Очередной юбилей – 20-летие официальной трудовой деятельности – отметили актеры Театра Дождей Илья Божко и Анна Косенко. В феврале на поклонах спектакля «Поминальная молитва» они получили благодарности от руководства Молодежного театра на Фонтанке, в состав которого входит Театр Дождей. Оба актера пришли в театр гораздо раньше, но заветная запись в трудовой книжке появилась в 2004 году. К тому времени Илья закончил Школу русской драмы (мастер – народный артист СССР И. О. Горбачев) и играл в Театре Дождей уже более 10 ролей, Анна Косенко также была занята в большинстве спектаклей театра. Сейчас без Анны и Ильи невозможно представить репертуар, каждый из них выходит на сцену почти во всех спектаклях, а уж сколько ролей сыграно! Оба актера состоялись в своей профессии, узнаваемы и любимы зрителями.
Первым весенним солнечным днем мы встретились с Анной Косенко и Ильей Божко и очень тепло поговорили об их первых шагах в Театре Дождей, о театральных заповедях, о творчестве и проектах вне театра.
Когда вы пришли в Театр Дождей, каким было ваше первое впечатление о нем, о коллегах, о Наталье Васильевне?
Илья: Сначала я был зрителем, а в первый раз попал за кулисы в конце 1996 года на «Снежную королеву». Было удивительно увидеть актеров не в каких-то ролях, а обычными, реальными людьми. Поэтому момент интеграции был, наверное, самым важным: как тебя принимают. Особенно старожилы. Конечно, было все интересно, волнующе и приятно, потому что ты сразу же оказывался задействован в работе. С момента моего прихода в театр до премьеры «Снежной королевы» прошло полтора месяца. Раз – и ты часть этого организма. Это ощущение осталось до сих пор.
Спектакль «Снежная королева»
Анна: У меня и в мыслях не было, что я окажусь в Театре Дождей, поскольку в театре я оказалась случайно – пришла подруге подыгрывать. После того, как мы показали отрывок из «Дяди Вани», ко мне подошла Наталья Васильевна и сказала: «Вот у меня есть для вас роль – Лиззи в “Продавце дождя”». Когда мы начали работать над «Продавцом», и возникло ощущение семьи (естественно, потому что это камерный спектакль, там немного народу). Тогда же Олег Петров, он же Сэм, наградил меня прозвищем, которое ко мне прилипло и так до сих пор за мной и ходит. Стояли мы в курилке: Наталья Васильевна, Сэм, Саша Маков и я. Сэм меня спросил: «А как тебя зовут?». Я говорю: «Анна». Он так посмотрел на меня и сказал: «Да какая ты Анна, ты – Нюся» (смеется). Я уже, конечно, Анна Константиновна целая (смеется), но для тех, кто меня давно знает, я – Нюся. Ощущение семьи, опеки, любви, заботы друг о друге – вот это у меня с «Продавца дождя» осталось. Мы все вместе, вот как семья Карри.
Илья: А вот сказать про Наталью Васильевну что-то отдельное не получится, потому что у меня ощущение, что мое восприятие ее и мое отношение к ней остались прежними. Ничего не изменилось. Наталья Васильевна – это центр, вокруг которого все вращается, от которого исходят лучи в разные стороны. И наша миссия – их поддерживать и воплощать.
Какой была первая роль? Сложно ли было освоиться на камерной сцене?
Анна: Мне – да, очень. Мне было очень сложно, потому что я пришла с большой площадки, где играла на зал около тысячи мест, а там все другое – ты по-другому существуешь. Я очень хорошо это помню, потому что мы пришли в «Продавца дождя»: я – на роль Лиззи, а Дима Федоров из Александринки – на Ноя. И мы начали играть жестом, голосом! А Наталья Васильевна: «Не кричите, не размахивайте руками!». Пришлось перестраиваться, мне было нелегко, я очень долго осваивала стилистику камерной сцены. Здесь все другое. Ты и на большой сцене живешь, и на маленькой сцене живешь, но здесь эту жизнь видят близко.
