Философские вечера на Казанской: если вы знаете, что ничего не знаете

Уже которую неделю, с 21 сентября, в творческом пространстве «Казанская, 7» проходят лекции по философии. За бокалом сухого красного преподаватель СПбГУ Александр Погребняк рассуждает о жизни сквозь призму философских теорий и концепций.jmmhq25bwfy«Философия и вино» сегодня настоящее спасение от сезонной хандры и рабочей рутины. Новая возможность познать азы философской науки и подумать о собственном бытие. А погружению в высшие (на самом деле, вполне земные) материи способствует камерная обстановка «Казанской». Приглушенный свет, стены цвета молочного шоколада и интерьер с легкой заявкой на роскошь  –  все заставляет расслабиться, утонув в мягком кожаном кресле,  и внимать адаптированную для массовой публики лекцию.Александр Погребняк, петербургский философ, известный не только благодаря  работе в СПбГУ, но и в аствацатуровском контексте, ведет лекцию в своем обычном формате. Спокойно, с ноткой юмора, он максимально доступно разъясняет сущность философии и раскрывает ее основные понятия. В одной руке держа микрофон, а другой – поглаживая принесенные с собою книги, лектор дает бесценные выжимки Хайдеггера, Канта, Гегеля, Ницше и других известных философов. Кстати, произведения Александр Погребняк измеряет в ветках питерского метро, то есть, за сколько тот или иной текст можно прочесть (от Василеостровской до Александра Невского, например). Помимо философских трудов, он нередко упоминает литературные произведения, например, Франца Кафки или Марселя Пруста. А  оживляют его лекции личные истории, вроде покупки винограда на Сенном рынке.Один из таких вечеров был посвящен границам познания. Оттолкнувшись от сократовского «Я знаю, что ничего не знаю» Александр Погребняк перешел к главным понятиям этой области –  «идее» и» фантазме».  Постепенно, мы узнаем, что «идея» представляет собой знание о мире, но не абсолютное, а частично скрытое, в силу своей природы. А «фантазм» – это  иллюзия полного знания, всестороннего представления о вещи. И человек, одержимый страстным желанием познания, «выворачивает ее на изнанку». Так, «незнание» перестает быть антонимом «знания», а становится его неотъемлемой частью.На другой лекции » Александр Погребняк  рассуждал о деятельности и бездеятельности.  Первое может быть неким целенаправленным актом, стремящимся к идеалу, – «бесконечным наращиванием возможностей ради этих возможностей». Такая установка современного человека навязана капиталистическими ценностями, результатом влияния которых становится постоянное чувство долга и вины. Другой оттенок носит «сущностная» деятельность, сама реализация которой является целью. А бездеятельность – это неполное реализация возможностей, проявление некой свободы, человеческой «дикости».Но, если вам бы хотелось  подробнее узнать о классификации страстей и том, почему Петербург это утопия, мы подготовили для вас подробные конспекты самых интересных лекций.Философия и утопияКто виноват в несовершенстве мира, и почему у нас нет сил работатьМетафора чистой воды или общее благо Аристотель говорит, если мы зададимся вопросом: какая вода наилучшая? Ответ будет простой: это такая вода, в которой содержится минимальное число каких-либо примесей. Но зато если мы будем добавлять к ней что-то - краску или вино - вода станет фоном для всех этих субстанций, она будет давать им вид, но сама уйдет на задний план.Воду, например, точно так же можно сравнить со светом, о котором Платон пишет в "Государстве". Свет и вода как метафоры аналогичны. Представьте себе, что ваша комната была бы залита ровным светом, который непонятно откуда сочится, и возникает впечатление, что сами вещи "светоносы". Такой свет был бы подобен той самой чистой воде. И тогда в этом освещении возникает множество предметов, в сущности, каждый из которых обладает формой, а в себе как форма уже имеет содержание.Свет и чистая вода - это те вещи, к которым философ как правитель должен относиться внимательно.Как женщина помешала построить счастливое государство? В главе "Государство" есть одно знаменитое место, которое прошло все учебники политологии. Это учение о бытии государственных режимов, каждый последующий из которых хуже предыдущего. На первой ступени идеальное государство - аристократия, дальше будут тимократия, олигархия, демократия и тирания. Все они хуже аристократии. Дело в том, что в каждом из последующих режимов общее благо подменяется каким-то имуществом.Например, тимократия - слово, которое выдумывает сам Платон - власть честолюбивых. Тимократия наступает, когда философы, заботящиеся об общем благе, сменяются людьми, пекущимися о собственной чести и репутации. Платон гениально описывает, как эта трансформация происходит. Правда, здесь он не совсем корректен, потому что использует женщину, в данном случае жену, как начало порчи.