19 августа в Скороходе состоится премьера спектакля "Нина-Чайка", современной моноистории по мотивам пьесы А.П. Чехова. Режиссер - Анна-Катарина Середа - магистр в области театральной педагогики, выпускница магистратуры В. М. Фильштинского, актриса - экс-прима Качаловского театра (г. Казань) и ученица В.М. Фильштинского Славяна Кощеева. Мы поговорили с актрисой и режиссёром о театре, свободе и любви. Интервью пролетело легко и нежно, как чайка над колдовским озером.
Славяна, это ваш первый моноспектакль. Долго ли вы шли к этому, была ли у вас такая мечта - играть одной на сцене?
С: Думаю, у каждого актёра есть мечта сыграть моноспектакль. Я не загадывала моноспектакль, к этому меня подвела учебная работа Катарины.
К: Да, у меня была выпускная работа как режиссера-педагога, но изначально я собиралась ставить про Тригорина, а не Нину (смеется). Мне казалось, это малоизученный и интересный персонаж, его даже часто убирают в театре, ставя пьесу. Изначально у меня было 3 актера: Нина, Треплев и Тригорин. Ну у одного актёра шёл параллельно выпуск спектакля в другом театре, а с другим никак не сходились в разборе. Потом сам Антон Павлович подсказал, что спектакля про Тригорина не может быть, мы выяснили, что всё-таки Нину Заречную автор любит больше.
С: Моно Нины Заречной вышла неожиданно, в последний момент. Вообще не было мысли: сейчас мы сделаем моноспектакль. Оно само получилось
Когда вы в первый раз сыграли в мастерской этот спектакль?
К: Самый первый раз в конце июня.
С: Вообще не было мысли: сейчас мы сделаем моноспектакль, а потом выпустим его на сцене, поедем по регионам (смеется). Оно само получилось. Я очень верю в своего режиссёра Катарину, она верит в меня, у нас получился дуэт, мы сошлись. Как-то легко все это было. Конечно, не совсем без усилий: будто я пришла, такая опытная актриса, "Я - Нина Заречная". Да нет, я же 8 лет проработала в репертуарном театре, где делала «провороты», говорила громко, «с подачей» и так далее. Это был другой тип театр, где главное - эстетика и зрелище. А здесь хотелось добиться правды, настоящей жизни. Это было непросто. Я считаю, что Катарина, как режиссёр-педагог, отлично справилась, подвела меня к этому, смогла из опытной актрисы сделать живую актрису, причём на роль Нины Заречной, которой 18 лет (мне 31), которая влюбляется и не знает что такое известность. Может быть, это прозвучит громко, но в Казани я знала, что такое известность. А здесь нужно было снова почувствовать себя начинающей.
К: Славяна меня потрясла своей скромностью при знакомстве. Это мне было близко. Не строить из себя актрису, а быть простой, как есть. И то, что я увидела человека, который осознанно ушёл из театра, не по причине увольнения или скандала, а потому что влюбился в моего мастера и поставил под сомнение своё мастерство – это вызвало у меня огромное уважение. Она решила, что ей есть куда расти и она хочет по-другому существовать на сцене. Это до сих пор меня в Славяночке восхищает.
Катарина, это ваш дебют как режиссера. Вы ведь были актрисой, почему решили стать режиссером?
К: Я стараюсь не заниматься самовнушением, что я режиссер и ничего больше, все это как-то стихийно происходит, не удивлюсь, если меня потом в продюсирование или актерскую профессию занесёт опять. Мне близок творческий мультиинструментализм: сейчас один какой-то творческий аспект проживается, а потом, может, и другое возникнет. В актёрской профессии я себя не увидела по причине склада характера, недостаточного актёрского трудолюбия, скептического склада ума, мешающего в работе. Когда Вениамин Михайлович набирал курс режиссеров-педагогов, я поняла, что к этому пришла. Я даже больше хотела педагогику изучать, но в процессе обучения поняла, что мне ещё рано, у меня куча креативных идей, провокационной творческой энергии. Сейчас, если кто-то скажет: "Она режиссёр, у неё есть к этому способности", то я - режиссёр, а сама я так про себя не могу сказать, хотя в дипломе это написано.
Вениамин Михайлович известен своими точными замечаниями: "Неинтересно, скучно, неважно". Давал ли он обратную связь "Нине-Чайке"?
