В ноябре в российский прокат вышел фильм «Наполеон» (доступен в онлайн-кинотеатрах). Беспроигрышная для кинематографа тема великой исторической личности Наполеона Бонапарта, не раз уже явленная аудитории в полнометражных картинах от «Наполеона и Жозефины» до «Ватерлоо», на этот раз не оправдала больших надежд студии «Columbia Pictures», которая вложила в проект 200 миллионов долларов и пригласила именитого Ридли Скотта. Заявленный как потенциальный оскаровский фаворит в гонке за главными наградами, фильм получил номинации только для костюмеров и художника-постановщика, оставив в недоумении как фанатов Ридли Скотта, так и широкую общественность, всегда положительно настроенную к знаменитому французскому императору.
Два с половиной часа экранного времени (а в режиссерской версии почти пять) неспешно ведут зрителя от осады Тулона через Аустерлиц, поход в Египет, женитьбу на Жозефине, скандальную самокоронацию и Ватерлоо к изгнанию и смерти Бонапарта на острове Святой Елены. Формально «Наполеон» затрагивает все исторические события, созданные благодаря офицеру, ставшему императором, но раскрываются они очень узко и походя, вызывая вопросы и к сценаристу Дэвиду Скарпу, и к самому Ридли Скотту.
Любой учебник истории выигрывает в сравнении с картиной относительно подачи важнейших деталей биографии, объясняющих личность и раскрывающие мотивацию Бонапарта. Масштабные сражения, великолепные костюмы и актерский состав, возглавляемый Хоакином Фениксом, рядом с которым блистают Тахар Рахим, Руперт Эверетт и Пол Рис, не способны наполнить режиссуру Скотта смыслом и экспрессией. Великий мастер начал демонстрировать признаки скуки и усталости от кино, пренебрежения художественными решениями и отстраненности от героев с картины «Чужой: Завет», напрочь лишенной режиссерской мысли, продолжил в запутавшихся в собственном сюжете «Воспитанных волками», а апофеозом выступил «Дом Гуччи», который получился интересным исключительно благодаря ярким Леди Гаге, Адаму Драйверу и Аль Пачино и вопреки постановщику.
То, что Наполеон является амбициознейшим, но нищим выходцем из беднейшего офицерства, и у него нет одежды, кроме армейской формы, зритель каким-то образом должен понять по одной фразе Жозефины – «вы забавно выглядите». Неистовая страсть к будущей императрице Жозефине Богарне, которая воспевалась многими авторами, и возвела словосочетание «Наполеон и Жозефины» в устойчивое выражение, проявляется в страстном и страшно неловком спуске Хоакина Феникса под юбку Ванессе Кирби, а их многолетняя любовная переписка удостаивается единственной фразы «письма забрал дворецкий» и больше ничем.
Среди грандиозных панорам европейских сражений, о визуальном воплощении которых, наверное, мечтали Федор Бондарчук, так и не закончивший «Войну и мир», и Стэнли Кубрик, чья мечта снять байопик о Наполеоне так и не свершилась, экспозиции изящной архитектуры французских дворцов и загородных домов, дорогих тканей и стараний очаровательных артистов, от зрителя ускользает сюжетная линия. Молодость героя сменяет зрелость и старость, но почему же Наполеон велик и что заставляет его сражаться, участвовать в переворотах и давать публичную пощечину столь возвеличенной им Жозефине?
Если вы крайне далеки от знания истории, то после просмотра картины решительно непонятно, почему же Наполеон Бонапарт заслуживает столько внимания, что удостоен отдельного масштабного фильма от не последнего голливудского режиссера. Битвы сменяются одна за другой, а исторические достижения и старение демонстрируются тем, что костюм на Наполеоне сидит все хуже и хуже – он стареет и размер мундира приближается к 54-му – более никаких изменений не происходит. И даже талантливый Хоакин Феникс не трансформирует своего героя, так как у него для этого нет сюжетного пространства, ведь «Наполеон» более тяготеет к жанру иллюстрации и хроники, где все сказано в закадровом тексте, но не к большому драматическому кино, где текста этого, как известно, нет.
Отдельное возмущение фильм вызывал у историков, которые обвинили режиссера в неточности и даже приписывании Бонапарту ложной жестокости, пренебрежении историческими фактами и нарушением хронологии взаимоотношений с русским царем Александром. Все исторические огрехи можно списать на художественное видение создателей картины, кроме одного – в фильме не упоминается «Гражданский кодекс» — главнейший документ эпохи, отразивший понимание и применение Наполеоном лозунга «Свобода! Равенство! Братство!», который подарил нам незыблемый, ставший мировым принцип равенства всех перед законом, и представляет неприемлемый аспект в отношениях прогрессивного Наполеона и Франции и боровшейся против него империалистической коалиции из Англии, Австрии, России, Швеции и Пруссии. Ридли Скотта «Гражданский кодекс» не интересует.
Как сказал эксцентричный российский историк Евгений Понасенков (признан иноагентом) – «Ридли Скотт просто ненавидит Наполеона». Это, конечно же, преувеличение, но оно не далеко от истины: у фильма Ридли Скотта нет самого главного – режиссерского отношения к Наполеону как к герою и исторической личности. И из-за этой вроде бы незначительной детали, при бюджете в 200 миллионов долларов, рушится вся сюжетная канва, а обласканный зрителями и критиками Хоакин Феникс напоминает старательного статиста в историческом облачении. Феникс в «Наполеоне» — буквально «маленький человек» отрицательной коннотации, каким его представлял, например, Гоголь — не способный выйти за пределы своей человеческой сути, тогда как Наполеон тем и интересен, что он вышел и за пределы исторического времени, и собственного мировоззрения.
Однако, у фильма есть неочевидный и незначительный в масштабе массовой аудитории плюс, касающийся любителей мировой театральной жизни – в его каст входят Сэм Крейн в роли придворного живописца и Эдвард Хогг в роли возмущенного Гражданина Жильбера, которые блистали в классических постановках Шекспира в «Глобусе» времен художественного руководства Доминика Дромгула. Говорить о том, что и первый, и второй, благодаря театральному тренингу, из своих эпизодов создают целые эскизы и по темпераментности и цельности образа переигрывают центральных артистов, уповающих на режиссерский замысел – не стоит.
В начале 2000-х на телевидении вышел четырехсериный фильм «Наполеон» Ива Симоно, где главную роль исполнял блистательный Кристиан Клавье, снискавший и любовь зрителей, и восторг критиков, а компанию ему составляли Жерар Депардье и Джон Малкович. Без миллионных бюджетов и грандиозного промо Клавье и Симоно легко побили рейтинги просмотров и сумели не только рассказать зрителю о том, кто же такой Наполеон Бонапарт, но и заставили аудиторию полюбить этого неудачливого мечтателя. Новый «Наполеон» масштабен, красив и бездушен, там, где Ив Симоно видел одиночество и непонимание социумом человека Нового времени, Ридли Скотт аплодирует расчетливому англичанину Веллингтону за пленение Наполеона, что умер в бесславном изгнании и подарил нам славную новую Европу, где до сих пор звучит эхом «Liberté, Égalité, Fraternité» как вневременной призыв «маленького» французского офицера, императора Французской Республики.
Текст: Евгения Савкина