23 августа Театр Дождей откроет 35-й сезон спектаклем «…Забыть Герострата!», который состоится на родной сцене театра (наб. реки
Фонтанки, 130). Предстоящий сезон обещает быть щедрым на события. В сентябре состоятся показы премьерного спектакля «Самоубийца» по пьесе Н. Эрдмана.
Сегодня, 21 августа, юбилей отмечает основатель и бессменный руководитель Театра Дождей Наталья Никитина. Накануне юбилейной даты мы встретились с Натальей Васильевной и побеседовали о премьере, планах и будущем театра.
Во время пандемии вы начали работу над тремя пьесами («Таланты и поклонники», «Старомодная комедия» и «Самоубийца»). Почему вы решили поставить первым именно «Самоубийцу»?
Вопрос заключался в том, какой спектакль более готов к выпуску. По «Самоубийце» к моменту, когда мы вышли из карантина и смогли начать работу, было полностью готово художественное оформление – сценография, костюмы и т. д. Было понятно, что этот спектакль мы сделаем быстрее. Но одновременно репетировать две-три постановки я не могу. В свое время я спросила моего друга: врача и психолога: «Почему я не могу делать два дела сразу?». Он сказал: «Можешь, но оба – плохо». Поэтому мне приходится выбирать очередность работы. Сейчас, естественно, я возвращаюсь к «Талантам и поклонникам» и к
«Старомодной комедии». Сначала тоже будет работа в параллели, а дальше станет ясно, какой спектакль быстрее пойдет на выпуск.
Вы не беспокоитесь, что черный юмор и тема смерти в «Самоубийце» могут отпугнуть некоторых зрителей, который любят Театр Дождей за добрые светлые постановки?
Скажу так, для меня самая большая сложность «Самоубийцы» заключалась не в черном юморе и не в теме смерти, потому что тема смерти и смерть присутствуют в большинстве наших спектаклей. Можно по пальцем пересчитать постановки, в которых никто не умирает. Вопрос в другом. Так как «Самоубийца» – это сатира, в спектакле нет положительного героя. Для меня всегда было и остается важным наличие героя или героев, на которых я хотела бы равняться. В «Самоубийце» таких героев нет. Поэтому даже для меня это было трудно. Но главной задачей было поставить не черную, а «божественную комедию». Кто-то сказал мне, что «Самоубийца» – это спектакль-чистилище. Мы проводим зрителей, по сути дела, через все эти круги. И, естественно, кому-то из них может быть больно. Но это делается не для того, чтобы причинить боль, а, наоборот, чтобы помочь. Ведь театр – это зеркало. Шекспировский Гамлет говорит, что цель лицедейства – «держать как бы зеркало перед природой, являть добродетели ее же черты, спеси – ее же облик, а всякому веку и сословию – его подобие и отпечаток». Если человеку плохо, глядясь в него, значит, Театр помогает ему подумать о том, что в нем плохо, и, может быть, что-то изменить. Но желания делать плохо – нет. С точки зрения воздействия спектакль еще молодой, я бы даже сказала новорожденный, поэтому еще не до конца удается выдержать жанр, и от этого постановка пока идет немножко тяжелее, драматичнее, чем хотелось бы, но уверена, что, когда актеры отдохнут, «обживут» спектакль и обретут ту свободу и легкость, которая необходима для комедии, тогда и зрителю будет легче.
О чем вам хотелось этим спектаклем поговорить со зрителем?
Для меня любой спектакль – это разговор со зрителем о том, что меня волнует в сегодняшнем мире. В сегодняшнем мире меня очень беспокоит потеря смыслов. Несколько тысячелетий смысл жизни определяла религия. Если брать даже нашу страну, религию заменила вера в коммунизм, и моральный принцип строителя коммунизма был практически списан с Нагорной проповеди, просто другими словами. Но смыслы, для чего человек живет, – они задавались с детства. А сейчас мы подошли к очень опасному моменту, когда смыслом жизни оказываются благосостояние, комфорт, успех. Это не дает человеку движения души и, естественно, смерть для него становится страшна и опасна. От того, как человек прожил жизнь, что он сделал со своей душой, будет зависеть что бы то ни было дальнейшее. Человек должен приближаться к чему-то светлому, и для этого ему дается жизнь. А сегодняшние ценности приводят к расчеловечиванию. Это одна из тем, о которых мне хотелось поговорить с нашим зрителем. И вторая тема, на сегодняшний день очень актуальная, о ней мне даже не говорить, а почти кричать хочется, – это как высокими красивыми смыслами прикрывается простейший эгоизм. Все герои, предлагающие Подсекальникову «отдать жизнь за…», предлагая то или иное, на самом деле все до единого думают о себе. Мы хотим показать, что не надо смотреть на обертку, надо смотреть, что внутри. За красивыми лозунгами спрятаны обыкновеннейшие человеческие слабости: эгоизм, комплексы, жадность, ревность, зависть. Наш театр в этом спектакле никого не осуждает, никого не высмеивает. В нем нет злости, нет высокомерия, нет желания кого-то опустить, дабы самим таким образом подняться. На самом деле мы ставим спектакль о наших же слабостях, о наших недостатках. И в первую очередь надо научиться смеяться над собой. Если мы научимся смеяться над собой, это будет первым шагом к тому, чтобы дальше в себе что-то изменить.