К: Конечно. Он в принципе на этом материале и пытался донести, что именно главное, а что нарочитое, искусственное. Особенно это важно в начале пути, когда ты пытаешься прикрыться музыкой, сценографией. Он это всё отметал, не потому, что не нужно, а потому, что не главное. Важно - что происходит в пьесе, что потрясает. Вениамин Михайлович прививал искреннее изучение материала, вчитывание, перечитывание, расследование. Если мы в своих раскопках заходили не туда, он говорил: "Точно ли это может быть? Было ли так или вы надумываете? Почитайте." Мы же этюдная школа, школа этюдного способа репетирования. Важна этюд-разведка, а не этюд-разобранная сцена. Я как бы этюдами и проверяю свою догадку. Если она не срабатывает, значит, мой этюд - это неправда, я куда-то не туда иду. Мы приносили много-много этюдов и здесь уже было не обмануть, становилось понятно, прорыв это или нет. У нас в мастерской прорыв - это что-то, граничащее с тем, что ты вскрыл, как это было реально и при этом мелькнула какая-то театральность, в хорошем смысле.
С: И при этом даже вскрыл себя. Когда я только переехала, то показывала этюд по Нине, что папа меня никуда не пускает и я в комнате кричу: "Я талантливая. Я всё равно добьюсь". Я помню, что мы сели напротив Вениамина Михайловича. Он меня до этого уже видел в своей летней школе, я тогда ещё служила в театре в Казани и он, наверное, был очень удивлён, что я в Петербурге сижу перед ним и пришла к нему с этюдом. Он мне тогда сказал: "Ты стопроцентная Нина, надо трудиться, узнавать, догадываться". Я пыталась добраться до этого человека, конечно, через себя, думала: "А как я любила, как я ненавидела, что со мной происходило?". Вот это было важно, потому что обстоятельства на самом деле сложные. Писатель, любовь, уехала в Москву, всё бросила, лишилась ребёнка, плохо играла, друг застрелился. Мне приходилось подбираться к вещам очень неприятным. А без крови никак, без неё Чехов невозможен. С наскока Чехова сыграть нельзя, это не шутка, серьезная жизнь.
К: Многое, что будет у нас в работе - это наши догадки и фантазии, так как основа материала нашего спектакля - это то, что было между вторым и третьим актом пьесы. Там прошло 2 года. Наш спектакль длится два часа, а для читателя это три строчки: «Она убежала из дому и сошлась с Тригориным… был у нее ребенок, ребенок умер, … отец и мачеха не желают ее видеть». Изучать досконально всю пьесу - для мастерской нормально, без этого вообще не идёт работа ни над какой ролью. Мы знаем каждую сцену, вплоть до того, какая в этот день погода, для нас это важно, потому что целоваться под проливным дождём - это одно, а целоваться, когда 45 градусов жары и всех искусали слепни (смеется) - совершенно другое, согласны? Мастер развернул нас к Станиславскому, перевернул нашу картину мира, показал, что современный театр - это про жизнь.
С: Про людей. Ты не уйдёшь от своих физических ощущений, от стремления своего духа к понятным вещам. Если душа твоя стремится к любви и ты хочешь, чтобы тебя любили, то куда ты от этого денешься?
Насколько близко к тексту сделан спектакль?
К: Мы находимся в мире одного актера, где мы не отрицаем, что Славяна Кощеева пробует роль Нины, и она присутствует как Славяна, комментирует то, что происходит. В этом смысле она свободна, у неё современный текст, который каждый раз произносится не совсем дословно.
Это напоминает "Джульетту" в БДТ, где актриса репетирует роль Джульетты и её жизнь с жизнью героини начинает сильно переплетаться.
С: Все говорят, что это гениальный спектакль, его нужно посмотреть.
К: И я темный лес, не видела. Находиться и в персонаже и быть собой одновременно, некая интерактивность и стихийность существования – это было у многих, со времен Брехта. Я бы назвала стиль существования актрисы в спектакле - "управляемый хаос". На площадке героиня всё время бежит по обозначенному ею кругу и, что бы ни происходило, она бежит дальше, к новому моменту в своей жизни. Когда она говорит в последнем акте Треплеву, что нужно верить, нести свой крест, то мы и здесь импровизируем. Например, Славяна на одном из показов так и говорила: "Вперёд, вперёд, вперёд, неважно где ты: в БДТ или МДТ". В ходе репетиций мы осознали, что Нина не просто придумала: "Я актриса", а это её предназначение, сущность.
Кто сказал, что нужно делать именно "Чайку"? В русской и зарубежной классике ведь много историй о тяжёлой женской судьбе.
К: Если бы мне пару лет назад сказали, что я буду ставить когда-нибудь "Чайку", я бы в жизни не поверила, потому что, мне казалось, такая популярная пьеса, классика-классика, сколько еще нужно этих "Чаек"? (смеется). У нас для диплома был ограниченный список пьес – я выбрала «Чайку». Сейчас понимаю, что «Чайка» - для меня волшебная пьеса, я в ней понимаю каждого персонажа, все они немножко я. Я и Треплев, и Аркадина, и Тригорин, и даже Маша…
Почему это даже Маша? Это ведь очень из жизни персонаж, часто такие бывают ситуации.
