Концерт-лекция «Наследие Востока. Китайские музыкальные инструменты из коллекции Шереметевского дворца – Музея музыки» состоялся в Шереметевском дворце Петербурга 15 февраля.
Современные молодые люди активно увлекаются печатным изданием, называемым «манга», и его различными вариантами, где одним из популярнейших сюжетных тропов является перерождение героя. В ином мире, в другом времени или в параллельной вселенной – это уже как пойдет. Разумеется, там персонаж сталкивается со множеством испытаний, а также знакомится с новой реальностью: социумом, порядками, бытом (не повезет тому, кто переродится в эпохе без технологий…). Характерной особенностью любого места, даже иного измерения, является музыка – она заключает в себе обычаи народа, передает душевные переживания, описывает социальное устройство и политические волнения. Поездку на конях с милым бардом, вечеринку в высокотехнологичном мире и даже даосский путь самосовершенствования – все это сопровождает музыка. И именно она обладает космической властью оказывать влияние на реального, не нарисованного человека, позволяя перенести того в другое пространство с первых же звуков. Таким был концерт китайских инструментов, чье звучание отправило слушателей на много тысячелетий назад, в глубины истории Китая.
Участниками концерта-лекции стали именитые китайские персонажи, известные более 2-х с половиной (а некоторые и все 8-ми) тысяч лет – барабаны тангу, струнные щипковые гучжэн и пипа, струнный смычковый эрху, флейты поперечная ди и продольная сяо. О них и их родственниках во всех подробностях (от истории до конструкции) любезно рассказал куратор выставки китайских музыкальных инструментов «Гармония пяти», старший научный сотрудник Владимир Васильевич Кошелев. Не обошлось и без минутки смеха – попыток Владимира Васильевича извлечь звук из китайских духовых инструментов, хранящихся в музее, которые, к слову, увенчались успехом, вызвав восторг и искреннее восхищение публики. Лекция, разделенная на фрагменты, стала рефреном вечера, в роли же эпизодов выступили музыкальные композиции, ставшие непосредственной демонстрацией возможностей инструментов.
Отважная миссия открыть, а затем и закрыть концерт выпала на долю петербургского коллектива барабанщиков KamiTaiko, сменивших японские тайко на китайские тангу. С первых звуков «Ши-е» («Прыжок Льва» – вариации на «Танец льва» по мотивам исторических событий) захватила в свои тиски необузданная первозданная стихия ритма, развивающегося, как мир, волнами: то нарастая, то убывая, и так по кругу. Перенося в древние времена, эти звуки воссоздавали картину яростного сражения, в котором принимали участие ужасающие воинов слоны вражеской державы, для отпугивания которых и были созданы барабаны тангу. Кажется, совсем недалеко от перенесенного в те времена «я» промчался на коне командир тысячи, давая команду бить в барабаны, а на расстоянии четырех ли, неизбежно приближаясь, виднеются грозные и могучие слоны… Идея сильного боевого духа была заключена не только в грозных ударах разноразмерных инструментов, но и в эффектных позах исполнителей, берущих начало от боевых искусств, а также в стихийном танце исполнительницы на тарелочках. В чередовании регулярности и нерегулярности ритма, во власти акцентов рождалась атмосфера, близкая медитативным практикам.
Заключительная пьеса («Шанхё» – «Горная река») была о другом, опиралась на легенду о 4-х драконах (аналогичны 4-м главным рекам Китая), запертых Нефритовым императором в наказание за помощь людям. Тангу была передана вся мощь почитаемых мифических существ: грохот поступи, взмахи широких крыльев, ритмичный и свободный полет в небесах. Сомнений не осталось – никто не может сравниться с драконами по силе и мудрости.
