппа (Mystorin Theater Group) представила два перформанса: «Иерусалим между небом и
"Сны Моисея". Сцена из спектакля
землей» и «Сны Моисея». Последнее название вполне характеризует режиссёрскую манеру Юлии Гинис. Эти представления — порядок снов, в которых ассоциации наслаиваются друг на друга в произвольном порядке. История Исхода — только отправная точка для театральных снов Мисторина. Как и мистический образ Иерусалима, города, живущего между сном о Иерусалиме Небесном и земным Иерусалимом. Используя музыку ассоциаций (отчасти эмбиент, с примесями национальных мотивов и даже записями уличного шума), режиссёр подчас задаёт актёрам задания, с которыми им сложно справиться, отсюда возникает ощущение отрывочности художественного впечатления.
Иное, более линейное решение предложил Новгородский театр для детей и молодежи «Малый», устроивший фестиваль.
Надежда Алексеева — художественный руководитель театра, режисс2р «Спама» и «97-ми с половиной шагов […]», представленных ею на «Царе-Сказке», движется своим, несколько необычным путем. Театр ведёт поиск в области нестандартных театральных форм.
«Спам» — как и израильский спектакль, построен методом вольных сценических ассоциаций. Режиссёр избегает поучительного тона, представляя историю побега человека от мира пустой, ложной информации. Поиск Героем (Алексей Коршунов) и Героиней (Марина Вихрова) (хотя «Героиня» сейчас звучит несколько мелодраматично, образ выполнен безо всякой сентиментальности) свободы от абсурда диалога, выхолощенности смыслов повседневности — это не путешествие от одной сцены к другой, в которых представлен «ужас информационного общества», а скорее серия внутренних, не всегда осознанных героями духовных импульсов, толкающих их прочь. От чего и куда — режиссёр не говорит. И хорошо!
Иначе выглядит спектакль «97 с половиной шагов по дороге, которая летит над спиной спящего в океане дракона». Стилистически выверенный и очень техничный спектакль, при этом в некоторые моменты претендует на философскую многозначительность. Она не может быть поддержана яркими красками
"97 с половиной шагов по дороге, которая летит над спиной спящего в океане дракона". Сцена из спектакля
сценографии, сбивками между комическими историями (например, про мальчика, утонувшего в колодце, пока друзья выговаривали его слишком длинное имя родителям, которые должны были придти на помощь) и философскими притчами. Необходимо отдельно отметить техничность актёрских работ (к сожалению, имена актёров даны в братском списке, поэтому выделить кого-то нельзя), выверенную акробатику. Спектакль построен вокруг Актрисы. Её роль центральная. Она — управитель действа, дух театра, от её речей зависит происходящее на сцене, её слова иллюстрируются духами театра низшего подчинения — «слугами просцениума», — воплощающими слово на сцене. Можно сказать, что это спектакль о театре. Восточном или Западном — не важно. Представлена не только мистика театра, но и его техника, два неразделимых источника театра.
Танцевально-пластческая программа фестиваля была не менее богата и разнообразна. От современного танца (contemporary dance) до хип-хопа.
«Одиссея» из Мурманска (co-production company «Gust Life» (Россия) and «Alexandra N’Possee» (Франция)) запомнилась многим девушкам. Акробатический хип-хоп со сложными фигурами и поддержками — явление не частое, да ещё и композиционно выверенный, цельный хип-хоп — редок вдвойне. Как говорили видевшие спектакль несколько раз, танцоры умудряются ещё и импровизировать в жёстком пластическом рисунке и музыкальной композиции с её четким ритмом! В общем, торжество телесной техники.
"Ожуковление". Сцена из спектакля
«Nanohach company» (произносится, как говорят знающие чешский язык, — «Нанохах» — перевод, думаю, не нужен) привезли два номера: «Ожуковление», навеянное Кафкой, и «Зачарованная де люкс». Неоспоримое превосходство техники над смыслом — явная особенность компании. Номинированное (где и кем — не знаю. Так написано в программке фестиваля) на «лучшую интерпретацию драматического произведения — 2008», «Ожуковление», скорее всего никакого отношения к отнюдь не драматическому тексту Кафки не имеет. Ян Комарек — тот самый Замза, танцует прямо противоположное — превращение из человека в чудовище, ломку человеческих пропорций тела и превращение их во что-то омерзительно изломанное, болезненное.
Вторым номером была «Зачарованная», запомнившаяся замечательной провокацией. Показ проходил утром, на второй или третий день фестиваля. Уставшие от переизбытка впечатлений, многие участники смотрели спектакль одним глазом. И ближе к финалу «Зачарованной» в зале раздался поначалу тихий, а потом всё более уверенный храп. Перепуганные зрители начали будить человека. Исполнительница (Лия Швейдова), услышав храп, стушевалась. Провокатор продолжал храпеть. Его сосед — пылкий итальянец (тот, который из «Лёгкой руки»), уже хотел было пихнуть соню посильнее, как вдруг, исполнительница застряла в шпагате. На её тихий призыв «Help!» зрители услышали громовой раскат храпа. Свет внезапно переменился, а исполнительница и провокатор, встав, с улыбками раскланялись аплодирующей публике.