Правда, русское у франко-немецкого поэта Ивана Голля только имя (и то псевдоним, настоящее – Исаак Ланг, годы жизни 1891–1950), но три вечера подряд его стихи звучали на новой площадке Дома Радио на всех трех языках. Не смущайтесь, если фигура Голля вам не знакома: в отличии от его предшественников по спецпроектам-посвящениям Бодлера, Вайля и Целана, после прижизненной славы он действительно оказался забыт, к тому же, переводы на русский единичны. Поэтому важной частью посвящения стал выпуск первого русскоязычного сборника его стихотворений.
Режиссером проекта выступила Елизавета Мороз, куратор направления musicAeterna Αθεατρον. Это уже второй спецпроект-посвящение, доверенный ей, первым было «Вечернее собрание Марины Цветаевой» в январе этого года. Структура постановок схожа: новые музыкальные сочинения, написанные композиторами круга musicAeterna, перемежаются декламацией стихотворений (аналогично было устроено и Посвящение Паулю Целану 2020 года, где фигуры режиссера еще не было). Роль чтеца традиционно исполняют петербургские театральные дивы: для Цветаевой – Янина Лакоба, для Голля – Лаура Пицхелаури. Последняя предстала перед зрителями на экране (видеохудожник – Александр Королев) – удачное решение, обогатившее визуальный ряд, позволившее развести музыкальный и вербальный планы и, к тому же, поддержавшее тематику осеннего просветительского проекта Дома Радио «О глуби и глади: в пространстве экранов».
В посвящении Голлю приняли участие восемь композиторов: Егор Ананко, Александр Белоусов, Алексей Ретинский, Андреас Мустукис, Вангелино Курентзис, Кирилл Архипов, Виктория Харкевич и Теодор Курентзис (перечислены в порядке исполнения). Всем было предложено написать музыку для голоса и рояля. Рояль в целом оказался в фокусе внимания musicAeterna этой осенью: в конце сентября прошла первая фортепианная мастерская для композиторов и пианистов. Наставниками в ней были Кирилл Архипов, Андреас Мустукис и Николай Мажара. Думаю, тем, кто следил за мастерской, было особенно интересно услышать, какие сочинения в плюс-минус тот же период создали сами Кирилл и Андреас. Николай Мажара в посвящении Голлю исполнил партию фортепиано, за вторым роялем – Саша Листова.
Первые три композиции прозвучали на немецком. У Егора Ананко в Die Blume Dieser Bitteren Nacht («Цветок этой горькой ночи») солировала сопрано Евгения Каширская, а у Александра Белоусова в Die tote Burgerin («Мертвая горожанка») – тенор Артем Волков. Усиленная электроникой (Софья Скобелева) музыка Егора послужила неким прологом и позволяла «прибыть», ощутить свое присутствие в предложенных обстоятельствах. А предложена была стилистика по мотивам бурлеска/ар деко в образах вокалистов и актрисы, по краям сцены – два рояля в лучах теплого света, центральные исполнители – в холодном. Die tote Burgerin показалась окрашенной чертами романса: есть в ней некоторая повествовательность под аккомпанемент. Режиссер и композитор Александр Белоусов, известный по работам в Электротеатре Станиславский, уже в начале декабря выпускает с Домом Радио следующий театральный проект – спектакль «Антигона».
В Schneemusik Алексея Ретинского я сначала не признала в гриме сопрано Катю Дондукову, обворожительно выводившую рычаще-мурлыкающие звуки. Как-то на одной из лекций Ретинский поделился восторгом от замысловатого устройства голосового аппарата дрозда («к чему такая сложность?»), с тех пор примерно так я воспринимаю его инструментальную музыку – сложно-скроенные созвучия, парящие с легкостью самой природы.
Пьесой Андреаса Мустукиса для двух сопрано (Тамара Котоменкова и Евгения Каширская), баса (Николай Мазаев) и фортепиано открылась французская глава вечера. Саша Листова, кажется, вообще не касалась клавиш и играла прямо на струнах рояля, преимущественно ударным методом обрамляя колыхание голосов. (На занятиях упомянутой выше мастерской Андреас предлагал начинать разбор любого сочинения с вопроса: рояль в нем струнный или ударный инструмент?)