Так как же появляются эти самые честолюбцы? Представим себе семью какого-нибудь государственного деятеля, но не министра, а, например, замминистра. И вот жена такого человека, а она непременно состоит в клубе жен знатных людей, будет все время недовольна. Ведь у её подруги, женщины в общем-то не особо примечательной и, может быть, даже глупее её самой, муж министр. За эту несправедливость жена зама будет всю жизнь корить своего мужа: вот почему ты скромный? Почему тебя все обходит по службе? Тебе что меньше всех надо? И все такое прочее... А их ребенок тем временем будет это слушать. И мальчик, воспитанный в такой семье, с детства усвоит, что его отец не достаточно честолюбив. Хотя отец-то как раз таки исходил из философского подхода. Но мальчик уже мечтает: я буду министром. Кто-то ведь должен стать настоящим мужчиной взамен слабому отцу.Куда дальше покатится мир?Честь пускай и нематериальна, но её можно ощущать. В этом смысле честь - это уже не чистая вода, а нечто, что её каким-то образом окрашивает.Ну и так далее, олигархия связана с деньгами, демократия связана вообще со всем, ведь она состоит из большинства, а кому-то нравятся деньги, кому-то женщины, кому-то вино и зрелища. И в конце концов, появляется тиран, который хочет управлять всем государством и чтобы все были ему рабами. В этом случае общее благо окончательно превращается в вещь. Почему тирания является худшим режимом? Потому что то, что раньше было общим благом, теперь превращается в собственность одного лица.Но, когда мы говорим о худших режимах, это все не утопии, а реальность, которую мы видим. И действительно, если подумать о сегодняшнем мировом порядке - это всегда смесь чего-то такого - немножко демократии, немножко тирании.Почему мы это имеем? И почему можем критиковать существующее государство? Только лишь потому, что все эти реалии существуют на фоне, условно говоря, утопического, идеального государства.Философы, правящие странами - просто люди, которые понимают, что интересы разных групп - тиранические, демократические, финансовые - это, кончено, чрезвычайно важно, но это еще не все, должно быть что-то, на фоне чего как в чистой воде все эти интересы существуют. И эта вода называется общее благо.Все мы отчасти коммунисты Если мы уберем слово "благо", то получим только "общее" - а значит коммуну. Коммунизм - одна из вариаций на тему платоновского государства. Не случайно у него там дети общие, жены общие и никто не должен знать своих родителей.О коммунизме, между прочим, говорят не только радикальные марксисты, но и немарксистские авторы. Пожалуй, самый известный современный аналитик  - Дэвид Гребер объясняет коммунизм по-своему, для него это не научный теоретический проект, который желает воплотить в жизнь какая-то партия. Но основа человеческих отношений, то есть базовый коммунизм. Почему базовый? Потому что люди в обществе, в том числе и сегодняшнем, опираются на коммунизм. Представьте себе, что вы сидите рядом с незнакомым человеком, и он достает сигарету. У вас же в кармане, поскольку вы тоже курите, зажигалка. И вот Гребер говорит, что совершенно спонтанно вы потянетесь достать зажигалку и дать прикурить. Это происходит синхронно и почти автоматически, получается, на дорефлексивном уровне люди живут в общем пространстве. И в этом смысле сигарета в руках другого человека ощущается, как если бы вы сами хотели закурить. Первое движение - импульс, то, что Гребер называет коммунизмом. Понятно, что это и есть та самая чистая вода, в которой растворяются все наши эгоистические, капиталистические и буржуазные интересы.Немножко сумасшедший Фурье Платоном дело только начинается, еще один важный персонаж - мыслитель, который утопический жанр довел до предела его возможностей - Шарль Фурье. Он строит утопию по всем направлениям, и, прежде всего, на уровне языка и логики. В определенном смысле Фурье - сюрреалист, хотя сам он, конечно, считал себя здравомыслящим человеком, впрочем, как и все немножко или сильно сумасшедшие люди.Фурье устанавливает новые правила языка. Радикальность утопии Фурье состоит уже в том, что он трансформирует язык, использует слова, которые могут быть только в женском роде, и в женском, и в мужском. Вот отрывок из его произведения: "... всего 1620 человек должно быть в фаланге, а именно все возрастные группы. Такие как херувимы и херувимки, серафимы и серафимки, юнцы и юницы, богатыри и богатырки..." - ну и так далее.