Как течет река, так и один сезон сменяет другой – об этом напомнил древний чжэн (гучжэн) мелодией «Высокие горы и текущие воды» в исполнении очаровательной Ван Яны, ученицы композитора и дирижера, директора ассоциации оркестров национальных инструментов провинции Шэньси Ван Шэнь. Эта мелодия, по легенде, является наследием мастера игры на цине Бо Я, созданной им на могиле друга. Так легенда стала основой идиомы о дружбе. Чувство глубочайшей тоски, дань памяти уважаемому соратнику и, куда без них, размышления о жизни – все это оказались способны передать звенящие звуки инструмента. Возникший контекст позволил чуткому слушателю ощутить себя рядом с автором композиции и невольно разделить спектр его эмоций и философские настроения. На одном уровне с концептуально-смысловым пластом имелась и необычайная звукоизобразительность, в превосходной степени присущая китайским инструментам: гучжэн разливался, как воды реки, в красочных переливах струн, с чередованием набегающих (крещендо) и возвращающихся (динимуэндо) потоков. Сам полукруглый инструмент визуально подобен потокам водной стихии с впечатляющим количеством подпертых передвигающимися подставками шелковых струн, лежащих в горизонтальном положении.
Мотив путешествия по Древнему Китаю подхватила четырехструнная пипа – еще один ладовый щипковый инструмент, на котором звук извлекается когтями-плектрами. Она обладает жизнеутверждающим, «брызжащим» звучанием, перекликающимся с гучжэном, что дает ей возможность исполнять колоритный репертуар. К тому же пипа является популярным среди неофитов символом китайской музыкальной культуры и фигурирует во многих примерах кинематографа (к примеру, в «Цветке войны», где она продемонстрировала глубину силы китайского народа, отточенной тысячелетиями). Исполненные Ван Шэнь пьесы созданы в разное время – «Белый снег солнечной весной» периода Весен и Осеней и «Весенний дождь» ХХ-го века (авторства Чжу И и Вэньбо), однако обращаются к одному и тому же – невообразимой красоте природы, закономерной смене времен года и, разумеется, переживаниям человеческой души. Разлив солнечной реки и бурные водные потоки завлекают во времена, когда явления природы объяснялись волей богов, становясь для людей явлениями высшего, внеземного магического порядка. Широчайшая динамическая палитра и высокая техника исполнения Ван Шэнь поразили на том же божественном уровне, погрузив в благородную атмосферу придворных концертов.
Расцвет еще одного струнного, но уже смычкового инструмента – эрху – пришелся на более позднее время, чем пипа, совпал со временем эпохи Тан. Неудивительна его популярность, обусловленная в том числе множеством сложных технических приемов и богатой орнаментикой: чем еще покорять публику, если имеется всего две струны? Однако у эрху это получается по сей день, что в очередной раз подтвердилось выступлением Сергея Гасанова с собственной композицией «Дальние горы в белых снегах». Голос эрху – звонкий, глиссандирующий, одинокий в своем одноголосии – наполнил присутствующих щемящей тоской, легкой печалью и радостной надеждой (настолько богата звуковая палитра эрху).
Финальной остановкой перед громыхающим завершением стало обращение к инструменту-легенде – китайской флейте в ее разновидностях ди и сяо. Флейта испокон веков ценится во множестве культур, китайская не стала исключением. Для нее создавались композиции созерцательного и звукоизобразительного характера – то, что она умеет лучше всего. Разумеется, не обошлось без обилия разного рода излюбленной мелизматики, так характерно демонстрирующей возможности флейты и способности исполнителя. Автором прозвучавших пьес («Заброшенный пруд» и «Танцующий журавль») выступил сам Сергей Гасанов. Флейты отличаются друг от друга тембровыми особенностями: поперечная флейта обладает более специфичным звенящим звуком, в то время как сяо имеет более нейтральную «матовую» окраску. Однако тембральные характеристики в основе своей не становятся причиной выбора того или иного образа: они могут раскрыть грани любого из них.
Подобный проект, как состоявшийся в Музее музыки концерт-лекция, был организован до этого лишь в 2006 году. С тех пор прошло много времени, однако идея неминуемо возродилась, что подчеркивает важность изучения и популяризации инструментов столь далекой культуры, как китайская. Неизвестно, что будет далее, но в этот вечер (и это можно сказать однозначно) состоялось путешествие-перемещение в древнюю эпоху, знакомство с ее людьми, обычаями и нравами, а также самыми разными, могущими возникнуть только в то время, ситуациями. Таково почувствовать себя находящемся в Древнем Китае.
Текст: Наталья Захаркина
Фото с сайта музея