“На дне” (2004 г.) - это третий спектакль режиссёра Льва Эренбурга, и Лев Борисович смог создать своё самобытное театральное понимание мира. Здесь он предлагает будто бы сесть в батискаф и опуститься на дно человеческое. Там, куда почти не доходит свет, живут обитатели ночлежки из пьесы Максима Горького. Инвалиды, наркоманы, пьяницы, забывшие себя люди составляют картину этого мира.
Режиссёра в этом спектакле мало интересует глубина падения людей, наоборот, ему близка человеческая природа, в лучших традициях театрального искусства. Разглядеть саму суть человека, его основные душевные элементы - вот цель постановки. Вера, любовь, самопожертвование, беззащитность, милосердие проступают сквозь лохмотья и бутылку водки, или видны в мутных глазах кокаиниста. В этот мир падших, которые, казалось бы, обрели равновесие, существуют на своём “плоту” и надеются доплыть на нём до земли обетованной, вдруг приходит странник Лука (Вадим Сквирский). Внешне он ничем не отличается от обитателей ночлежки, но глаза его ясные и он всегда готов прийти на помощь. Здесь он не выступает проповедником, его роль - быть катализатором. Лука будто пробуждает, усиливает то хорошее и плохое, что есть в этих людях. Но при этом он нарушает хрупкое равновесие их мира.
Лука вытаскивает из обитателей ночлежки внутреннее ощущение жизни, их мечты, ту жизнь, которую они представляем во снах. Они долго вместе вспоминают слово на “С”, которым оказывается “Иерусалим”. Есть те, кто мечтает о Мекке. Им мерещатся святые места, где спины распрямляются и всё-всё есть. Самовар в следующий момент становится церковным подсвечником. Телеграфист бьёт в металлическую миску, всем слышится в этом звуке колокольный звон и они крестятся. Мир предметов в спектакле невелик, но он предельно символичен. Апельсин - это редкий дар, но вот он уже со звериной жадностью пожирается. Огромной иглой зашивают и порванные чулки, и лицо человеческое. Деревянный помост становится забором, а в конце плотом. Предметы имеют скрытое значение, которое вдруг да мелькнёт среди бытовой возни героев.
В постановке сто пудов любви - конечно же, она спасёт всех, но спасение будет для каждого своё. Любовь Клеща (Андрей Бодренков) и Анны (Хельга Филиппова) полна боли от бессилия, ожидания смерти, и одновременно окутана в простую человеческую заботу. Парализованная Анна вяжет мужу свитер, он же на последние деньги приносит ей апельсины. Рядом другая пара - Барон (Даниил Шигапов) и Настя (Татьяна Рябоконь), у них одна пара сапог на двоих. Она, проклиная его, идёт продавать своё тело, чтобы достать ему дозу. Он в наркотическом забытьи превращается в прежнего себя, любит Настю до слёз. Но эффект дурмана проходит, он проклинает её и снова отправляет на улицу. Любовная цепочка Костылев (Евгений Карпов) —Василиса (Татьяна Колганова, поздравляем с премьерой!) —Васька (Сергей Уманов) —Наташа (Мария Семенова), где все не подвластны себе, даже чистые порывы покончить со всем и начать новую жизнь тонут в похоти и жестокости. Именно любовь вынесена на передний план в этой постановке, хотя сначала так может и не показаться. Всё открывается в конце, когда Бубнов (Константин Шелестун) буквально кричит в лицо калеке-татарке: «Где ты была? Я тебя искал!». А что же случается с пророком, который явился в ночлежку? Его придавливает забором, только рукав его тулупа торчит наружу. Люди разберутся со своими грехами и демонами сами, на это им богом даны чувства и разум.
Текст: Наталья Яковлева
Фото театра