Вангелино Курентзис обратился к «Малайским песням» Голля (в программке указаны как 11-26). Их дуэт композитор-исполнительница с Катей Дондуковой (здесь узнаваема сразу) материализует для меня красоту в ее абсолюте. Не покидала мысль, что хочется услышать такое произведение большой формы, но выдерживает ли чистая красота масштабирование?
Кирилл Архипов давно и регулярно работает с Елизаветой Мороз, да и сам тяготеет к театральности, и в его Poemes d’Amour явно была внутренняя драматургия. Контратенор Андрей Немзер и альт Анастасия Шуманова, пожалуй, единственные из исполнителей, актерски взаимодействовали на сцене, следуя неожиданным поворотам музыкального сюжета. Интересно, как будет решена премьера песенного цикла Архипова «Обрыв ли овраг ли цветущий луг» 28 ноября.
В Dein Kopf Виктории Харкевич вновь солировала Катя Дондукова, уходя в открытый, какой-то космический звук, чему способствовала и электроника Софьи Скобелевой. Мы покидали (метафорически) пространство предыдущих эпизодов. Сочинение Теодора Курентзиса («Малайские песни» 14-17) по традиции завершало программу. И если в посвящении Цветаевой переход был буквальным – зрители перемещались в соседний зал, то здесь мы оставались на местах, но под стробоскоп поменялась сцена, экраны обратились красными непроницаемыми ширмами, расширился состав музыкантов: Тихон Антонов и Павел Иванов – ударные, Екатерина Пресслер – синтезатор. Сопрано Ирина Михайлова и альт Елена Гурчено предстали героинями совсем иной эпохи – рок-сцены 1970х. Акцент на дыхании в мегафон, расчлененные звуки – приемы, знакомые с посвящения Цветаевой, но в этот раз особую роль играл бит (среди ударных – рулоны и листы бумаги), а Николай Мажара колдовал над роялем какими-то невообразимыми расширенными техниками.
Что же касается декламации, большая часть стихотворений была прочитана с натиском переходящим в истерику (хочется сказать Sturm und Drang) – такая манера мне не близка. Любопытно, что как раз в момент моих размышлений об этом четверостишье из «Ты посадил перед моей дверью» прозвучало в трех интерпретациях, с каждым разом все мягче, тем и запомнилось. Сквозной нитью прошла история Орфея из поэмы «Новый Орфей. Дифирамб», где преисподняя оказывается миром живых людей, а не почивших душ, а еще есть обещание, что в третьем тысячелетии Орфей вернется, чтобы привести нас к счастью. Так что заканчивали на светлой ноте.
Пару слов о пространстве: новая площадка Дома Радио – на Невском, 62, в особняке поздней эклектики. Зал для концертов расположен на втором этаже, он скорее широкий, чем глубокий, высокие потолки. Сцену определяют две массивные колонны, несколько ограничивающие обзор. Как и раньше, главная интрига при покупке билетов – будут ли зрительские ряды с подъемом? В этот раз, к сожалению, нет, зато мне повезло с соседством: на сцену смотрела через силуэт Теодора, а ракурс на Николая Мажару поймала между профилями Анатолия Васильева и Алексея Сюмака. Программа на вторую половину сезона уже объявлена и она грандиозна – разнообразие концертов, премьеры и долгожданные показы ранее выпущенных постановок. Стоят в репертуаре и три посвящения – Целану, Цветаевой и Голлю. (Жаль, что нет дорогого моему сердцу Youkali – посвящения Курту Вайлю, но его исполнение требует большого состава оркестра, целого хора и сложной сценической застройки). Видимо, в новый Дом Радио придется ходить чуть ли не чаще, чем до Транзита – многое пропускать попросту невозможно.
Текст: Елизавета Ординарцева
Фото: Люда Бурченкова