Дело не только в классификации, но и в том для чего она существует, в этом смысле Фурье как и Платона интересует общее благо. Однако Фурье - человек другого поколения, для людей 20-го века общее благо - это общественное богатство. В понимании Фурье богатство утопично, и им практически невозможно обладать. Богатство - такое общественное устройство, при котором все люди участвуют в производстве, но таким образом, что они выполняют работу не из-за нужды, а, наоборот, из-за избытка энтузиазма. Как же этого добиться? Нужно посмотреть на современное общество и понять, чего людям не хватает.Современный мир Фурье называет цивилизацией. И первое, что делает цивилизация с людьми - заставляет их трудиться, совершенно не заботясь, отвечает ли характер труда той страсти, которая в данный момент доминирует в человеке. В вас может доминировать одна страсть, допустим, вы хотите славы. А в современном обществе вам предлагают с вашим желанием славы, например, заколачивать гвозди. Поэтому выполнять обязанности вы будете плохо, с ненавистью к работе, будет возникать отчуждение и прочие неприятные вещи.Классификация страстей Людские страсти, говорит Фурье, нужно классифицировать, а потом каждой из них привести в соответствие определенный род деятельности. Получается, человек будет в каждый период жизни делать то, к чему в этот момент его подталкивает внутренняя страсть.Фурье, кроме того, еще и точный математик. Все что он пишет - выражено в числах. А почему? Потому что перед нами бизнес-план. Мыслитель создавал свои работы и рассылал миллионерам, ему хотелось найти деньги на создание хотя бы одной фаланги. Он считал, что даже если создать искусственно такую единицу общества - её колоссальный успех приведет к изменению всего миропорядка.Получается никаких каст, никаких классов и сословий, а равенство всех видов работ, подпитываемое самой склонностью людей.Каждая из страстей человеческих признается как равнозначная. В своем анализе Фурье показал, что очень многие страсти, которые при цивилизации рассматриваются как порочные, на самом деле порочными не являются. Например, философ был убежден, что нужно разрушить семью. Он говорил, пускай одна четверть женщин хорошие домохозяйки, одна четверть женщин однолюбки и хранят верность, но остальные то... хотят не на кухне париться, а стихи писать, хотят не одного мужчину, а нескольких. С точки зрения семейных ценностей они порочные, ветреные ну и так далее.А как внутри фаланги будет организована сексуальная жизнь? Опять же в зависимости от доминирующей страсти. Однолюбы будут сходиться с однолюбницами, те, которые предпочитают множество единству, будут сочетаться между собой. У Фурье есть великолепные механизмы. Вот представим, мужчина очень любит даму, а она его отвергает. Так вот на этот случай  предусмотрен специальный разряд женщин, которые не будут считать, что любить нужно кого-то одного. Они буду на определенной социальной службе, их цель - утешить того, кого отвергли.Философия в контексте мегаполисаО том, где обитает настоящий философ  и что такое победа антихристаПетербург - это утопия Для философии город является проблемой, вызовом ей самой. Ведь существует мнение, что философия требует от человека аскетики, перемещения в пустыню и уединения. Но есть и противоположный взгляд, состоящий в том, что философия - площадное и публичное действие, как в представлениях Сократа.Французский мыслитель Мишель Фуко в предисловии к книге "Слова и вещи" противопоставляет утопии гетеротопию. Смысл этого противопоставления в том, что утопия успокаивает, когда мы воображаем себе утопическое пространство - это всегда комфортабельный город, с широкими проспектами и хорошим освещением. Возьмем, например, Петербург, он был построен умышленно. Удивительно, на болотах вырастает огромный город, понятно, что это и есть некая реализованная утопия.Утопия не обязательно то, чего нет, возможно, ее нет в абсолютном смысле, но какое-то приближение к ней мы часто замечаем. А что такое гетеротопия? Это место, которое сохраняет некоторую внешнюю природу. Гетеротопия всегда тревожна, это нечто, существующее близко к нам, но полностью нашим не являющееся. Между утопией и гетеротопией происходит борьба. Утопия всегда подразумевает преодоление гетеротопии, а гетеротопия вечно стремится сохранить неидеальность мира. Опять-таки если брать Петербург, то гетеротопия состоит здесь хотя бы в том, что построение идеального города вызывает некоторое сопротивление материи. Литература уже несколько веков показывает нам, что имперские, рациональные, четко рассчитанные планы нарушаются силами, бросающими вызов жителям Петербурга.Они сошлись. Декарт и Вико Философия французского мыслителя 16-го века Рене Декарта имеет прямое отношение к современному мегаполису. Хотя может показаться, что это не философия публичности, ведь в ней центральным пунктом является "я" в единственном числе. Вспомним самое знаменитое: я мыслю - следовательно, я существую. В реальной жизни по Декарту философия проявляется как геометрия. Внешний мир, если мы постигаем его рационально, представляется геометрическим пространством.