7 ноября на Новой сцене Александринского театра режиссер Гоша Мнацаканов представил с актерами театр Сатирикон петербургской публике театральное сочинение 2022 года — трагифарс «Елизавета Бам». В основу спектакля легли стихи, прозаические произведения и сама судьба обэриута, бунтаря Даниила Ивановича Хармса.
Спектакль затрагивает тему абсурда и экзистенциальной тревоги, характерной для творчества Хармса и других великих произведений межвоенного периода. Созвучные авторам этого трагифарса стратегии борьбы с несправедливостью, неопределенностью и страхом смерти с помощью юмора и бессмысленности выразились в распределении ролей: женщины в большинстве случаев играют мужские роли, мужчины — женские, вероятно, чтобы смерть, когда пришла, не узнала их, а только ты устанешь играть, посмотришь на нее своими наивными детскими глазами, смерть и спросит: «Почему ты ко мне вчера не пришел?», поцелует и подскажет «как пройти на небо»…
Сценография, созданная Антоном Кузнецовым и Гошей Мнацакановым, приятно узнаваема своей точностью и наполнена символизмом. Типичный петербургский двор с парадной, мусорными баками и граффити на стенах передает дух Петербурга, в котором разворачивается действие спектакля. В то время, когда мурал с изображением Хармса в Петербурге уничтожался (его закрасили 4 июня 2022), Гоша Мнацаканов сохранил его в московском спектакле на стенах дома 11 на Надеждинской улице. Надписи: «Зенит чемпион», «ЛОХ»; табличка «Санкт-Петербург» в мусорном баке, кондиционеры в сочетании с арками исторической застройки приковывают к себе внимание, создают многослойный, глубокий образ города, рождающий героев произведений Хармса. Вечно снующие везде голуби, дети, старухи и милиционеры — его обитатели. Настоящему хипстеру в наушниках, кедах и в розовом цвете свободы или приличному поэту «в задранных выше щиколотки узеньких брючках из чертовой кожи, но в шикарных лакированных джимми, привезенных приятелем из Лондона» (так выглядел на выступлении Хармс по воспоминаниям Бахтерева в книге Валерия Шубинского «Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру») здесь не прижиться, не устроиться.
Чувствуется, что команда спектакля подробно познакомилась с биографией Даниила Ивановича, например, чемоданчик абсурдных вещей, которые взяла Елизавета Бам при аресте, отсылает нас к самому Хармсу и его аресту, в чемодане которого по описи были: рюмки-кольца, портсигар, лупа, справка из тубдиспансера, Библия и другие религиозные книги.
Спектакль начинается с глухого черного занавеса, затем в луче света появляется мальчик (Алина Доценко) в белой рубашке, бабочке, брюках и в маске лисички, читая стихотворение: «Однажды по дорожке я шел ко мне домой…». Это безобидное вступление характерно для Хармса, а игра с выпрашиванием монетки у зрителя понятна и часто встречается на улицах современного Петербурга. Зритель с удовольствием погружается в мир абсурда и нелепости, который постепенно будет только нарастать от сцены к сцене. Немаловажно упомянуть так же комически исполненную в антракте Алиной Доценко роль пузатого критика Анатолия Ивановича с лысиной и усами, в своем монологе в фойе называющего все действие «звенящей пошлостью» и уже планирующего «ретироваться на тот свет», но вспоминающего пронзительную (свою же) игру мальчика. Так же трогательно актриса исполнила роль серьезного волшебника-проводника Маленького принца, который начинает второй акт, исполняя песню «Крылья» Наутилуса Помпилиуса вместе с юношей с кусочком арбуза в руке, в берете и очках (Данила Багров – Ярослав Медведев) и становится последним свидетелем чуда Хармса.
Иван Иванович (Софья Щербакова) и Петр Николаевич (Ася Войнович) — милиционеры, честные и справедливые, воплощающие силу закона в ее абсурдности и парадоксах. Актрисы перевоплотились в них и просто поразительно неузнаваемы. Иногда они коверные клоуны, философы, обаятельные и игривые, а в конце концов — прекрасные ангелы. Реплики Иван Ивановича: «Сейчас время такое, не надо никуда ходить», «Кто в доме живет, тот и убийца» и анекдоты про пиявок и наряд, нелепые фокусы создают атмосферу парадоксальной серьёзности и гротеска. Они играют с залом, невольно увлекая своей игрой и рассуждениями. Зритель вовлекается в процесс, в котором и не хотел участвовать, например, кричать буквы Д, М, В в разном порядке, это усиливает ощущение нелепости происходящего. Старуха, скрупулезно сыгранная Ярославом Медведевым, блестяще узнаваема в пластике, голосе и логике речи. Петербуржская интеллигентка (сядьте в любой петербургский троллейбус или трамвай или зазевайтесь на улице — вы точно ее встретите) становится ангелом — хранителем Елизаветы. Ее казалось бы бесконечные монологи, перемежающиеся с пением и молитвами, заставляют зрителя задуматься о судьбе этого поколения и времени и о том, что ангелы покидают нас. Ее появление в белой водолазке, с медалями и пачкой дополняется выразительным тремором и бесконечным потоком слов, выстроенных с большим юмором: «Я отключаю телевизор, я пишу тебе письмо», — говорит она, действительно выключая «ящик». В одной из сцен она кричит: «Лизонька, не открывай дверь», затем обращается к зрителю: «Идите помогите девушке», чувствуется беспомощность и молчание в зале. Конечно, сцена не подразумевает, чтобы в нее ворвался зритель, но мы понимаем, что и в реальности на помощь никто не спешит. Любовь Марковна становится символом мудрости, ценностных ориентиров и заботы в этом хаотическом мире.
