Многие зрители узнали Наталью Зиновьеву по главной роли в спектакле «Эдит Пиаф. Padam!» — яркой премьере прошлого сезона, способной регулярно собирать полный зал как в арт-баре «Сухой законъ», так и в «Театральной долине». На самом деле, за плечами у актрисы театра DMT есть и постановка, номинированная на «Золотой софит», роль юродивого, инклюзивный спектакль и даже кандидатская диссертация.
У меня есть ровно один вопрос не о театре. Ты, возможно, единственная актриса в нашем городе со степенью кандидата географических наук. Как же так вышло?
У меня два высших образования — я не только актриса, но и метеоролог. С большой теплотой вспоминаю годы учёбы на геофаке СПбГУ, особенно наши практики, и летние, и зимние: как жили на море полтора месяца в палатке, раз в три часа снимали показания с приборов (а если руководитель засыпал, то и не снимали) или как ползали по уши в снегу, чтобы измерить его высоту, а потом сушили одежду на доисторических обогревателях местного лагеря.
Во время обучения я пошла работать в Главную геофизическую обсерваторию и там же поступила в аспирантуру. Мои исследования были связаны с инфраструктурой зимних Олимпийских игр 2014 года, в том числе с расположением объектов на местности. Правда, финансировалась наша деятельность довольно скромно, всё приходилось делать теоретически, а в Сочи я побывала лишь после Олимпиады. Но мы свою работу выполнили качественно, и олимпийские объекты по сей день в полном порядке.
Многие актёры говорят, что пришли в театральный по юности, по глупости. Ты же сделала это в более взрослом возрасте. Какие-то разочарования всё равно случились?
К счастью, глобальных нет: я знала, куда иду. В частности, сниматься в массовых сценах и эпизодах начала ещё до поступления. Знала, что не стану столь же знаменитой, как какой-нибудь Брэд Питт, ведь процент таких людей мал, да и не без связей тут всё иной раз случается. Так что изначально не было иллюзий, поэтому нет и разочарования. Я была готова сама пробивать себе путь и делаю это.
БИЭПП — не самое популярное место обучения актёрской профессии…
Да. Но учили нас при этом неплохо, и вылететь можно было вполне. Александра Магелатова ведь тоже наш факультет окончила, а теперь в БДТ играет, Маргарита Адаева много и успешно снимается в кино. На самом деле, почти все ребята с моего курса нашли себя в каком-то творчестве, хотя процент попадания в крупные театры, увы, меньше, чем у ведущих вузов города. На кастингах нередко слышат, откуда ты, и сразу теряют интерес. Это досадно.
Я очень хотела учиться у Романа Виктюка, уже ныне покойного, но он не набирал тогда. Мне нравились как его спектакли — это эстетический театр, красивый, лишённый пошлости — так и его работа с актёрами: чувствуется, что исполнители действуют как одно целое, редко где складывается столь сплочённая труппа.
А к Эренбургу я не поступила… Но на спектакли к нему всё равно хожу периодически. Конечно, его театр жёсткий, натуралистичный, но… Все постановки тщательно продуманы, каждое движение наделено смыслом, оправданно. И в то же время всё понятно. А то бывает придёшь на спектакль, он даже завораживает в какой-то степени, но при этом не понимаешь, что происходит на сцене, и остаёшься в итоге с ощущением: ну ладно, посмотрел, но больше сюда не пойду.
Эренбург, как и многие в России, из творчества Жана Ануя ставит «Оркестр». Почему оказалась популярна именно эта пьеса?
Я не знаю… Мне она не особо нравится: да, понятная история, но зачем её брать?.. Кажется, что его же пьеса «Генералы в юбках», которую мы играли в «Театре НЗ», гораздо интереснее. Всё же это материал на все времена, животрепещущая тема.
Кстати, спектакль «Генералы в юбках» был режиссерским дебютом для Сергея Кучко, который теперь играет со мной историю жизни Эдит Пиаф. К постановке тогда подошли обстоятельно, вдумчиво, репетировали восемь месяцев, даже кастинг проводили. Правда, в первый же день к нам пришёл довольно известный актёр мюзиклов — Костя Китанин, на котором в итоге выбор и остановили. А женская роль досталась Нине Лоленко, ныне актрисе Молодёжного театра.
Ты играла в «Скамейке» по пьесе Гельмана. Примитивная пьеса ведь… Почему её так часто ставят театры нашего города?
