Красноречивые звуки альта поэты уподобляли пению фантастических существ. Петербургскую альтистку Татьяну Комиссарову можно услышать на концертах в Малом зале Филармонии, на сцене которой часто исполняется прелестная камерная музыка для дуэтов, трио, квартетов.
19 ноября в Малом зале Академической Филармонии и 2 декабря в зале «Колизей-арена» Татьяна Комиссарова и ее коллеги представляют новую концертную программу, состоящую из легендарных мелодий в стиле рок.
ОКОЛО: В музыкальной школе Вы сами выбрали для обучения альт?
Татьяна Комиссарова: Один из стереотипов музыкального образования в советские годы – то, что альтистов мало и они всегда востребованы, а скрипачей в избытке, и между ними самая высокая конкуренция. Обучение детей в музыкальной школе начинается со скрипки. Мне было обещано много работы для альтиста во взрослой профессиональной жизни (смеется). Звук альта очень зависит от того, насколько исполнитель знает свой инструмент, как должны быть взяты ноты и тональности именно на его инструменте.
Полный затаенной грусти альтовый репертуар мне очень импонирует и подходит по духу. Достаточно вспомнить и траурную музыку Пауля Хиндемита, и концерт Иоганна Кристиана Баха, сонату Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, написанную в конце жизни. Очень многие композиторы именно перед смертью обращались к альту, создавали для него поистине великие шедевры.
ОКОЛО: Быть может, Вы выбрали альтернативу - чтобы не быть «как все» скрипачкой? В Вас присутствуют бунтарские качества?
Т. К.: Вообще, такая черта характера у меня немного присутствует с детства. Не могу сказать, что я от этого в восторге! Мне нравится играть музыку, а еще очень интересно петь, нравится изучать свой голос, свое тело, что еще возможно сделать с ним.
ОКОЛО: Какие педагоги дали Вам базу, позволили «опериться» и «расправить крылья»?
Т. К.: Первым моим педагогом в Школе им. Мравинского оказался скрипач Гарольд Ильич Горлицкий. Играть на альте я училась у Елены Николаевны Памфиловой, которая многие годы работала в Заслуженном коллективе академического симфонического оркестра филармонии. В дальнейшем я занималась в классе Алексея Владимировича Людевига, известного и великолепного альтиста. Во взрослой профессиональной жизни я сочла необходимым попасть на мастер-класс прославленного музыканта Юрия Башмета. Я примчалась в Италию, даже не уточнив бытовые условия своего пребывания на месте. Это оказалось невероятным опытом, незабываемым периодом уроков с маэстро. Башмет открывал для нас новое в трактовке исполняемых произведений. Стажировку я проходила и у американской альтистки Элен Роуз, солистки Dallas Symphony Orchestra.
ОКОЛО: Когда Вы участвовали в Международных конкурсах, Вы находили различия в европейской, американской и российской исполнительских школах?
Т. К.: Русская скрипичная и альтовая школа всегда отличалась своим звукоизвлечением: мощным, сочным, густым звуком. Возможно, потому что барочное влияние пришло в Россию намного позже. Европейцы более склоняются к аккуратному, негромкому звучанию, легкой и изящной манере игры. Например, мне неоднократно говорили на конкурсах, что я играю Баха «слишком по-русски». На американских мастер-классах традиционно делают сильный упор на оркестровых трудностях.
Мы сейчас говорим о стандартных подходах. Исключительные, очень талантливые артисты, спускающиеся на землю, все нарушают.
ОКОЛО: Музыкант – это артист, по преимуществу?
Т. К.: Конечно. Сцена привлекает меня, лирическим героиням я сопереживаю и обнаруживаю с собой много общего. В музыке мне нравится исполнять все альтовые соло. Пятнадцать лет подряд я работаю в оркестре знаменитого театра «Санкт-Петербург-Опера» и пока не замечала за собой, чтобы мне стала надоедать театральная, оперная музыка. Впечатляют по-прежнему интерьеры Особняка фон Дервиза и режиссура Юрия Александрова. Лично я влюбилась в оперный жанр, осознала в полней степени гениальную природу оперного искусства лишь спустя год работы в этом театре.
