Свой юбилейный двадцатый сезон СТИ начал премьерой Сергея Тонышева по киносценарию Геннадия Шпаликова (у которого в день первого показа 6 сентября был как раз день рождения. Ему бы исполнилось 88 лет) — «Все наши дни рождения».
Мите (Андрей Шибаршин) исполнилось 45 лет, но вместо празднования этот день для него — повод вспомнить всё то, что уже случилось в его жизни. Вернее празднование тоже есть, но за сценой, за правой кулисой, откуда периодически доносятся звуки бурного веселья под «Кармен» Щедрина-Бизе. А на сцене — Митя, который перелистывает фотоальбом, вспоминает и иногда даже не верит, что это все было с ним.
Поэтому на сцену периодически выходят то его сослуживцы армейских времён (прощание с ними — саркастично-грустная отсылка к прощанию из «Трех сестер», только вот кого-то из них, видимо, уже нет в живых), то семья, когда он был еще совсем ребенком (со всем знакомыми репликами: «А покушал ли ты?» — и даже в этих несколько раздражающих репликах есть интонация тепла), то погибшая на войне первая любовь. Воспоминания о днях рождения чередуются с воспоминаниями о встрече Нового года (тут уже даже не так важно, что празднуем, любой праздник — время, когда остро ощущается одиночество).
Реальность перемежается воспоминаниями. То ли реальная жена (Татьяна Волкова) зовёт праздновать, то ли это вновь воспоминания о детстве. Герой витает в облаках. Причем в прямом смысле этого слова — сцена вся увешана облаками, нарисованными прямо на простынях (то ли это облака в его воображении, то ли развешенное белье в коммуналке). Художник спектакля — Филипп Шейн.
Пьеса Шпаликова, как по мне, — слишком уж банальный текст, в котором смыслы все считываются с первой же сцены: герой, подводя некие итоги в день своего рождения, с грустью осознает, что многое уже позади, что ничего замечательного в жизни так и не случилось (здесь это прямым текстом говорит жена, а поздравления коллег про камушек в «соборе науки» звучат достаточно пошло). Перед нами «обыкновенный человек на своем обыкновенном месте». Только вот Митя устал от этой обыкновенности — поэтому он со счастливым энтузиазмом увлекается идеей друга-актера полетать на сцене. Да так увлекается, что близкие его ведут к врачу (Александр Прошин) провериться, но медицинское заключение звучит как «здоровый человек с подвижной психикой». Облака-простыни со сцены постепенно уносят, а он все так и витает в них…
Идея этого всего понятна с первой же сцены, сколько-то времени еще держат атмосферу этого воспоминания-сна, но это так затянуто, что вся вторая половина спектакля разваливается совсем. Да и актеры эту банальность жизни и скуку играют слишком избито и прямолинейно, поэтому подключиться к этой атмосфере очень тяжело.
Текст: Нина Цукерман
Фото театра