Когда читаешь анонс о женщинах, выживающих на краю советской империи в последние месяцы жизни Сталина, представляется суровое, драматичное и надрывное повествование. Идёшь в напряжении, предвкушая эмоциональную нагрузку. А попадаешь в просторную гостиную, залитую тёплым желтым светом. В соседней комнате Дед Мороз загадывает ожидающим зрителям загадки о том, как празднуют Новый год в разных странах. За верные ответы Снегурочка раздает ёлочные игрушки. 6 января. Люди ещё не успели прийти в себя от праздника, как уже на подходе новый. Ёлочные игрушки кажутся самым понятным подарком. А если к празднику у ёлки душа не лежит, можно ходить с чашкой чая и разглядывать сокровища: статуэтки наград, корешки книг, рукотворные домики — декорации и огромное панно, по виду принадлежавшее каким-нибудь майя. Книга с отзывами. Про спектакль «Любка» там попозже будет написано: «честная и пронзительная игра актёров».
Администратор, она же билетер, она же заместитель директора — Алевтина расскажет мне, что на «Любку» в основном ходят взрослые, и бывает, даже плачут. Те, кто младше двадцати, не проникаются. Если приводят детей, то объясняют те времена — без этого непонятно. Я на минуточку представила, как бы я объясняла «Любку» своему ребенку.
— Мама, а что такое «распределение»?
— Это когда после института нужно работать по специальности, куда скажут ехать. Вот Ирина Михайловна училась на врача. Потом её распределили в маленький азиатский город, и она уехала туда жить с мамой, чтобы работать в санчасти. Им дали комнату.
— Как это «дали комнату»?
— Это когда комнаты в квартире принадлежат разным людям, и тебе в одной из них можно жить, раз ты работаешь.
У Кондаковой (Ксения Морозова), Ирины Михайловны (Алла Данишевская) и Любки (Янина Бушина) общая кухня. Вот они на ней ругаются, потому что Кондаковой не нравится жить в одной квартире с Любкой.
— А «раскулачивать» — это что?
— Это когда у богатых крестьян забирали имущество, скот, жилье, и все становились одинаково бедными.
— А правда можно продать ребенка за три селедки и хлеб?
— Такого никогда нельзя. Но бывает, приходится выбирать из плохого и очень плохого. Двое её братьев умерли от голода. Родители Любки продали её ворам, чтобы она выжила.
— А Сталин — это кто?
— Это как президент сейчас.
— А он был плохим?
— Для кого-то да, но для кого-то нет.
— Поэтому две женщины танцуют, узнав, что он умер, а одна плачет? Мам, а это всё правда было вот так? Доставать одежду, радоваться занавескам, отнимать жильё, давать жильё, продавать шубы и людей, быть уволенной за национальность, чтобы все вещи помещались в одном чемодане?
— Я не знаю, котик. Иногда мне думается, что это невозможно себе представить. А иногда, будто бы до сих пор так и есть. Я появлюсь только через 37 лет. Ничего из этого я не видела. Но вот про сильный женский характер — это правда. Иметь позорное прошлое и быть добрым, честным и искренним в настоящем, как Любка. Взаимовыручка и способность приходить на помощь чужому человеку как родному — тоже правда. Умение радоваться тому немногому, что имеешь. Защищать своих — вот это я видела в маме и в бабушке.
На сцене ревет сентябрь 1951 года. Это значит, моя мама ещё не родилась. Истории про распределение, раскулачивание, репрессии и «дело врачей» я знаю только из учебников, фильмов и семейных разговоров. Дине Рубиной, которая написала «Любку», сейчас 71 год. Она на год старше моей мамы. Истории из её книг — это тоже записанные и услышанные у других истории, не её собственные. Режиссёру Ивану Латышеву — 59, актрисы закончили курс з.д.и. Г.М. Козлова в РГИСИ в 2005 году. Никто из нас не видел этого времени, но мы все понимаем его нутром. Умение жить так зашито будто бы в генетический код и выходит наружу внезапно: когда откладываем подаренную вещь до лучших времен, жалеем себе денег на массаж, потому что их надо беречь; перечитываем текст поста в соцсети перед отправкой, проверяя, нет ли в нем чего лишнего.
Оттого, возможно, что этот опыт и память не принадлежат никому из нас, спектакль получился светлым. Будто пришел к бабушке. Она нарядила ёлку и поставила чайник. Разглядывать безделушки на полках, грамоты, корешки книг. Слушаешь её диковатые рассказы о коммуналках, очередях, каше из топора и одном выпускном платье на всю жизнь. У бабушки всегда уютно, вкусно и тепло, а самые сложные истории она вспоминает уже с принятием и смирением, потому что с тех пор изменились и власть, и деньги, и лица, и одежда. Будто бы в тех воспоминаниях она уже вовсе не сама. Но вспоминать ей приятно: там она со всем справилась, там были верные друзья, поддержка, взаимовыручка и искренняя радость от новых галош. А теперь есть и платья, и ёлка, и внуки, и деньги «на смерть», спрятанные в кармашке пальто. По лицу видно, что ей нравится рассказывать — оттого и хочется расспросить её побольше.
Текст: Катерина Егорова
Фото театра