Снилось мне, что в Петрограде,
Чрез Обухов мост пешком
Перешед, спешу к ограде —
И вступаю в Жёлтый Дом.
А. Ф. Воейков «Дом сумасшедших»
Время прямых инсценировок классических текстов давно прошло, да и театру это уже не так интересно. Сюжет произведения видится как повод к рождению спектакля. Душевная спайка Додина и Чехова уже много лет помогает появиться на свет сильным и глубоким спектаклям, и всегда они неотделимы от эпохи, в которую рождены. В своей новой постановке “Палата №6”, премьера которой состоялась 4 мая, Лев Абрамович переосмысляет, кадрирует, укрупняет текст Чехова, не давая при этом потеряться голосу автора, его искусству, тонко подмечая все неувязки русской жизни.
Приходит на ум цитата из романа “Бесы” Фёдора Михайловича Достоевского: Россия есть слишком великое недоразумение, чтобы нам одним его разрешить, без немцев и без труда. За немцев в спектакле будет отдуваться философия Иммануила Канта. А в канву повествования будут вставлены, как гиперссылки в текст, упоминание мрачного романа Викентия Вересаева «Записки врача», новости про Максима Горького, засевшего в Сестрорецке. Художник Александр Боровский зашивает чёрный короб сцены в жёлтые облупленные стены, изъеденная ржавчиной фигурная ограда разделяет зрительный зал и сцену. Империя проржавела. Огромный амбарный замок висит на калитке, пустые ванны свалены на сцене. В них нет ни картошки, ни целебных грязей. За сценой звучит жалобное нытьё шарманки. Даже персонажи потом не смогут выйти из этого пространства в открытую для них калитку, будто вокруг очерчен магический круг.
Спектакль прорастает из локальной истории разрухи в одной отдельно взятой больнице в общую неустроенность. Герои истории укрупнены, за каждым из них стоит целый пласт общества, а не только отдельный человек. При всём этом они не плоские и двухмерные существа, а люди, созданные из плоти и крови, на их глазах стынут слёзы. История сжата до философского диалога доктора Рагина (Сергей Курышев) и пациента из палаты №6 — Громова (Игорь Черневич). Изначальный конфликт — это столкновение доктора Рагина, как представителя чиновников, и пациента, как представителя интеллигенции. И тому и другому их способ существования кажется правильным. Занимаемые ими места — это лишь дело “обычного случая”, — говорит вначале доктор. Этот же случай и приводит в конце самого Рагина в палату №6. Вначале он живёт своими представлениями о жизни, и взгляды его страшны. От физической боли он предлагает отстраниться в философию, нищету и оборванность, отринуть мирское и обратиться к высшим интересам. Это всё та же давняя мысль о том, что в России всем следует жить духовным, а не материальным. Сам же доктор, принявший бесполезность своей профессии и прямо говорящий об обмане 12 000 пациентов в год, спускается “в народ” для разговора с “интересным случаем из палаты №6”. Доктору очень трудно найти умных людей для разговора. Отрывается он лишь на обеденный перерыв с пивом. Пациент Громов видится здесь хладнокровно рассуждающим человеком, а не мечущимся параноидальным психом. Его ум не смог приспособиться к окружающему миру, который взведен до предела и где в каждом видится шпион. Сев в одну ржавую ванну, доктор и пациент ведут философский диспут, серьёзные разговоры о том, что есть жизнь и представление о ней, посередине двора психиатрической клиники. Их разговор похож на фехтование, который внезапно прекращается погружением Громова в ванную. Ибо далее переносить это невозможно.
Помимо Громова в палате №6 есть представители и других слоёв. Они прячутся в ваннах-ракушках, иногда боязливо вылезая из них. Молодой пациент (Никита Тимербаев) симптоматически нем и общается только жестами, да и как тут можно говорить, когда тебя сразу вколачивает в ванну амбал Никита (Павел Грязнов). Офицер (Сергей Козырев) прямо с первых минут ставит диагноз настоящему: “Какая была в России умная интеллигенция и как высоко она ставила понятия о чести и дружбе”. Мещанин (Владимир Захарьев) жаден до наград, ведь это то единственное, что у него осталось и во что он вложил смысл своего существования. Моисейка (Михаил Самочко), произносит на иврите свой рассказ о потерянной 20 лет назад мастерской. Спектакль «Палата №6» — сухая и безжалостная типизация российского общества, не изменившаяся со времён Антона Павловича, вероятно, потому что срок отведённый для наступления счастья — “двести, триста лет после нас”, ещё не настал. Об этом, — приникнув лицом, похожем на посмертную маску, говорит Громов, в крайней степени глухого отчаяния надеясь, что хоть “наши правнуки” увидят те времена. Холодок проходит по спине, настолько пристально он всматривается в зал, в зрителей, сидящих перед ним.
Помимо обозрения общественного устройства, в спектакле явно присутствует тема осмысления смерти, её приближения. Доктор Андрей Ефимыч пытается понять смысл своего существования, своих деяний на Земле и последующего кружения в холодной атмосфере вокруг Земли. Приходя к ужасающим выводам бесполезности своей деятельности, он экстраполирует это и на своих малолетних пациентов. “Бугорчатка мозга”, нужно приготовляться к смерти. Ему противостоит идущий из самого нутра крик “Жить хочется!”. При этом ни доктор, ни пациент не видят себя мессией, оба просто уставшие, доведённые жизнью до крайней степени существования люди. Настаёт момент и за доктором тоже приходят. Три статных врача в белых халатах тактично интересуются, какой сегодня день, проверяют знание таблицы умножения. Вот они, истинные теневые управители ситуации. Доктор Рагин “по воле случая” отправляется в палату №6. Высокий, со взъерошенной седой головой, он обескураженно стоит посреди ванн, и на минуту кажется, что сам режиссёр мелькнул в этом образе. Сохраняя достоинство, он заворачивается в коричневый, пахнущий копчённой рыбой халат. Болезненное осознание своего положения происходит с ним. Он отчаянно трясёт решётку, взгляд наполнен безумием, к нему присоединяются другие пациенты. Страшный ляз металла, бьющиеся в клетке люди. От этого становится невыносимо, липкий ужас проникает под кожу. Пациентов разгоняют, а доктора Рагина Никита вколачивает в ту самую ванну, где он недавно философствовал с Громовым. Но происходит какой-то нонсенс: доктор Рагин в ванную плохо помещается, не может он жить в этой ракушке. Так и умирает в ней, высунув ноги и голову, а перед смертью видит прекрасных белых оленей с голубыми глазами. Хочется сказать: «Просите не справедливости, а милосердия к себе».
В спектакле нет омерзительной и дотошной натуральности больничного существования, только оборванцы, сошедшие со средневековых полотен. Или, может, это те самые слепцы, которые уходили с камнями под воду в “Чевенгуре”. Нет и физического мельтешения на сцене. Лев Абрамович поставил страшный, ясный, выверенный спектакль, где движение идёт от движения мысли. Где каждая фраза будто хлещет тебя по лицу, где молчание раскалывает воздух молнией. Такая же страшная ясность была в спектакле “Страх.Любовь.Отчаяние”. Спектакль “Палата №6” — театр слова, сильного слова и мысли. Такое возможно, пожалуй, только в Малом драматическом, актёры которого способны провести зрителей по эмоциональному канату от начала и до конца. И им предстоит идти по нему без страховки.
Текст: Наталья Яковлева
Фото театра