Боюсь, что здесь нетеатральные моменты в первую очередь сказываются. Для маленьких коллективов это очень удобно — всего два актёра требуется. Не так сложно собрать вместе, репетиции идут быстрее. Ну и материал развлекательного характера: лёгкий, понятный, на широкую аудиторию.
Нам же тогда просто нужно было быстро расширить репертуар. После закрытия «Театра НЗ» на других площадках восстанавливать этот спектакль мы уже не стали.
Зато теперь ты участвуешь в постановке пьесы Ольги Шиляевой «28 дней». Максимальный неформат!
К нам приходят люди, которые не стесняются ни себя, ни каких-то своих проявлений. Если честно, я поражаюсь мужчинам, которые идут на «28 дней», для них эта тема ещё более своеобразная… Хотя после премьерного показа к нам подошёл зритель, сказал, как важно с его точки зрения, что появилась такая проблематика на сцене, что это чуть ли не шаг вперёд для нашей страны. Правда, меня это несколько удивило, поскольку уже лет двадцать как идёт спектакль Джулиано Ди Капуа «Монологи вагины»...
Шиляева писала трагедию менструального цикла, у вас же получился скорее комедийный вариант.
Безусловно. Если бы пришлось играть в точности по тексту, я едва ли согласилась бы участвовать. Мне кажется, чтобы привлечь зрителя к подобному материалу, его нужно подавать более легко, а полноценная трагедия или обилие медицинских терминов будут лишь отталкивать. К тому же, даже в нашей интерпретации и вопросы насилия поднимаются, и проблема непонимания друг друга, неприятия.
Спектакль «Глазами клоуна» — постановка с твоим участием, получившая номинацию на «Золотой софит». Что выделяло её в ряду других?
Наш мастер курса, заслуженный артист России А. М. Строев рассказывал, что хотел поставить этот спектакль всю свою сознательную жизнь, но никак не мог найти подходящих актёров. А с нами наконец случилось! Мне очень нравилась эта постановка, она действительно была достойна выдвижения на премию. Помню, однажды ко мне подошёл какой-то, как оказалось, известный критик и стал говорить: «Это же гениально, гениально!».
А я стою и думаю про себя: кто это такой?..
Также над спектаклем было весьма интересно работать: к нам приходили актёры из «Лицедеев» и театра “Комик-Трест” — Анвар Либабов, Павел Мансуров, Наталия Фиссон — и занимались с нами, подсказывали по пластике, клоунаде. Нам ведь этот жанр изначально был не очень понятен… В итоге получилось соединить драматический спектакль и клоунаду, причём реализовать это с моментальными перевоплощениями.
С тех пор подобного опыта у меня не было. Однако прямо сейчас мы в театре DMT работаем над премьерой, в основе которой будет повесть Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича». И этот спектакль как раз будет в жанре чёрной клоунады. Посмотрим, что из этого выйдет!
Среди твоих нынешних ролей — Парамошка в спектакле «Дубровский. Маша. Троекуров». Насколько трудно играть юродивого?
Я сначала совсем не понимала эту роль. Я буду играть мужчину? Кто я в этом спектакле? Задавалась этим вопросом не один месяц… Режиссёр Михаил Воронцов и сам не сразу понимал, как будет лучше. А однажды ночью родился образ юродивого, бесполого персонажа. Однако я по-прежнему совсем его не понимала… В конце концов некая история этого героя таки родилась во мне.
Мой Парамошка — человек, у которого не было родителей, поэтому Троекуров стал ему единственной путеводной звездой, и он его любит, искренне, по-настоящему. В то же время, Парамошке больше некуда идти, поэтому Троекуров — это одновременно и его крест, который вынуждает бояться, терпеть побои, но оставаться рядом.
Одна петербургская актриса подвергла этот спектакль оглушительной критике с пожеланием к актёрам уйти из профессии. Впрочем, при прочтении мне показалось, что это не мнение профессионала, а спонтанное выплёскивание личных обид.
Там есть, например, претензии к первой сцене, что она не вполне понятна. Действительно, при просмотре может сложиться ощущение некой инфернальности — но мы ведь этого и добивались! Мне кажется, что Пушкин оценил бы наш спектакль. Он ведь сам хулиганом был! Вот и мы, следуя духу автора, некоторым образом похулиганили вокруг оригинального текста. Однако у зрительницы случилось неприятие формы спектакля, мы не оправдали каких-то её ожиданий. Так бывает. А спектакли всё же чаще стоит играть для широкого круга зрителей, в том числе и на понятном для молодёжи языке.