«Продавец дождя»
Илья: Первый спектакль – «Снежная королева», премьерный спектакль. У меня было сразу три роли, потому что изначально я шел на Принца Клауса, а вместе с этим много лет играл Ворона и Разбойника. Три роли я получил одновременно. Мне сложно сказать, как я осваивался на маленькой площадке. Мне было 16 лет, драматического опыта практически никакого, кроме того, что мы в школе делали какие-то сценки – ставили пушкинские вечера, «Графа Нулина» сделали целиком. Собственно говоря, туда Наталью Васильевну и пригласили, она посмотрела меня и еще нескольких человек из нашей школы, и нас позвали в «Снежную королеву». По сути, это и была первая школа, потому что здесь сразу Наталья Васильевна объясняла, что надо делать, о чем думать. Поэтому сложности для меня не было.
Илья, вы давно занимаетесь музыкой, а Анна устраивает увлекательные прогулки по городу. Расскажите немного о своих проектах.
Илья: Я начал писать песни и стихи лет примерно с 18 лет. Потихонечку написал что-то одно, потом другое, после гитары начал осваивать фортепиано. Со временем понял, что глупо все это оставлять в столе, потому что никто, кроме домашних и близких, не слышал моего музыкального творчества. И я взялся за это дело осознанно: оформил дома небольшую студию, стал сам себя записывать, сам все аранжировал, спрашивал совета у знакомых звукорежиссеров, привлекал друзей-музыкантов, которые могли мне подыграть. Устраивал творческие вечера в театре. Сейчас я выпускаю песни уже официально, через дистрибьюторов, участвую в различных фестивалях и, на свое удивление, даже занимаю призовые места. Сейчас активно работаю в этом направлении, и очень хочется продолжать, выходить на большие площадки. Но самое сложное – набирать базу слушателей (смеется).
Анна: Помимо театра, я люблю две вещи: старый Петербург и поэзию. Причем поэзию люблю с самого детства, когда я начала учить стихи, в общем-то, даже не очень подобающие маленьким девочкам из хорошей семьи, скажем так.
И вот так получилось, что в моих прогулках по Петербургу соединились город и поэзия. Я могу много рассказывать о каком-то доме, если в нем кто-то жил. Тот же самый Корнилов, нежно и трепетно мною любимый, – я могу читать его стихи, петь песню на его стихи, могу даже сплясать что-нибудь. И вот из поэзии, из любви к городу, из желания рассказать не о домах, а о людях, которые в них живут, и сформировались эти прогулки. Мне интересно рассказывать о том, кто здесь жил, как здесь жили, что здесь было, какие это были люди. Причем у каждой прогулки есть свой сюжет. Есть «Театральный проспект» – по театрам Невского и рядом, есть «По следам республики ШКИД», где мы идем вместе со шкидовцами и я рассказываю, кто где жил, кто где учился. Есть «На дне Петербурга» – этот сюжет строится на том, что герои пьесы «На дне» могли существовать не в Москве, не в Нижнем Новгороде (где на самом деле происходит действие), а вот здесь, в Петербурге, в районе Сенной.
Сейчас будет погода – буду собирать прогулки. У меня есть группа – «Прогулки вышли из подполья». Когда началась пандемия, я поняла, что сидеть на карантине не смогу – просто помешаюсь. Я стала готовить лекции, а потом мы начали тайком (группа под замком, доступ – ограниченному количеству, только по разрешению администратора, меня) выползать в город по пять-шесть человек. Когда карантин сняли, мне кто-то сказал: «Чего ты пишешь “Прогулки из подполья”? “Прогулки ВЫШЛИ из подполья!”».
За долгие годы я поняла, что петербуржцы, за редким исключением, знают свой город хуже, чем приезжие, а точнее, почти совсем не знают. Для жителей Санкт-Петербурга это все привычное, родное. Они с этим выросли и не обращают внимания на это. У меня возникло желание открыть именно питерцам то, где они живут, чтобы прозвучало: «Ах, какой это оказывается город, какие здесь истории!».