К: В какой-то период моей жизни я была депрессивной, сейчас я другая.
Получается, вы переросли Машу.
К: Ей просто нужно к хорошему психотерапевту.
Как и многим в пьесе.
С: Всем (смеемся).
К: Я их всех люблю, поэтому получилась "Чайка". Вернее "Нина-Чайка", это больше авторское произведение, хотя я, разумеется, не пытаюсь конкурировать с Чеховым. Вот была, например, выдающаяся пьеса "Гамлет-машина", но это не Гамлет, и у нас не "Чайка" в чистом виде, что-то другое.
Насколько важно при выборе пьесы было, что это всё-таки про актрису и про театр?
К: Мы как-то в мастерской обсуждали, к чему меня тянет, я ответила, что к "Чайке", но я не могу ее делать. Мне Вениамин Михайлович строго сказал: "Как это тебя волнует, но ты не можешь?". Я пришла домой, долго-долго думала, а потом в 2 часа ночи написала ему смс: "Вениамин Михайлович, я приняла решение. Я буду делать "Чайку"". Писать смс мастеру - это особая стадия исповеди.
Это как бывшему писать.
К: Да!
Славяна, вы когда-нибудь мечтали играть Нину Заречную?
С: Я думаю, что все мечтают играть Нину, даже не актрисы и те, кто не читал пьесу.
Почему выбрали именно "Скороход"? Не думали играть там же, в мастерской 51?
К: В мастерскую понятно, что придут студенты, своя публика, они всё примут. А когда на спектакль придёт зритель с холодным носом, который вчера "Джульетту" в БДТ смотрел, немножко другая будет реакция. Но если её не прожить, то не будет никакого развития. В "Скороходе" нет претенциозности, душного театра. Это не театр, а площадка, и у нас не спектакль, а эскиз. Мне показалось, что "Нина-Чайка" там будет органично смотреться, потому что мы не претендуем на номинацию "Лучшая сценография", не занимаемся оформлением, но занимаемся кровью. Нам интересен актерский театр, для нас главное - сохранить степень свободы, такую, как у стендап-актёра, который может повернуть куда угодно, но у него есть сценарий, он знает, что хочет сказать, хоть и не будет делать это слово в слово. Вот это для нас важно - свобода в своём проявлении.
С: Актёр важен, но мы думаем и о красоте. Пусть будет одна табуретка, но убогости тоже бы не хотелось, хочется праздника, прорыва жизни.
К: У нас импрессионизм (смеется). У нас не декорации, у нас намек на декорации, акварель. Где нужен реквизит, он появляется. Актриса переодевается прямо перед зрителями, ширмы нет. Вы видели у кого-нибудь в квартире ширму? Это ведь очень редко бывает, почему она должна со своей кровати в какую-то ширму убегать? Минимализм у нас спектакле.
Славяна, Нина бросила семью, свой дом и озеро и уехала за мечтой в Москву. Вы бросили свой театр и уехали начинать новую жизнь в Петербург. Чем вы похожи на Нину?
С: Я думаю, что мы смелые, отчаянные, страстные. Конечно, я люблю театр, хотя сейчас не служу в репертуарном театре. Но я учусь в лучшей театральной школе, у лучшего мастера, я предана настоящему театру. Мы азартные, у Нины, как и у меня, неплохое чувство юмора. У нас нет страха все потерять, нет страха рискнуть, показаться дурочкой. Я себя считаю достаточно искренним человеком, и этот спектакль для меня - исповедь о жизни, о любви. Если я люблю, то я по-настоящему люблю, не хочу чем-то прикрываться. Да, некрасиво влюбиться в человека старше, несвободного. Но Нина любит, она никого не обманывает и в том числе саму себя.
Как вы думаете, была бы её жизнь счастливой, если бы она осталась с Костей?
С: Многие думают, что Костя - сомневающийся, неталантливый человек. Но мы считаем, что он талантливый и, возможно, у него с Ниной всё бы сошлось.
К: Конечно, Косте Нина очень нужна была бы, это было бы для него продуктивно, приток вдохновения. Костя - хрустальный, хрупкий человек. Если бы Нина ответила ему взаимностью, он, несмотря на свою гениальность, мог бы спокойно уйти из творчества и подарить ей сердце, рисовать для неё картины на песке. Мне кажется, он искренне её любил.
Стала бы Нина актрисой, если бы осталась с ним?
