Драматургия уральского журналиста, поэта и прозаика Егора Черлака неизменно остросоциальна. Автор разговаривает со зрителем без обиняков, изысканности и затей. На московских театральных подмостках, где ныне царит мода на всеобъемлющие «игры разума» и невероятные эксперименты, где даже самая внятная классика порой переосмысливается до неузнаваемости, такая обезоруживающая прямолинейность встречается нечасто.
Пьеса «Пятница, день перед субботою», которая стала фундаментом постановки, подкупила режиссера Валерия Беляковича именно простотой и немудреностью притчи без многозначительной морали, но с большим знаком вопроса в конце драматического высказывания.
Спектакль «Игра в кубики» задуман постановщиком как обманка-перевертыш. Начинается он радостно и почти умильно славными советскими песнями и невинными детскими фантазиями. Мальчишки строят из кубиков город своей мечты и хвастаются всесильными знаменитыми отцами.
В этом призрачном благополучии изначально присутствует тревожная нотка, поскольку ребятня до странности бесприютна и голоштанна. Скоро выясняется, что дети играют не в песочнице тихого двора, а на площадке детского дома. Из игрушек - только разномастные кубики, напиленные местным завхозом.
В компании есть свои лидеры и тихони, однако в звездных мечтаниях все мальчишки одинаково убедительны. Они и сами верят, что папы приедут за ними в пятницу, а здесь они живут лишь только потому, что их родителям - бизнесменам, спортсменам, певцам - пока очень некогда. Каждый строит для своего отца самое нужное в «городе из кубиков»: стадион, концертный зал, бензозаправку, парковку, сбербанк.
Обычная ребячья жизнь с бесконечными драками, примирениями, искренними признаниями и светлыми выдумками. Ее не омрачают даже зверские крики воспиталки — надсмотрщицы (О.Иванова) и страх перед унизительными наказаниями за что ни попадя.
Точкой невозврата стало появление в группе девочки Светы (О. Авилова), которую перевели из девчачьего отряда.
Жалкая обозленная малолетка проходится по «городку из кубиков» как Терминатор, беспощадно сметая с пьедесталов всяческие иллюзии. Действие набирает обороты и резко меняет ритм с безмятежного на взрывной.
Света без сожалений оголяет никому ненужную, заправленную горечью правду, требуя построить в городе игрушечную тюрьму. Вялое мальчишеское сопротивление только распаляет ее жесткую инициативность. Девочке хочется, чтобы все было не понарошку, поэтому она в отчаянии ставит все на свои места, напоминая каждому, кем на самом деле были их непутевые отцы и за что сидят их шалопутные мамаши. И почему здесь, в тюремном интернате, живут все они, ни в чем вовсе невиноватые, «взаправду» мечтающие только лишь о еженедельных пятничных встречах с ЗК — мамами.
Ближе к развязке накал драматизма возрастает стократно. Актеры словно перестают играть детей, потому что дальнейшее несовместимо с пониманием детства.
Когда большие изображают маленьких, то избавиться от ощущения нарочитости происходящего не так легко. Задача сугубо сложная, поскольку то, что мило и естественно у детей, к сожалению, во взрослом исполнении зачастую выглядит глупо. Актеры Д.Нагретдинов, А. Санников, Д.Шалаев, А.Шатохин и др. виртуозно ходят по границе «ребенок — взрослый»: на долю их героев-дошколят выпали большие испытания, но они не способны затмить ясный свет маленьких душ.
Притча не стала бы таковой, если бы не таила в себе увесистый слой подтекстов, легко читаемой «эзоповщины» и скрытых смыслов.
Впрочем, намеки не особо тонки. Автор хочет сказать и быть услышанным. Публика смеется, когда мальчик, чей папа - предполагаемый Путин (Д. Гусев), припрятал для себя великое множество кубиков и ни с кем не хочет ими делиться. Молча соглашается с очередным напоминанием о том, что «наш дом — тюрьма», и отлично понимает значение истошного, но беспомощного вопля злыдни-воспитательницы: «Я вам покажу, как города строить!».
Глобальная мысль произведения кристально прозрачна. Как часто мы закрываем глаза перед суровой истиной, живем в мнимом благолепии, иллюзорно греемся в свете успешных сограждан, наивно полагая, что скоро и за нами заедет папа Путин и поделится кубиками, которых только и не хватает для полного счастья.
Владимиру Владимировичу вообще досталось в спектакле по полной. Устами детей ему припомнили и полеты с журавлями, и воспитание тигренка, и все, чем бессменный руководитель пытается создать себе имидж заботливого и рачительного хозяина. Особой смелости для таких откровений сегодня, к счастью, не требуется — постановок самого разного толка о президенте хватает.
Авторская позиция режиссера отчетливо проявилась в принципиальном отсутствии жизнеутверждающего конца. В этом он поспорил с автором пьесы, который предпочел оставить детей детьми и не смешивать их самосознание с политическими реалиями. Белякович играет ва-банк, решая не занавешивать своего истинного отношения к происходящему в стране, соскучившейся по патриотизму и в эйфории не всегда замечающей, что это всего лишь еще один кусок сахара. В любви к родине нет ничего постыдного, но кому еще, если не художнику, остро восприимчивому к фальши, научить отделять зерна от плевел - любовь деятельную и искреннюю от декоративного «ура-патриотизма»?
На премьере мастер выглядел несколько растерянным. Похоже, он осознает, что создал вещь слишком заостренную в своей актуальности, и часть поклонников театра может не согласиться с таким мнением. Хотя чуткий зритель несомненно отметит, что в авторском взгляде нет ни малейшей категоричности, есть только вечное задумчивое «что делать?».
Текст: Дарья Евдочук
Фото: Сергей Тупталов