Илья: Мне еще вот такая мысль в голову пришла: театр – это место коллективного творчества. Здесь важно то, что мы делаем все вместе. А в музыке у меня есть возможность быть одному. По сути, это мой мир, я не связан ни с автором пьесы, ни с режиссером и его взглядами, установками, требованиями, представлениями. Это максимальная возможность выразить себя. Через музыку я компенсирую то, что в театре сделать сложнее, потому что все-таки актерская профессия – она зависимая.
Выпуск какого спектакля вам запомнился больше всего?
Анна: Первое, что в голову приходит, – «Поминальная молитва». Во-первых, потому что это махина. По-моему, это был первый спектакль, в котором у нас появились сложные в использовании декорации, под которые надо было выстраивать сцены и перестановки. Когда ты понимаешь, что это махина, что она сейчас поедет, не может не поехать, – и она поехала.
Что касается моего первого моноспектакля «На берегах Невы», то это был новый формат, но выход на зрителя был почему-то совершенно не страшный. Возможно, потому что первый раз я играла его как творческий вечер, зал был свой. А вот сама работа над спектаклем – да… Первые репетиции выглядели так: мы начинали репетировать, я сорок минут работала, потом говорила режиссеру Александру Иванову: «Саша, дай перерыв, я не могу больше». Оказалось, что одной на сцене полтора часа – это безумно тяжело физически. И побегать, и попрыгать, и на колени упасть, и чего там только нет. Когда мы все это придумывали, мы спорили с Александром, могли даже сцепиться и поругаться: «Нет, этого делать нельзя» – «Нет, ты будешь это делать!» – «Я не могу это сделать» – «Нет, ты будешь это делать!». Александр Иванов – режиссер достаточно жесткий. Если он понимает, как должно быть, он с тебя живого не слезет, пока из тебя это не вытащит. В спектакле я играю Н. С. Гумилева, и вот Александру был нужен совершенно определенный Гумилев. Помню, как я два часа подряд выходила на одну реплику, пока он не сказал: «Вот так надо, вот это правильно». И это осталось в итоге в спектакле.
Илья: У меня первое, что в голову приходит, – безусловно, «Белые флаги». Потому что ничего сложнее и тяжелее – именно с точки зрения выпуска спектакля – не было, поскольку я, вероятно, взвалил на себя слишком много. Сначала Наталья Васильевна позволила мне провести первый разминочный период как режиссеру. В течение девяти месяцев мы с ребятами много работали. Потом уже, когда Наталья Васильевна взяла спектакль в свои руки, я полностью сконцентрировался на декорациях, поскольку выступал как сценограф. Это была первая постановка театра, которая выпускалась на большой площадке, соответственно, и декорация была большая. Никогда не забуду, как мы спорили с Натальей Васильевной, какого цвета должна быть клетка в «Белых флагах». Я ей один цвет показываю, другой, а она говорит: «Нет, не то, не то, не то». Закончилось так: у нее в руках была сумочка, и Наталья Васильевна сказала: «Видишь пряжку? Декорация должна быть вот такого цвета, как эта пряжка». Она отстегнула пряжку и дала мне. Эта пряжка у меня до сих пор хранится – по ее цвету мы и красили клетку. Было очень тяжело физически. Дошло до того, что к прогонам, когда мы вышли на Большую сцену Молодежки и начали репетировать там, у меня прихватило поясницу. Никогда до этого ничего подобного не было, но на нервной почве меня переклинило. Помню, когда надо было залезать на сцену, я просто переваливался, потому что мне было никак не согнуться. Очень много внимания, ответственности: и драку придумывали, и танцы тоже я отслеживал, потому что Ираклий – хореограф, который поставил движения, – не мог присутствовать на всех репетициях, он вложил в нас основное, а дальше надо было самим контролировать и доводить до идеала. Хорошо, что тогда я ничего не играл в «Белых флагах», потому что если бы я еще что-то играл, то, наверное, совсем кончился бы.
