17 декабря в Театре Наций состоялся предпоказ премьерного спектакля «Тартюф», режиссёр Евгений Писарев. Понятно, что драматургия Мольера — это уже не совсем комедия масок, но часто его театр ассоциируется с достаточно плоскими образами, где каждому персонажу соответствует какая-то одна, доведенная до комедийного абсурда, черта. Евгений Писарев поставил себе целью наделить мольеровских героев человеческими мотивировками, сделав их живыми людьми, а не театральными масками.
Действие пьесы перенесено в современную Францию — мы находимся в двухэтажной квартире явно зажиточной семьи, где все стильно (сценография Зиновия Марголина — пространство выдержано в минималистичной бело-серо-чёрной гамме) и чисто до блеска. Узнаваемые персонажи из реальной жизни — обеспечивающий всех муж; не особо любимая жена, чья жизнь сводится к обустройству этого дорогого особняка; дети-мажоры, свободно одетые, не вынимающие наушники из ушей.
Впрочем, даже «оживить» вышло не всех — я допускаю, что актеры разыграются и будут выглядеть органичнее, но на первом показе, например, Игорь Гордин (Оргон) слишком уж подчеркивал комедийное в тексте (как же легко зал начинает смеяться на самое банальное и примитивное, а ведь я была на показе для профессионалов…), а Денис Суханов так вообще настолько утрировал свою фирменную манеру, что его Клеант вышел какой-то пародией на манерного бомондного гламурного человека, одетого во все модное. С одной стороны, ушли от мольеровской краски (там как раз Клеант озвучивает весь так называемый «правильный» текст), но, с другой, — пришли всё к той же маске (это не живой человек, объемный в своем непростом поведении, а прямолинейная карикатура на модного позера).
Видимо, также с целью «оживить» текст Евгений Писарев заказал новый перевод у Сергея Самойленко, только что это дало, я так и не поняла. Наивно полагать, что грубые слова («сука», «урод», «сукин кот» и т. д.), вставленные в оригинал, осовременят его и добавят ему остроты. Поэтический текст — это всегда проблема на сцене (очень тяжело оправдать, почему современные, узнаваемые нами люди, живущие в узнаваемой квартире, вдруг начинают говорить стихами), хотя они и стараются произносить его не по строке, не по строгому ритму, а делая живые человеческие паузы, вставляя в этот рифмованный текст словечки из обычной речи. Не все актеры это делают органично, кто-то всё так же по профессиональной инерции идет за ритмом, а не за смыслом — может, станет лучше со временем. Пока с этой задачей справляется лучше всех Сергей Волков (Тартюф): во время его монологов я даже иногда забывала, что это стихи, — интонации и паузы казались живыми и естественными.
Только вот в современном театре сам факт того, что режиссер смог осовременить и «оживить» героев, — еще не показатель интересного спектакля. Как по мне, — это коммерческий вторичный театр, для не самой театральной публики, которая смотреть что-то нафталиновое и очень академическое уже не хочет, но и под современным театром понимает тот, где события перенесены в наше время: как зал обрадовался появившемуся в конце ОМОНу. Это театр по большей части для тех, кто хочет приятно провести время — без обременительных смыслов, но и не на откровенной комедии.
Из относительно интересных режиссерских решений можно выделить здесь только образ самого Тартюфа, за Сергея Волкова я, конечно, рада. Евгений Писарев рассказывал, что ему пришла идея позвать его на эту роль после того, как он увидел репетиции артиста на роль Мышкина (эх, Юрий Бутусов должен был выпускать «Идиота», но это сорвалось из-за всем известных событий). Евгений Писарев этого Тартюфа определяет как «Мышкина наоборот» — эта формулировка не самая очевидная, но главное тут то, что он не мерзкий лицемерный лжец и манипулятор, а — искренне верующий, по-настоящему полюбивший Эльмиру (Анна Чиповская). Тартюф признается в любви жене своего друга не потому, что он непорядочный, а потому что полюбил впервые и не знает, что делать, как поступить со своим чувством.
И интересно было бы поговорить про эту трансформацию подробнее — например, про то, как искренний в начале человек (чуть ли не поэт — так звучат его тексты) из-за, казалось бы, благородного чувства приходит к откровенной подлости. В конце он уже совсем малоприятный персонаж. Сергей Волков этот переход сыграл (к нему тут вопросов нет), но Евгений Писарев увлекся рассказом сюжета, а не этим интересным поворотом, таким образом не доработав эту идею.
Текст: Нина Цукерман
Фото: Ирина Полярная