Однако мир у Декарта все же тревожный. Мыслителя мучают вопросы. Принадлежит ли тело мне самому? Наяву я существую или во сне? И, в конечном счете, не является ли этот мир порождением злого Бога обманщика? Эти вопросы волнуют Декарта еще и потому, что исторически он живет в первой половине 17-го века в Европе, где происходит одна из самых страшных воин - Тридцатилетняя война. По Декарту идеальный город - это множество людей, проживающих совместно так, как будто они подчинены единому я.Утопическому городу Декарта противостоит модель итальянца Вико. Надо заметить, что это мыслитель неаполитанский, Неаполь до сих пор из всех крупных мегаполисов сопротивляется идеализации. Первое, что поражает туриста в Неаполе - хаос и неуправляемость. Но если вы внимательно посмотрите на карту города, то поймете, что он геометричен. Исторический центр его расчерчен подобно Васильевскому острову с его линиями.Вико житель Неаполя, он впитал дух этого места. Даже язык у него очень сложный. У Вико все не так, как у Декарта. Во-первых, под идеальным городом Декарт имеет в виду современный город. Для Вико города это то, что создано уже давно и даже не людьми современного типа, а какими-то полумифическими персонажами.Вико считал, что в мифах нет никакой сказки и это вполне реальное положение вещей. Поначалу все люди жили в лесу. Они были гигантами, женщины бросали своих детей, мужчины занимались насилием. А потом начался потоп, и эти гиганты забрались на горы, спасаясь от воды. Наверху к ним пришло прозрение. Сверкающие в небе молнии осветили гигантам действительность, показали, насколько они отвратительны. Тогда люди начали выходить из прежнего состояния, стали селиться в горах и заводить семьи. Так по Вико появились первые города.Но часть из них осталась в лесу. Они потихоньку стекались к жителям гор и просились в компаньоны. Их принимали, но на особых условиях. Так появились патриции, отцы семейств со славными фамилиями, и плебеи, новые пришедшие из леса люди. Плебеям позволяли жить рядом, но отказывали в самых главных правах: официальном заключении браков, похоронах с могильными камнями  и праве носить фамильное имя.Возьмем Петербург как самую новую столицу России и Киев как самую старую. Чем они отличаются? А тем, что Петербург построен по философии Декарта, а Киев - по Вико, там есть гора, представляющая собой старый город и "подол", где жили беднота и ремесленники. Классический город - всегда верхний город и нижний город, город аристократии и город простых людей.Реальность у Вико - пространство расколотое, раздираемое противоречиями. В нем идет внутренняя гражданская война. Если Декартовская философия предполагает, что война только за стеной города, а внутри - мир и безопасность, Вико убежден: самая главная война - гражданская. Потенциально она всегда есть. И здесь мы видим некоторую гетеротопию.Москва, Беньямин и замужняя дама Скажем пару слов о немецком философе 20-го века Вальтере Беньямине. Он был влюблен в большие города и написал серию очерков о Париже, Неаполе и других мегаполисах. Но, пожалуй, самый интересный его текст про Москву. Это дневниковая запись Беньмина 20-ых годов, его философское размышление о стиле жизни в современном городе.Вы знаете, в чем специфика Москвы этого времени? Во-первых, это, безусловно, архаический город со сложной системой переулков, дворов и тупиков. Беньямина это восхищало. Когда он описывает Москву, у читателя создается интересный эффект: вроде бы весь московский дневник стоит из сплошных неудач: не удается встретиться с важными людьми, не удается попасть в нужные места, то закрыто, то ремонт. При этом в Москве живет возлюбленная Беньямина, замужняя дама, но и с ней сойтись не получается. Любимая женщина в Москве ведет себя примерно так же, как и сама Москва.Беньямин настаивает, если эпоха модернизации и создаст идеальные города, то жить в них будем невозможно, ведь в таких мегаполисах исчезнет все человеческое. Москва для философа интересна именно тем, что находится на грани исчезновения. Беньямин чрезвычайно рад найти в городе какие-то морщинки и несуразности, составляющие историческую материю его жизни.Ведь что такое победа антихриста по Беньямину? Победа антихриста случится, если прошлое бесследно уйдет и не будет зафиксировано. Антихрист в данном случае метафора рационального капитализма, который в погоне за прибылью постоянно изобретает новое, обесценивая прежние традиции.

Автор Ольга Шкворова и Инна Син

Фотография из открытого доступа сети интернет

Отзывы

Добавить комментарий

Ваш электронный адрес не будет опубликован. Все поля обязательны для заполнения