В Театре Дождей объявлен конкурс на постановку спектакля. Какого режиссера вы ищете?
Я чувствую себя Акелой, который ищет Маугли. Все-таки и лет мне уже немало, и, несомненно, у режиссеров есть период, когда они находятся на творческом пике, когда у них наилучшее соотношение знаний, умений и сил. А дальше, как у Кукина: «А потом начинаешь спускаться, каждый шаг осторожненько взвеся: пятьдесят – это так же, как двадцать, ну а семьдесят – так же, как десять». Мне пока хватает сил держать театр, но я все равно думаю о том, что с ним будет дальше. Я смотрю вокруг и вижу, как в авторские театры (а Театр Дождей – это театр авторский) приходят другие руководители и направление театра полностью меняется. Но страшно не это. Страшно, когда на месте светлого театра возникает театр темный. Это то, чего я не хочу для нашего театра. Мне не все равно, что происходит с миром, мне не хочется, чтобы света стало меньше, мне совсем не безразлично, что будет с моими актерами. Я ищу режиссера, который будет близок Театру Дождей по его мировоззрению, по этической и по эстетической позиции. У нас есть давно сформированные принципы: не чернуха, не порнуха, не бытовуха. У нас есть внутренние законы. И мне, конечно же, нужен режиссер, который работает не проектами, а может быть художественным руководителем, умеет отвечать за тех, кого он приручил. Он может быть совершенно другим художником со своим языком, но мне важно, чтобы он совпадал с нами не в вопросе КАК, а в вопросе ЧТО он хочет сказать миру.
Тогда, 35 лет назад, когда создавали новый театр, о чем вы мечтали? Каким представляли себе его будущее?
Я не представляла будущего и ни о чем не мечтала. Просто потребность ставить и говорить через спектакли с миром была равноценна потребности дышать. Когда в какой-то момент в «Субботе» у меня не стало этой возможности, я почувствовала, что реально задыхаюсь и умираю. Тогда у нас было две цели. Первая – ставить и играть именно то, что нам хотелось, вторая – выстроить систему внутренних отношений в театре. Нам было важно, чтобы в театре люди могли друг другу абсолютно доверять, чтобы они не боялись лжи или удара в спину. Ведь, если человек не доверяет тем, кто рядом, он вынужден все время находиться в защите, и это не дает возможности творить. Конечно, когда в театре почти сто человек, трудно ожидать, чтобы все друг друга любили. Но добиться того, чтобы все друг к другу относились уважительно и берегли друг друга – возможно. Я считаю, что у нас это получается.
[caption id="attachment_175370" align="alignnone" width="1280"]
Театр Дождей, 1990.[/caption]
Каким бы вы хотели видеть будущее театра?
Если говорить о том, чего театру не хватает, то это чисто материальной составляющей. Большего, лучшего зала, большего штатного расписания, человеческих зарплат, чтобы люди могли творить спокойно и не мучиться, чем кормить себя, семью и т. д. Масштаб нашего театра сильно не соответствует штатному расписанию, поэтому и защита слабая, и большинство актеров у нас работает бесплатно. Я не считаю это нормальным, но очень благодарна нашим людям, которые продолжают это делать, несмотря на отсутствие денег, находя себе средства для существования другим образом. Я бы хотела, чтобы театр имел больше возможности заниматься своим делом. Больше жить, меньше выживать. Но мы имеем то, что мы имеем, и стараемся в любых условиях делать свое дело и оставаться людьми.