«Белые флаги» для меня всегда стояли особняком. Этот спектакль – моя мечта: 15 лет подряд каждое лето я брал в библиотеке книгу Думбадзе, перечитывал «Белые флаги» и каждый раз представлял, кто и что мог бы у нас сыграть. Артисты менялись, одни приходили, другие уходили, и каждый раз в моей голове складывался новый пазл, появлялись новые идеи. Но желание выпустить спектакль к зрителю оставалось. Я этим горел, хотелось воплотить на сцене именно то, как я себе все представлял. Ты вкладываешься в свое детище. Ты принес идею – вот и отвечай за нее! Здорово, что спектакль живет!
«Белые флаги»
Почему вы отдали свои сердца именно Театру Дождей?
Илья: Здесь для меня все очень прозрачно, я абсолютно точно понимаю, чем здесь занимаюсь. В институте наш мастер И. О. Горбачев привел цитату кого-то из старейших артистов: «Или священнодействуй, или убирайся вон». Вот эти слова для меня навсегда остались важнейшей заповедью. Я здесь не работаю, я прихожу сюда заниматься священнодействием, все остальное мне неинтересно. Я не уверен, что в других театрах буду заниматься этим. Конечно, в разные периоды жизни – все-таки много лет прошло – всякие моменты случались и приходили мысли: «А может быть, податься куда-то еще, а может быть, рвануть в Москву?». Но это все было только на уровне мыслей, ни разу я этого даже не пробовал. Благо, для сравнения у меня имеется опыт в Кукольном театре сказки, но там оказался такой же прекрасный мир Игнатьевых! Чудесный и волшебный театр. До тех пор, пока Игорь Всеволодович и Анна Дмитриевна были живы, Театр сказки был прекрасен, там было очень и очень хорошо, потому там я прослужил долгое время. А здесь – что-то родное, неотъемлемая часть жизни. Я пришел в Театр Дождей в 16 лет, и мне сложно представить, как повернулась бы моя жизнь, не окажись я здесь. Наверное, этот вопрос мне уже даже неинтересен.
Анна: Что бы я сейчас ни сказала, это будет звучать ужасно пафосно, а я пафоса не люблю. Я осталась, потому что театр давал и, надеюсь, будет давать мне возможность говорить с этим миром. Потому что это была возможность что-то сказать, как-то двинуть этот мир. И на тот момент для меня спектакль «Продавец дождя» давал возможность двинуть мир. Отношение к спектаклю меняется, но тогда это было так. «Последняя женщина сеньора Хуана», «Чайка», «Дом, который построил Свифт» и тем более «Три сестры» давали возможность двинуть мир, пускай и в маленькой роли. Вопрос не в том, кого я там сыграла, нет. Вопрос в самом спектакле. У меня, кстати, есть одна особенность: я никогда не приглашаю зрителей «на себя». Я беру билеты, прошу контрамарки, исходя из того, что я хочу, чтобы люди видели спектакль, который что-то меняет, как-то двигает этот мир. Поэтому я и осталась.
Не так давно был момент, когда мне стало казаться, что ничего изменить нельзя, что все мои попытки были просто иллюзией, сказкой, которую я себе придумала. А потом на поклонах я в зале увидела женщину, которая, глядя мне прямо в глаза, одними губами сказала «Спасибо». И тут я вдруг поняла, что даже если что-то сдвинулось в мире для одной этой зрительницы, значит, все уже не зря. Если есть в зале хотя бы один человек, который меня слышит, значит, оно того стоит. А в общем-то я как тот Портос: «Я осталась, потому что я осталась» (улыбается).
Илья: Абсолютно подписываюсь под словами Анны. Есть очень приятное ощущение, что ты являешься соучастником чего-то важного, нужного, прекрасного и, что самое главное, чистого. Ты понимаешь, что здесь мы сильны реально командой, и ты являешься частью этого большого организма, где у каждого свои позиции. Ты занимаешь в нем свою нишу, работаешь в определенном направлении, но вся работа нацелена на то, чтобы двигать мир.
Беседовала Александра Питомцева
Фото театра