Последний из десятерых
Был страшно одинок,
Но вскоре девять остальных
В Дахау встретить смог.
19 марта на камерной сцене МДТ состоялась премьера спектакля режиссёра Артура Козина «Случай в Виши». В постановке предлагается рассмотреть и прочувствовать различные точки зрения тех, кто оказался под прямым ударом нацистского режима. Их доводы и позиции настолько универсальны, что и сейчас вполне состоятельны. К зрителю МДТ обращены сложные вопросы, требующие работы ума и сердца. Спектакль «Случай в Виши» становится в ряд с другими спектаклями камерной сцены МДТ, такими, как «Человеческий фактор», «Наш класс», «Синий свет», осмысляющими явление «нацизма» и его последствий для человечества.
За литературную основу взята пьеса Артура Миллера «Это случилось в Виши», которая усечена и делается более универсальной по звучанию для этой постановки. Время действия — оккупация Франции во время Второй мировой войны (1940-1944). Место действия — Виши — столица коллаборационистского режима в Южной Франции. Аскетичная по обличию и глубокая по мысли постановка (художник Ольга Павлович) подтверждает, что сегодня театр может продвинуть не только форма, но и содержание. На сцене из декораций почти ничего нет, зрителей встречают фигуры, сидящие на скамейке и погруженные в полумрак. Видны только их контуры — поля шляп, трости, сжатые кисти рук. Спектакль начинается с погружения в молчание, которое с улицы иногда прорывают звуки современного мира, от этого становится ещё более жутко.
Завязка истории проста, в подвал приводят пять человек, которых забрали на улице. Они не понимают, что случилось, за что их забрали, и что будет дальше. Мужчины разного возраста, разного социального происхождения — коммерсант, электромонтёр, художник, официант, актёр, доставлены в это место с целью проверки документов. Первым не выдерживает напряжения художник Лебо (Михаил Титоренко), он быстро переходит от сожаления о невыпитой чашке кофе к обсуждению, почему в момент задержания на улице измеряют его нос. Художник будто запускает этот огромный маховик, который дальше будет только разгоняться и выбивать по одному, пока эта компания не опустеет. Намёк про измерение носов даёт первый сигнал на поднимаемый еврейский вопрос. Но этот вопрос разрастается дальше и перейдёт в более обширную проблематику конфликтов на национальной почве. Что есть для нас чужой человек? Тот, кто не такой, как мы, что мы видим в нём? Нервный, ранимый и думающий о своей участи художник, буквально олицетворяет панику напуганной общественности, в голове у него проносятся неиспользованная американская виза, безграничная любовь к маме, мещанский быт, чёртова никелированная кровать и кастрюли. Он тонок в восприятии, устал от бесконечных пряток и жизни в воображаемом прекрасном мире, который служит ширмой от творящегося вокруг зла. Зло — это голос за кадром и луч света, выхватывающий тебя из очереди ожидающих. Немецкие офицеры и полицейские выведены за сцену, они бесплотны. Такой ход позволяет обесчеловечить их окончательно, превратив в беспристрастную машину выражения высшей воли диктатора.
Ответ мандражирующему художнику даёт Байяр, электромонтёр (Никита Тимербаев), уповающий на классовую борьбу и рассказывающий о запертых в железнодорожных вагонах людях, которые идут на восток. Здравый прагматичный взгляд на ситуацию коммуниста-подпольщика, не выглядит здесь пафосным или излишне политизированным. Всё же и это человек, и, когда он говорит о зверствах, его глаза блестят, а, рассуждая о своей участи, электромонтёр нервно мнёт шапку в руках. Показываемая ситуация проявляет человеческую суть перед лицом смерти. Все герои будут цепляться за любую возможность к спасению, питать надежду, подкреплённую порой безумными выводами. Получается интересный эффект, словно ситуация отражается в лабиринте кривых зеркал, и каждое такое отражение будет пугать по-своему. Скоро к сидящим в подвале приводят ещё князя фон Берга (Евгений Шолков) и тут же из темноты проявляется сидящий на огромной кастрюле цыган (Иван Матвеенко). Князь в белом пальто и костюме, олицетворяет аристократию, которая в общем-то не хочет мараться во всей этой политике, и считает нацизм «бешеным хамством». На другом конце иерархии стоит цыган, которого «предполагаемые евреи» обвиняют в воровстве кастрюли, тут же вспоминая, что и для немцев он тоже не человек. В ответ цыган лишь усмехается, поблёскивая золотым зубом, и затягивает песню. Здесь он явно чувствует себя более свободным и несгибаемым, чем они.
Коммерсант Маршан (Павел Грязнов) вызывается идти первым, так как он деловой человек и спешит на встречу. Он не намерен вообще погружаться в обсуждение этой абсурдной ситуации. Его отпускают с пропуском. Это событие вызывает новый виток предположений и суждений. Официант рассказывает про сжигание евреев в печах, дрожащей рукой снимает с шеи цепочку с кольцом и просить князя передать его своей маме.
В этом тексте рассуждения о классовой борьбе, равенстве перед законом и коллаборационизме перемежаются с точными, бьющими прямо в сердце личными историями героев. Актёр Монсо (Никита Сидоров) исповедующий оптимизм и некоторый самообман в этой ситуации, рисковал своей жизнью, чтобы сыграть Сирано в Париже. Он всё никак не может взять в толк, как зрители, аплодировавшие ему в театре, могут жечь людей в печи. Точно так же и князь из-за своей тонкой душевной организации бежит из Австрии, от тьмы нацизма во Францию. Он предпочитает забыть или не видеть, что творят люди из его близкого окружения. Среди задержанных есть врач Ледюк (Никита Сухарев), ветеран сражения за Францию, он с каким-то особенным цинизмом препарирует позицию каждого, сидящего с ним на одной скамейке. Он холоден и дотошен, единственный до конца осознаёт всю серьёзность ситуации и её исход. Ведь никто, кроме коммерсанта, так и не вернулся с допроса. Один за другим герои уходят и не возвращаются. Ни одна из стратегий не срабатывает, — будто бы говорит нам автор. Каждый, уже стоя в луче света, являет собой истинное проявление его человеческой сути. С каким лицом нужно встречать свою смерть, какие последние мысли у этого человека? Тут, пожалуй, спектакль вторит другому произведению, новелле Жан-Поля Сартра «Стена».
Премьерная постановка Артура Козина выходит за рамки «еврейского вопроса» и апеллирует к более глубоким экзистенциальным вопросам. Актёрам дан только текст и пустое пространство, которое они наполняют содержанием, не только пьесы, но и внутренней работой над проблематикой, за словами стоит ещё целый айсберг из прочитанной литературы, размышлений и замираний сердца. В конце на скамье остаётся только два человека — еврей Ледюк и австриец фон Берг. И что же: врач, не удостоивший князя дружеского рукопожатия, получит от него пропуск на выход из этого подвала. В этот момент нет никаких национальностей, есть только человек и его понимание человечности, его большое сердце или мелкая душа. Таким образом, князь совершает самоубийство с пользой для другого. А что будет с другим, окажется за кадром, а он так и останется сидеть в белом костюме на скамье и молчать. Где ваш пропуск? И кажется, что мы все вместе с героями можем уместиться в этой огромной кастрюле цыгана, этаком плавильном котле, где неважно, кто ты по национальности, носишь ты костюм или рабочую робу, мир твой реален или воображаем. Луч света может выхватить любого. Ожидайте.
Текст: Наталья Яковлева
Фото: Виктор Васильев