Я знаю много способов путешествовать, даже если не могу уехать прямо сейчас. Один из них – смотреть иностранный театр. Для меня в любой стране театральная сцена – культурный срез, среднее арифметическое социальной жизни. Это определяет мое впечатление не меньше, чем еда, транспорт, знакомства и осмотр достопримечательностей. Я стараюсь посетить театр в любом путешествии, а в Петербурге хожу на гастрольные показы.
25 мая в рамках фестиваля «Молодежь.Театр.Фест» (в прошлом «Радуга») ТЮЗа им. А. А. Брянцева Национальный театр Ирака показал спектакль «Жидкий страх». Я не была в Ираке и знаю о нем только печальные факты из новостных хроник. Тем любопытнее мне было посмотреть, а следом провести вечер, погружаясь в культурную жизнь Ирака в интернете.
Впечатление будет полным, если начать с того, что Национальный театр Ирака был повторно открыт в 2009, а до этого 6 лет не функционировал. Стране было не до этого. Нельзя выкинуть из впечатления и факты, что в статье издания Аlarabiya наряду с описанием открытия также упомянуто, что площадь охраняет полиция, каждая машина проходит тщательный досмотр, а здание театра укреплено взрывозащитными стенами. Зрители, чьи интервью вошли в текст, выражают единое мнение, что открытие театра для них – символ жизни, которая продолжается и возвращается к нормальной. Поэтому визит Иракского театра в Петербург в 2024 ценен уже самим фактом. Было время совсем недавно, когда это было невозможно, а сейчас хочется верить, что все восстановлено настолько, что стали нормой зарубежные гастроли. Еще из статьи я запомнила фразу «Сердца иракцев полны боли, вы можете увидеть эту боль снаружи. Люди привыкли плакать». Это хорошо объясняет выбор темы гастрольного спектакля. Я опираюсь не только на сюжет «Жидкого страха». В прошлом году этот же театр привозил на фестиваль не менее душераздирающую историю «Амаль из Багдада». Может быть, это их способ не забывать, может быть, попытка показать миру последствия, а может быть, это про боль, которая спустя 15 лет еще не вычерпана из сердец.
Еще пара культурных особенностей. Спектакль длился 40 минут. Такое уже не впервые я встречаю в иностранных постановках. В наших реалиях, где афиша видела и пятичасовых «Братьев Карамазовых», и восьмичасовой «Тихий Дон», 40 минут скорее означает «детский». «Жидкий страх» лаконичен, и это касается всего: монохромные костюмы, из декораций – стены с прорезями, из реквизита – дверь и топор, очень похожий на настоящий, по крайней мере, весьма натурально крошил дверь в щепки (сценография Али Махмуда Аль-Судани), короткие диалоги, наполненные повторяющимися вопросами «Кто? Кто умер, мама? Кто?», а самое частое слово – «Шшшшш!», то есть будь тише, чтобы тебя не услышали, будь тише, чтобы к нам не пришли, плачь беззвучно.
Что нельзя назвать лаконичным в этом спектакле – это эмоции: крики, плач, падения, причитания, дрожь, мольбы. Режиссер спектакля Самим Хасбалла предлагает зрителю взглянуть на историю семьи, которая решила жить в изоляции от воздействия внешнего мира. Однако страх, как жидкость, заполняет всех и начинает уничтожать семью изнутри. В 40 минутах происходит разбег от гнетущего молчания под ритмичную раздражающую музыку до агонии.
Актёры Яхья Ибрагим, Редаб Ахмед, Баха Хайюн, Хишам Джавад и Ахмед Аль-Мухтар говорят на арабском. Русские титры неудачно расположены вверху под софитами. Их переключают не вовремя, а дым-машину выключают не сразу, поэтому не все диалоги можно прочесть полностью. Но сюжетные точки ясны. Спектакль начинается с выбитой двери. Ею потом хозяин дома пытается заслонить то один, то другой дверной проем от вторжения реальности. Реальность в виде человека с топором медленно движется вокруг дома и появляется то в одном, то в другом дверном проеме. Семья пытается жаться по углам. Умирает дедушка. Все плачут. Пропадает дочь. Все плачут, младший брат протяжно молится. Братья дерутся, потому что слепому всегда достается больше внимания. Все плачут. Отец уходит надолго и возвращается связанным. Все плачут и стонут. Видео матери проецируются на все поверхности. Голос сообщает, будто она продала свои изображения в интернет. Отец в ярости. Мать и отец кричат и припоминают друг другу вражду родственников с обеих сторон. Мать обвиняет мужа, что он сам наставил камер по всему дому. Все плачут. Дверь, которой защищается семья, реальность снова разбивает топором. Беспросветная, безнадежная бездна страха. Такой спектакль — испытание и на сцене, и в зрительном зале. Главная героиня не успевает прийти в себя и во время поклонов похожа на человека внутри панической атаки. Хорошо, что спектакль длился только 40 минут. Хорошо, что я увидела Ирак таким только со сцены.
Впечатление стоит завершить рекомендациями из туристических пабликов, которые советуют воздерживаться от визита в Ирак. Путешествие туда приравнивают к экстриму. Рекомендуют избегать общественного транспорта, пользоваться услугами охраны, сделать прививки и не поднимать ничего с пола, там может быть спрятана мина. Надеюсь, на мой век придется время, когда и это пройдет. Я хочу когда-нибудь увидеть Ирак и сбалансировать накопленные впечатления от спектакля и новостных хроник старинной архитектурой, вкусной кухней, колоритом базарных прилавков и местным гостеприимством. Думаю, хорошим маркером для меня станет момент, когда Национальный театр Ирака привезет на гастроли спектакль о примирении и любви без препятствий, над которым 40 минут будет хотеться только смеяться. А пока, если вы тоже не прочь виртуально попутешествовать, то фестиваль продлится до 30 мая. В программе еще запланированы спектакли из Беларуси, Армении, Казахстана и Турции.
Текст: Катерина Егорова
Фото театра