Моцарт и Сальери — история знакомая, почти каждому, тем интересней смотреть, что же нового откроет в ней постановка Анатолия Шульева в Театре Вахтангова (премьера — март 2023). За основу режиссёр берёт пьесу Питера Шеффера, а в поединке гениев сводит талантливых артистов театра — Алексея Гуськова и Виктора Добронравова.
В комнате, где всё чёрное, обитает Сальери (Алексей Гуськов), он энергичен, ходит, будто пританцовывает, но почему-то в одном ботинке. Вокруг него порхают молодые мальчики — Диез и Бемоль. Это не лёгкие ветерки, а скорее молодые вороны, которые вьются рядом с композитором. Сальери ведёт свой рассказ, обращаясь в зал. Он уже в преклонных летах, всё это будто всплывает в его сознании. Вот образ его молодой ученицы Катарины Кавальери (Каролина Койцан), он, конечно же, флиртует с ней на уроках. Это увлечённость юностью, пропитанная нежностью и церемонностью. Сальери успешен и почитаем при дворе императора Иосифа II (Фёдор Воронцов), достаточно экзальтированного, любящего всё красивое, а особенно фейерверки и оперу.
В эту размеренную жизнь придворного концертмейстера врывается Моцарт (Виктор Добронравов). Моцарт здесь — композитор, хулиган, озорной мальчишка, в котором страсти к женщинам не меньше, чем к музыке. Ему даётся всё легко, музыка у него в голове. Он пишет сразу всё на чистовик и без помарок. В момент руки молодого гения вспорхнут и полетят по невидимым клавишам и перед нами рождается музыка. Он не выверяет ничего, в момент ловко переделывает и дорабатывает марш, сочинённый Сальери к приезду соперника.
По ходу спектакля авторы пытаются разобраться, что же есть такое гений. Достаточно ли природной одарённости, чтобы достичь всего и какие жертвы потребуются взамен? Сальери заключает сделку с Богом, что, отказавшись от мирских страстей, он получит возможность стать великим композитором. Сладострастие и чревоугодие — вот что он отдаёт взамен за возможность писать оперы для венского двора. Он искренне не понимает, в чём феномен Моцарта. Почему этот бесцеремонный повеса, который не отказывается от романов с ученицами, выпивки и развязно ведёт себя при дворе, вдруг легко сочиняет увертюру к опере «Дон Жуан» за одну ночь и очаровывает императора. Ведь Моцарт здесь не больше, чем новая забава правителя, а Сальери всерьёз и надолго. Как говорит Сальери, успех к Моцарту приходит быстро, но также быстро все забывают его концерты. Моцарт живёт в нищете, и Сальери мог бы ему помочь, но, увы, этого не будет. Он, по старой поговорке, держит врагов ближе, чем друзей, и в решающий момент даёт врагу погибнуть.
В этом спектакле Сальери не подсыпает яд в бокал, а медленно и методично даёт Моцарту погибнуть, сводя его с ума. И как итог — гений похоронен в общей могиле, но его музыка продолжает звучать и жить. А Сальери, который так хотел остаться в веках великим музыкантом, забыт с его сочинениями и памятен лишь тем, что отравил великого Моцарта.
За яркостью и весёлостью спектакля скрываются серьёзный вопрос о том, где та грань человеческого, которую мы готовы преступить ради славы. Это история не о зависти к лёгкости гения, а история обманутых надежд, краха веры, где кажется, что все усилия и жертвы обесценены. Сальери исповедуется перед зрителем, может быть, на пороге собственной смерти, а история, проходящая перед глазами публики, — лишь его воспоминания. Для Сальери Моцарт кажется всем тем, от чего он отказался ради музыки. Вся та беззаботность жизни, свобода, любовь и сладострастие, божественное вдохновение кружится в темпе Фигаро перед ним.
Спектакль отдан на откуп талантам актёров, здесь им есть где развернуться, не нарушая канвы истории. Озорник Амадей танцует брейк и вдруг выходит весь натянутый, как струна, чтобы дирижировать. Он может фривольничать в любви, и тут же, замерев на мгновение, садиться записывать музыку, рождённую в его голове. Сальери же, сдержанный снаружи, горит страстями внутри, его порывы прорываются в метания, но ищет он то, что спрятано внутри него самого. С каким чувством прекрасного и вкуса он рассказывает про итальянские сладости, ровно с такой же страстью упрекает Бога и небо прорывают “рисованные молнии”. Между соперниками всегда искры, всегда тот бесконечный танец, кружение, которое можно назвать жизнью. Действие не повисает на одной тональности, в нём нет нагнетающейся трагедии или сгущающегося сумрака. Он похож на трепетного мотылька, который порхает и обжигается, достигая света лампы. Всё здесь подчинено музыке Моцарта, в конце же гений уходит под звуки реквиема, который он сам же сочинил.
Текст: Наталья Яковлева
Фото: Яна Овчинникова