Спектакль режиссёра Кирилла Вытоптова “Мамаша Кураж” по знаменитому произведению теоретика и революционера театрального искусства Бертольда Брехта идёт в Мастерской Петра Фоменко с 2016 года. Главную роль беспринципной маркитантки, теряющей во время Тридцатилетней войны всех своих троих детей, но продолжающей воспевать войну как неиссякаемый источник наживы, исполняет неподражаемая Полина Кутепова. Очередной показ состоялся 29 января.
Хотя охваченный пьесой Брехта исторический период относится к первой половине 17 века, будущая постановка задумывалась как предостережение против ужасов войны, которую в любой момент могла развязать нацистская Германия. Начал работу над «Мамашей Кураж и её детьми» драматург в эмиграции ещё в 1938 году, но завершить сумел лишь осенью 1939 года, когда Польшу уже заливала кровь. «Писатели не могут писать с такой быстротой, с какой правительства развязывают войны», – сокрушался Брехт в одной из своих статей много лет спустя. Первый спектакль “Мамаши Кураж” увидел свет лишь в 1949 году, был срежиссирован самим автором и считается одним из самых ярких образцов брехтовского эпического театра.
Постановка Мастерской Петра Фоменко вызывает у ценителя Брехта противоречивое впечатление. С одной стороны, в спектакле практически не ощущается социально-общественный план действия, столь важный для эпического театра, а война воспринимается как некий фоновый закон реальности, в котором разворачиваются события.
Традиционные зонги сохранены, но из баллад преобразованы в эстрадные номера, форма которых преобладает над “общественно важным содержанием”, столь существенным для Брехта.
“Война прокормит нас с успехом,
Коль ей свинец и ружья дашь.
Но лишь свинцом сыта не будет,
Одних лишь ружей мало ей:
Войне нужны вдобавок люди,
Она издохнет без людей!”
– столь значимые строки теряются в музыкальной мишуре.
В фокусе внимания Вытоптова скорее история маленького человека, постоянно живущего меж бранных полей, считающего это нормой и приспособившегося к ней. Интересная находка режиссёра – ведение повествования от лица Катрин, немой дочери маркитантки (Вера Строкова). Сцена пьесы, в которой девушка любовно укачивает младенца раненой и потерявшей сознание женщины, на сцене превратилась в несбыточный сон Катрин, где есть любящий муж с букетом цветов и любимое чадо; такое художественное решение уводит аудиторию к тем сантиментам, против которых выступал Брехт. С другой стороны, в основном труппа театра чётко следует такому важному принципу эпического театра, как “очуждение” в противовес традиционному для классического драматического театра “перевоплощению”. “Очуждение” подразумевает дистанцирование исполнителей ролей от изображаемых персонажей, дистанцирование зрителя от происходящего на сцене с тем, чтобы вызвать в зрителе не сопереживание, а критическое отношение. Сама манера игры Кутеповой с её почти неизменно расслабленным медово-хрипловатым тоном голоса – вне зависимости от того, ушёл ли её старший сын Эйлиф (Дмитрий Рудков) в армию, пытают ли её младшего сына Швейцеркаса (Николай Орловский) или изнасиловали дочь, – уже создаёт этот самый эффект “очуждения”; но кульминации он достигает в сцене гибели Катрин. Речь солдата так безэмоциональна и интонационно блекла, что напоминает одноголосый закадровый перевод из 90-х.
К слову сказать, отсылок к реалиям России 90-х в спектакле более чем достаточно: гигантские челночные сумки, в которых Кураж хранит товар на продажу, роскошные по меркам 90-х наряды, в которых щеголяет торговка, броский образ повара Питера (Амбарцум Кабанян), имеющий оттенок “дача-стайл”... (Сценография и костюмы - Нана Абдрашитова). В финале жалкая старуха, в которой с трудом можно узнать утратившую всякий лоск Кураж, тратит последние мгновения жизни, “толкая” на улице хорошо узнаваемый дешёвый импортный товар.
Сегодня антивоенное произведение Брехта не теряет актуальности; вероятно, не потеряет никогда. Крайне злободневным, в том числе благодаря многочисленным аллюзиям на российский контекст, предстаёт и спектакль Мастерской Фоменко. Неизвестно, однако, одобрил бы видение Вытоптова сам Бертольд Брехт, некогда составивший описание обязательных требований к постановке своей пьесы и запретивший спектакль в Дортмунде за то, что он не отвечал важнейшему условию: показать, “что на войне большую коммерцию ведут отнюдь не маленькие люди. Что война, являющаяся ведением той же коммерции… уничтожает человеческие добродетели... Что можно пойти на любые жертвы, лишь бы одолеть войну”. Постановка Вытоптова слишком сфокусирована на индивидуальном, психологическом уровне. Общий социально-политический контекст, несмотря на художественные параллели с Россией 90-х, остаётся за пределами спектакля.
Текст: Ника Рыбалка
Фото театра