Поговорим о юбилеях. В этом сезоне исполняется 10 лет «О.Днажды».
Увидим ли мы этот спектакль в афише в новом сезоне?
У меня тот же самый вопрос! Все упирается только в декорации, которые отслужили свое и нуждаются в реконструкции. Пытаемся решить эту проблему. Ждем ответа по смете, а дальше – вопрос наших финансовых возможностей. К сожалению, статья финансирования на ремонт декораций отсутствует. Государство финансирует новые постановки, а спектакли у нас живут долго – 10, 15, 20, 30 лет. Естественно, декорации, реквизит, костюмы приходят в негодность. Мне кажется это все-таки неправильным, по крайней мере по отношению к востребованным спектаклям-долгожителям. Стоило бы придумать такую статью, если спектакль любим, востребован и жив, он должен продолжать жить, а значит, надо ему в этом вопросе помочь. Я очень хочу, чтобы спектакль «О.Днажды» был в репертуаре. Он добрый, светлый, с прекрасными актерскими работами, с замечательной музыкой композитора Евгения Петрова, написанной специально для спектакля. Поэтому я очень-очень надеюсь, что в этом сезоне постановка вернется в афишу.
Почти 15 лет назад, 13 июня 2009 года, состоялась премьера спектакля «Странная миссис Сэвидж». Как произошло ваше знакомство с этой пьесой, почему вы решили поставить ее?
Знакомство произошло еще в юности, когда я увидела по телевизору спектакль «Странная миссис Сэвидж» Театра им. Моссовета с Верой Марецкой. Знаю, что у нас в Ленинграде он тоже шел в ряде театров. И был момент, когда я думала, что ставить, по телевизору как раз показали этот телеспектакль 70-х годов. Я его пересмотрела и сказала: «О, так это же наш материал!». Дальше я нашла пьесу и поняла, что, во-первых, он смыслово абсолютно наш, во-вторых, он отлично тогда раскладывался по ролям. Я понимала, что очень хорошие, интересные работы получают именно те актеры, которые тогда нуждались в работе. И мы начали его репетировать.
Вообще ряд спектаклей в нашем театре появился из моих юношеских впечатлений. Тот же «Продавец дождя». Помню, как в седьмом классе смотрела его в театре им. В. Ф. Комиссаржевской. А потом много лет спустя Александр Семенов, был тогда у нас в театре такой актер, принес прямо из Комиссаржевки распечатанный вариант этой пьесы. Это было только начало театра, так сказать, его юность. Театр Дождей – «Продавец дождя». И вот спектакль идет уже больше 30 лет.
В предстоящем сезоне «Продавец дождя» будет показан в 500-й раз. С чем, на ваш взгляд, связан успех постановки?
Честно говоря, я сама об этом думаю. Как-то удивительно сложились звезды. Для меня это спектакль, который создан командой. Тех, кто выпускал его в 1992 году, я считаю сотворцами спектакля. Было очень точное попадание актеров в роли. Настолько точное, что трудно было представить на их месте кого-то другого. Актерам были настолько близки их герои, они так заполнили их собой, что те стали бесконечно объемными, настоящими. И я считаю, что именно благодаря актерам мы очень точно попали в жанр – эта классная грань между драмой и комедией, когда есть и смех, и слезы, и доброта, и любовь. Это то, что дает атмосферу и настроение спектаклю вместе с удивительной музыкой Владимира Голоунина, из которой, кстати, появился «фирменный» звонок Театра Дождей, и прозрачной и образной сценографией Жанны Паж. А второй очень важный момент: мне кажется, в любом человеке, по крайней мере в русском, есть неубиенная вера в чудо. Мы все время ждем чудо, все время ждем, что придет кто-нибудь и решит все наши проблемы. С другой стороны, в спектакле есть несколько мантр, которые действительно помогают людям решать их проблемы. «Люди, нет среди вас слабых. Не сетуйте на бога, он не обделил никого. Напомните слабым, что они сильны, и они будут сильны». «Верь и дождь пойдет». Мне кажется, что, если зрители нам верят, когда мы это говорим, значит, мы говорим искренне. И если они приходят на спектакль, значит, им нужна эта помощь. Я думаю, что спектакль во многом делает то, что делает Билл Старбак с героями – возвращает людям веру в себя, в чудо, в то, что мечта может осуществиться.
Беседовала Александра Питомцева
Фото театра