Вертеп – классический элемент рождественских празднеств – будь то диорама, огромные фигуры-куклы или, в славянской традиции, спектакли, разыгрываемые в специальном ящике. Сюжет вертепа, его сцены всегда неизменны – Благовещенье, появление Вифлеемской звезды, избиение младенцев, гибель царя Ирода, и, собственно, сами ясли и поклонение волхвов. Обо всем этом и вообще о традиции вертепа рассказывает перед началом спектакля режиссер Филипп Бородин. Он же предупреждает, что, хотя при создании "Вертеп. Запись" команда и опиралась на канон, сам спектакль на традиционный вертеп будет похож мало. Как минимум потому, что он построен на песнях Гребенщикова.
На поделенной пополам сцене четверо: Ксения Пономарева-Бородина, Максим Максимов, Ренат Шавалиев и Михаил Шеломенцев. С одной стороны трое мужчин (они сыграют и ангела, и Ирода, и волхвов), у каждого по музыкальному инструменту (аккордеон, барабаны и гитара), с другой, отделенной косой стеной с дверью – Ксения Пономарева-Бородина – Мария. Большую часть ее половины занимает огромный старинный сервант. Трёхуровневый, с закрытыми дверцами, он и становится вертепом. Сюда в застекленный верхний ящик поставят фигурку Марии, а, наоборот, в самый низ, в «подземный этаж», - граненый стакан, который олицетворяет царя Ирода (когда дверцы буфета откроют снова, стакан загадочным образом исчезнет, а на его месте будет гора осколков).
Жизнь Марии (на первый взгляд, бытовая) и музыкантов параллельна, они почти не взаимодействуют друг с другом, но обе половины сцены наполнены очень плотной, сосредоточенной атмосферой, ведь, в конце концов, вертеп — это ритуал, обряд. Спектакль движется от песни к песни, от простых бытовых действий к другим таким же простым – заменить лампочку или помыть посуду, но вдруг оказывается, что из этой простоты рождается поэзия, а песни складываются в последовательный и логичный текст.
Отдельно нужно отметить работу со светом (художник по свету Анастасия Пономарева). Точечный, мягкий, теплый – он точно выхватывает как раз тот кусок сцены или тот предмет, который зритель должен видеть. В этом свете меняются и лица актеров, так что они сами вдруг начинают неуловимо походить на героев с картин эпохи Возрождения.
Когда-то театр Карлсон Хаус проводил Летние Лаборатории, на которые приезжали знаменитые кукольники со всего света и проводили мастер-классы. На этой Лаборатории два году кряду преподавали «предметный театр» - направление, которое практически неизвестно в России. Оно предлагает отказаться от оживления предмета, от навязывания ему роли, и позволить зрительским ассоциациям связывать смысл с, казалось бы, простыми и бытовыми манипуляциями. Такими, как замена лампочки (которая оказывается Благовещеньем) или наливание красного вина в граненый стакан (избиение младенцев). Хотя в России предметный театр изучен мало, в Европе это один из важных и востребованных театральных языков. «Вертеп. Запись», пожалуй, самый яркий пример как минимум петербургского предметного театра, это спектакль тонкого и уникального поэтического языка.
Текст: Софья Дымшиц
Фотографии Karlsson haus