Накал страстей в опере более очевиден, чем в симфонической музыке. Присутствует история, чаще всего трагичная, замешанная на темах любви и смерти, на контрастных поворотах сюжета, и мы все следим за судьбой Флории Тоски или Нормы, в отличие от симфонической музыки, отвлеченной, в которой каждый имеет свободу услышать что-то свое. Зритель догадывается, какие эмоции грядут, что его ожидает на оперном спектакле. А репертуар театра «Санкт-Петербург-опера» состоит, преимущественно, из потрясающих трагических опер: «Тоска», «Богема», «Мадам Баттерфляй». Одна из последних постановок, «Иван Грозный» Жоржа Бизе, захватывающая, как блокбастер, мне тоже очень нравится, не в последнюю очередь благодаря изумительной музыке французского композитора.
ОКОЛО: Камерная музыка – совсем иная, чем симфоническая. Чем она является для Вас?
Т. К.: Самый близкий для меня жанр – камерная музыка. В большом симфоническом оркестре сотня людей объединяется в единый организм под управлением дирижера, тогда как в камерной музыке каждый участник ведет свою партию, является одновременно и солистом, и ансамблистом. Это совершенно другая психология, близкая дистанция со зрителем. Мы можем передавать свои эмоции, а не только эмоции дирижера!
ОКОЛО: У оркестра «Северная Симфония» под управлением Фабио Мастранджело много симфонических концертов. Наверное, захватывающе, но и непросто работать с маэстро. Зритель знает его как бесконечно талантливого, обаятельного артиста и дирижера, а что скажут оркестранты? Есть ли у него любимчики среди музыкантов-виртуозов?
Т. К.: Такие же чувства. Работать с Фабио – это путь радости, он всем коллегам уделяет долю своего внимания.
ОКОЛО: Дирижер объясняет музыкантам оркестра о чем речь, что происходит в тот или иной момент абстрактной симфонической поэмы?
Т. К.: Да, например, если мы говорим о Фабио Мастранджело, то он весьма конкретно обрисовывает музыкантам образ того или иного симфонического отрывка. Помогает оркестрантам совершить шажок вперед и пережить содержание музыки вместе с ним.
ОКОЛО: В чем изюминка, своеобразие концертных программ Вашего ансамбля «Пушкин-квартет»?
Т. К.: Могу сказать, что я собираю на одну канву серьезные, глубокие произведения и всем известные, очень популярные хиты. Поэтому наш музыкальный вечер является прекрасным выбором, например, для тех, кто в Филармонию придет впервые. Для таких зрителей бывает полной неожиданностью, что филармонический концерт им так сильно нравится.
Судя по моему опыту, «Полька» Штрауса может загипнотизировать, ввести зрителя в состояние экстаза точно так же, как синглы группы Queen.
ОКОЛО: Вы стремитесь душой к просветительской деятельности: умеете интересно вести концерты «Пушкин-квартета», рассказывать о композиторах, это тоже важная часть работы?
Т. К.: Существует распространенное мнение, то, что классическая музыка предназначена для избранных, не для широкой аудитории. Все не так. Мы отвыкли от чтения серьезных книг, от слушания крупных музыкальных форм. Классическая музыка XIX века может быть внутренне понятна каждому.
Выход один - самому вести концерт, задавать важные ориентиры, подготовить к восприятию произведений. Быть обаятельным и ярким артистом. Удивлять и воодушевлять зрителя. Красиво рассказывать о музыкальной истории, чтобы даже неофиту захотелось разобраться в алхимии нот и звуков. И тогда люди будут приходить на концерты в одном состоянии души, а уходить с новым выражением лиц.
Интервью подготовила Карина Венгерова
Фотографии предоставлен Татьяной Комиссаровой