Папаша (Полина Райкина) в белой фуражке и пальто на мотоцикле добавляет сюрреалистичности и напоминает о цирке и иллюзии — еще один клоун. Сцена дарения подарков – сигарет милиции, шляпы с вуалью Старухе, маленького велосипеда Лизе – подчеркивает гротеск и комичность происходящего. Этюд, в котором Папаша не может обнять Лизу, не видит, что она уже выросла, сопровождается лирической музыкой и мечтами о космичесом цирке, в который он ее заберет. Мечты эти никогда не будут услышаны и не сбудутся. Как и наши родители, которые будут до конца молчаливо геройствовать, или умрут за своих детей, как в случае с Папашей Лизы. Эта сцена подчеркивает вечный разрыв между поколениями, ценностями и невозможность взаимопонимания.
Елизавета Бам, исполненная Антоном Кузнецовым — это воплощение отчаяния и бунтарства. Узнаваемый образ-маска – современная творческая девушка, надломленная, бескомпромиссная, романтичная, с розовыми волосами и душей вечного ребенка, вегетарианка, исполняющая и сочиняющая песни, хранящая сухие цветы и всякую дребедень в сумке на все случаи жизни. «- Куда ты такая красивая собралась? — в тюрьму — на долго — навсегда». В сцене ареста реплики Елизаветы Бам, обращенные к милиционерам, звучат отчаянно беспомощно: «Какой план, куда идти, что-нибудь мы будем делать?», «Я объявляю голодовку», сама скручивает себе руки за спиной, кричит : «Такими методами вы пользуетесь», достает пистолет, приставляет себе к горлу. В этот момент она становится символом человека, который требует справедливости в мире абсурда. Здесь палитра эмоций от полного спокойствия до предельного накала и истерики, Антон Кузнецов выражает крайнюю степень растерянности и гнева своей героини, передает внутренний конфликт Елизаветы, ее стремление найти порядок в хаотичном мире, мастерски использует свое тело для выражения внутренней напряженности персонажа, тем самым сцена из комической становится трагической, отвечая жанру спектакля. Антон Кузнецов, играя роли Елизаветы Бам и Даниила Хармса (по сути Инь и Янь), воплотил надлом человека, проживающего путь творца в мире обусловленностей, заложника своего времени и своих текстов, сложные образы, наполненные внутренними конфликтами, людей, не вписывающихся в обыденное, его игра — это гармоничное сочетание пластики, эмоциональной глубины, отчаянности и хаотичности таланта и точности в передаче внутренней жизни персонажей. Это путь от парня в худи и узких джинсах, «которому, как кричат родители, пора в армию» и, который находит пистолет в мусорном баке и пишет на двери парадной: «Простите, пожалуйста, я чужой», убивает себя или инсценирует свою смерть (Хармсу на момент написания Елизаветы Бам было 23 года), до беззащитной хипстерши Елизаветы Бам, которая просто хочет петь песни и жить свою жизнь в розовом цвете, до поэта, в предсмертной агонии перебирающего, выбирающего свои лучшие стихи (актерский мастер класс Антона Кузнецова), трагического развоплощения при чтении «Молитвы» Хармсом, до символической сцены освобождения в финале, сцена эта за гранью реальности, когда за петербургской парадной открывается бескрайнее звездное небо, звучит хоральная прелюдия фа минор Иоганна Себастьяна Баха и сцена из фильма «Солярис» Андрея Тарковского. Хармс на фоне звездного неба бежит в свой космический цирк, оставляя маленького принца, оставляя зрителя в молчании, скорбной сосредоточенности, а, может, для кого-то произойдет метанойя, о которой упоминает Мнацаканов.
Этот спектакль о жажде чуда, о трагизме человеческой жизни мастерски передан актерами, чья энергия, личность и мастерство погружают не только в глубины хармсовского абсурда, они позволяют каждому зрителю проникнуть глубже в свою жизнь, найти юмор даже в самых незначительных ее эпизодах. Гоша Мнацаканов вместе с командой создал постановку, в которой каждая деталь, каждая реплика и каждый символ работают на создание уникального театрального опыта, который невозможно описать, опыта, заставляющего зрителя задуматься о судьбе и месте человека-творца, а каждый человек — творец в этом абсурдном мире.
Текст: Юлия Захаркина
Фото: Александр Иванишин