Сегодня, когда слышишь “рабовладение”, вспоминаешь сухие выкладки из школьных учебников о крепостном праве, тарантиновского “Джанго освобожденного” и какие-то далекие сводки о гаитянских беззакониях. То, что рабство существует прямо сейчас, в России, кажется невообразимым, немыслимым. Но бескомпромиссная пьеса Олжаса Жанайдарова не оставляет шансов не верить. Основана она на криминальной хронике 2012 года: в одном из спальных районов Москвы хозяева продуктового магазина несколько лет держали в рабстве сотрудниц, приехавших из Средней Азии. Постановок по этой пьесе немало: у Семена Серзина в петербургском Невидимом театре, в екатеринбургском Центре Современной Драматургии - спектакль Дмитрия Зимина, в Татарском драматическом театре (Альметьевск) - Эдуарда Шахова.
Премьера в НДТ была 3 декабря, аккурат ко дню Международного дня борьбы за отмену рабства. Режиссер - Артем Злобин, недавний ученик Льва Эренбурга, дебютировавший в режиссуре в 23 года. Верится с трудом - настолько мощная это постановка с выдающимися актерскими работами, настоящим театром предметов и изящным вплетением волшебной сказки о Шахерезаде.
В центре сюжета - история юной Карлыгаш (ее имя в переводе с казахского значит “ласточка”), которая приезжает из родного южного города за своей мечтой в Москву, а попадает в клетку к хозяйке магазина (в определенный момент узница будет буквально посажена на цепь).
Зияш, которая устраивает извращенные пытки - сечет (и заставляет участвовать в истязаниях всех товарок по несчастью, приучая их к жестокости), ломает пальцы, до смерти напаивает водкой - не только отдельная узурпаторка, но и воплощение системы, антигуманной, развращенной минимальной властью. Не зря актриса Татьяна Колганова (в другом составе - Ольга Альбанова) кроме Зияш исполняет множество других ролей - алчных проводницы и сотрудницы миграционной службы, пьяненькой интеллигентки Ирины, предающей Карлыгаш, чтобы и впредь экономить на продуктах. Зияш искренне полагает, что заботится о своих подчиненных. Ну а если где перегнула палку - так любой грех можно искупить возведением мечети, которую она обязательно построит, вернувшись на родину. Страшно то, как после очередного изуверства над собой смиренная Карлыгаш (Анна Шельпякова) тянется к груди мучительницы, как тот самый жертвенный барашек, как наглядный пример стокгольмского синдрома.
Временное спасение, побег в другую реальность Карлыгаш-Шахерезада находит в фантазиях, наивных мечтах, песнях и сериале “Великолепный век”. Художница Алена Ромашкина помещает в центр камерной сцены НДТ огромный размашисто-цветочный поднос с жостовской росписью, карикатурный символ сказочной Москвы. Вот только на этом щедром блюде - стол на колесиках, трансформирующийся то в помойку, куда скидывают трупы продавщиц, то в страшное ложе для надругательств в подсобке.
“Магазин” плотно и изобретательно населен предметами-метафорами: коса узницы в мясорубке, кровавое конфетти, продуктовая корзинка-люлька, ворох пуховиков, снимаемых слой за слоем, оборачивающиеся многочисленными насильниками Карлыгаш, крохотная алая шапочка с помпоном - несчастное дитя Айжан, проданное на органы.
Третий персонаж на сцене - Анау-мынау (согласно программке, “то да сё”), большую часть времени - безликий человек-функция в чёрном, помогающий случаться предметной магии на сцене. Но вот актер Михаил Тараканов снимает маску, оказывается скинхедом-нацистом и, широко и страшно улыбаясь, смертельно ранит Зияш. На примере Зияш и Карлыгаш мы видим разрушительную силу нелюбви и жестокости - в финале освобожденная Карлыгаш не бежит из клетки, а сама ждет в нее новых ласточек.
Страшная документальная сказка получилась у Злобина - не только о рабстве в современном мире, но и об абьюзивных отношениях, покорности и привычке терпеть. О зарождении зла и разрушении души человеческой.
Текст: Наталья Стародубцева
Фото театра