В XX веке композиторы придумали, что музыку, в принципе, необязательно играть на пианино, или даже на арфе. Стали появляться концерты для стиральных машин, мобильных телефонов и заводов. Спектакль Александра Савчука «Скучный спектакль» (премьера — 15 декабря) похож на подобный концерт: каждый актер играет в своей, не то что тональности, скорее своим способом. Пространство, в котором идет спектакль, звук голосов, текст – это набор инструментов, неединообразных, непридуманных для того, чтобы звучать вместе. Такой звук, как часто бывает с современной музыкой, слушать непросто, это серьезная напряжённая работа. Но музыка эта звучит, и разнородное звучание складывается в единое произведение.
Но мы забежали вперёд. Разговор о «Скучном спектакле» Савчука надо начинать с пространства. Спектакль идет в «Третьем месте» — новом петербургском лофте, находящемся в одном из особняков на Литейном проспекте. Массивные деревянные двери, мраморная лестница с мелкими ступенями – в истории архитектуры был даже такой термин «типичный петербургский дворец».
Вот только само пространство (комната? зала?), в которой играется спектакль, нетипична. Это тотальное и полное, физически ощутимое отсутствие, разруха. Когда-то очевидно роскошная – с огромными (теперь мутными) зеркалами, с арками, с полуобвалившейся лепниной и потускневшими херувимами, эта комната зафиксировала какую-то последнюю минуту мира, так никогда по-настоящему не погибшего, но принужденного, словно призрак, влачить свое тлеющее и распродающееся существование. (отчасти пространство напоминает залы особняка Юсуповой, в которых Савчук когда-то преподавал режиссуру. Сложное для освоения, для режиссера пространство оказывается знакомым и обжитым, у него нет первоначального шока перед этой умирающей красотой).
Но этот шок безусловно есть у зрителей – когда открываются двери, мы, как будто ослеплены – пытаемся привыкнуть к миру, в который попали. Затем, наконец, замечаем сутулую бородатую фигуру, которая бормочет что-то, стоя перед зеркалом. Это Николай Степанович (Андрей Жуков), главный герой чеховской «Скучной истории».
Жуков существует в бесконечном перформативном потоке — медленно, как огромная черепаха, он движется во времени, не приносящем ни изменения, ни облегчения. Его рассказ, из которого и состоит спектакль, это бесконечное и усталое перечисление монотонных и мучительных событий: из них складывается его день, его жизнь. Остальные герои – не люди, но странные тени. Они – ожившие театральные штампы, пародии на то, как играют чеховских героев: экзальтированная, кудахчущая жена — Галина Локшина, холодная, резко переходящая на крик воспитанница – Валентина Бриг, лёгкая, рассыпающаяся на бесконечный кокетливый смех дочь – Дарья Соколова, молчаливый романтический красавец-жених — Константин Моллаев, басовитый пошляк сосед — сам режиссер – Александр Савчук. Их громкие, особенно в противовес спокойному голосу Жукова, голоса резонируют в полуразрушенных сводах, сплетаясь в паутину, из которой герою никогда не выбраться.
Зритель тоже оказывается затянут в эту тягучую сеть: режиссёр не делит пространство на сцену и зрительный зал. Стулья равномерно расставлены по всей комнате, актеры бродят между ними (а, значит, и между нами). Здесь опять напрашивается сравнение с приведениями – герои не то, что не видят нас, но скорее не обращают внимания. На актерах черные драповые типично петербургские пальто. Публика тоже в верхней одежде (премьера спектакля состоялась зимой), так что до какого-то момента и не скажешь, кто же здесь зритель, а кто герой.
«Скучный спектакль» — процессуальная, почти перформативная работа – здесь ничего не происходит, а если что-то (например, неожиданный брак дочери в финале) и случается, мы узнаем об этом только со слов главного героя, при этом Николай Степанович останется совершенно равнодушным ко всем переменам. Более того, его собственное безразличие значительно больше самого брака, но даже оно не может изменить его размеренного повествования.
Подробное проживание бесконечной неизменности и есть содержание спектакля. Процессуальность для Савчука, как для режиссёра, вообще очень важное качество: он сам называет свои спектакли «исследованиями», «экспериментами» и даже «медитациями». «Скучный спектакль» — еще одно «исследование»: как жить в мире после катастрофы, мире, который почти полностью развалился, да так и завис в этом статическом состоянии – не мертвый, но уже и не живой? Особенно если и ты часть этого мира. Можно ли собрать жизнь, восстановить ее? Есть ли какая-то надежда на будущее? Ответ неутешительный. Савчук создает безжалостное пространство тотальной и безысходной тоски, где даже попытка вызвать в себе или собеседнике эмоцию обращается пустой истерикой, бессмысленным криком.
После остается ощущение практически физиологического раздражения – как будто не можешь вспомнить имя одноклассника из начальной школы – не получается поймать какую-то деталь, которая создаст ощущение: вот все стало на свои места. В финале все просто останавливается: нет ни разрешения, ни ответа, ни выдоха.
Текст: Соня Дымшиц
Фото театра