К: За каждым успешным мужчиной стоит женщина, которая в него верила, а за успешной женщиной стоит та сука, из-за которой всё затевалось. Безвыходное положение Нины привело её к театру, зрителям, которые стали для неё опорой, смыслом жизни. Если бы рядом был Треплев, он бы её немножко оттянул, не было бы этой натянутой струны, возникшей из-за того, что личная жизнь Нины не сложилась.
С: Нина укрепилась в своей позиции в тот самый момент, когда приняла для себя решение: "Сейчас я всё бросаю и еду". Мне кажется, она сама от себя этого не ожидала, не думала, что может быть с Тригориным. Женщиной она себе чувствовала только с ним, а с Костей у неё сестринская любовь, нам кажется.
К: Нина - человек-стихия, она не способна к компромиссам. Если она до отчаяния любит Тригорина, она уже не сойдется с Треплевым. Либо это будет пара, где один страдает по возлюбленному и об этом знают все. Жалко мне Костю очень.
С: Но таких Кость...
К: Да, их много: и девочек, и мальчиков, с мамами-тиранами, отсутствием поддержки.
Виновата ли Нина в смерти Кости или вся его жизнь, нелюбовь матери и равнодушие окружающих вели его к такому финалу?
К: Влияние всех факторов. Не конкретно Нина виновата. Нина приходит к человеку, которому очень нужна поддержка, ему надо сказать: "Печатайся, издавайся". Но у неё так много накопилось невысказанного к Тригорину, что она не смогла остановить себя, понять, что нельзя при Треплеве так себя вести, признаваться в любви к другому. У неё сердце наразрыв от этой ситуации, а Костя увидел, что она никогда его так любить не будет, и это его сломало. У Кости и так все это время зуб был на Тригорина.
Славяна, смотрела с вами два спектакля, очень разные. "Предложение" будет ещё играться?
С: Не знаю, будет ли оно ещё играться, но дай Бог, это тоже была очень интересная работа. Мы работали по Демидову, а по нему нужно не учить текст, а загружать каждое слово, чтобы оно где-то там, внутри, осталось. Было непросто, но мне, как актрисе, этот опыт очень помог. Рада, что я занималась "Предложением". Надеюсь, что мы будем его играть, не бросим это дело. Я не люблю бросать дела, я люблю их доводить всё-таки до конца.
У "Гамлета" будет продолжение и когда?
С: Когда - не знаю, но думаю, что, конечно, будет, потому что "Гамлет" гремит, на гастролях в Калининграде его играют с огромным успехом, планируется выезд на фестиваль.
С какими режиссерами хотели бы поработать?
С: С Жолдаком. Серебренников мне интересен, Туминас - вахтанговский театр захватывает моё сердце, в репертуарном театре с таким режиссером, таким размахом я хотела бы поработать.
Есть у вас роль мечты?
С: Я хотела бы сыграть Жанну Д'арк, Я верю в своё дело, верю в правду. Мне кажется, я способна на то, чтобы вести за собой толпу.
Сколько вам было лет, когда вы решили стать актрисой? Что вдохновило на это?
С: Получалось у меня на сцене проявлять свои таланты, мне это нравилось. Я была достаточно стеснительным ребёнком, до девятого класса стеснялась по телефону разговаривать, но сцена была моим местом, я себя чувствовала прекрасно там. В своем родном городе Вятские Поляны я училась в театральной школе имени Калягина, меня сразу перевели в учебный театр, я там начала награды получать и как-то пошло.
И последний вопрос: зрителю стоит пойти на спектакль "Нина-Чайка" потому, что?
К: Потому что это наша авантюра, потому что мы зрителя не оставим без внимания, мы будем с ним и для него, по-честному, с кровью и сексом, без скрещенных пальцев за спиной. Постараемся не кокетничать, а сделать своё дело честно для него и для себя. Для меня это тоже исповедь. Приходите к нам, это недорого и интересно (смеется). Куда ещё пойти в Петербурге 19 августа - на японское шоу барабанов? Это единственные наши конкуренты (смеется).
С: Мне кажется, в эту работу вложено много искренности и любви.
К: У нас в некоторых постах так и написано: "Нина-Чайка" - много любви".
С: В пьесе очень много любви и в Нине, нужно постараться это увидеть.
К: Нас везде теперь сопровождают чайки, как знаки.
С: Чайки нас в Петербурге преследуют.
К: Мы уже немного сошли с ума с этим спектаклем, это сумасшествие должно закончиться, люди должны его увидеть. Иначе мы сами с собой будем играть, а это неправильно.
Беседовала Алла Игнатенко
Фото: Евгений Блащук