Там ещё есть претензии к чёрному гриму, что это экономия на услугах гримёра… Но этот грим специально был придуман таким! Неаккуратным, с размазанными глазами, с тенями вокруг них. Пожелания же уйти из профессии — наверное, да, это нечто личное. Ну, бывает.
Мне кажется, ты могла бы сыграть русскую женщину, женщину из народа, со сложной судьбой. Не было ли таких замыслов?
Были, но пока не случилось. Я делала заявку на роль Вассы Железновой в одноимённом спектакле канувшего в Лету театра «Эхо», но Строев ответил: «Зачем тебе? Ты и так сыграешь! Дай попробовать другим». И мне выпала лишь роль второго плана.
Вопрос к тебе как к поющей актрисе — почему многие актёры плохо поют?
Я бы не сказала, что поют плохо. Просто это актёрское пение, и у него задачи немного другие. Качество вокала действительно может быть ниже, чем у профессиональных певцов, но актёры же при этом ещё и играют, а не просто стоят и поют. Ну и, конечно, петь учат всех, а учатся не все… Хотя мой педагог по вокалу постоянно повторяет, что петь может каждый, если только он физически способен слышать.
А кто твои любимые русские исполнители?
Мне нравятся некоторые песни Елены Ваенги. Причём исполнение не на записях, а с концертов: как она проживает материал, какая сложная актёрская работа просматривается в каждом номере. А ещё очень люблю Аллу Борисовну… Я её обожаю и как актрису, и как певицу. Иногда пытаюсь подсмотреть у неё вокальные приёмы и потом применить их в своих песнях.
Почему у тебя нет собственных композиций?
Писать музыку мне всё же будет сложновато. Я ходила в музыкальную школу — играла на фортепиано, занималась сольфеджио — но в середине девяностых бесплатные кружки стремительно закрывали, а на платные средств не было… Так я полноценное музыкальное образование и не получила. А текст я могу написать, да. Осталось найти кого-то, кто с музыкой поможет!
Ты ведь наверняка как-то особенно готовилась к роли Эдит Пиаф? Видно, что манера пения в спектакле немного несовременная, как раз в духе тех лет.
Я старалась максимально точно приблизиться к манере исполнения великой француженки. Часами и днями слушала записи, пыталась повторить. Потом целенаправленно занималась с педагогом по вокалу. Он мне, в частности, показывал, что некоторые выходы наверх можно было сделать помягче, но это оказалось бы уже другое исполнение, более современное… Я же играю Эдит Пиаф.
А так да, пришлось проделать колоссальную работу. Ведь на момент начала работы над ролью я даже не знала французского! И многократные резкие переходы из актёрской игры в пение и обратно также поначалу тяжеловато мне давались.
До «Эдит Пиаф. Padam!» я прежде не видел, чтобы актёр гримировался перед спектаклем прямо в зале.
В том и дело, что никто раньше подобного не делал, поэтому такое решение показалось нам очень интересным ходом: людям безумно любопытно, что происходит с актёром за кулисами, до того момента, как он войдёт в образ. Наш эксперимент — попытка разрушить стену между исполнителем и зрителем, сблизить их. Правда, потом мне нужно быстро войти в образ, и во многом поэтому первая сцена спектакля — сплошная импровизация.
Как вообще играется в баре?
В принципе, хорошо. Маленькое пространство, все собравшиеся совсем рядом, видишь глаза зрителей, иногда это даже помогает. А на стаканы, стоящие перед людьми, я просто не обращаю внимания.
Мало кто знает, что у нынешнего спектакля про Эдит Пиаф был предшественник — «Эдит Пиаф. Исповедь».
Это был весьма необычный эксперимент для меня. Режиссёр получил грант на постановку этого спектакля, причём условия требовали, чтобы в нём задействовали людей с ограниченными возможностями, поэтому все актёры, кроме меня, были инвалидами-колясочниками. В Европе инклюзивный театр — явление совершенно обычное, у нас же, к сожалению, зритель на такую постановку не пошёл. Подобное искусство предпочитают замалчивать, отодвигать.
Однако прощаться с ролью Пиаф я не хотела… Тем более она мне с таким трудом досталась, режиссёр сильно сомневался, прежде чем доверить мне её: я же в жизни не похожа на Эдит, это его смущало тогда.
Так родился нынешний спектакль. Правда, наш режиссёр Михаил Воронцов несколько видоизменил инсценировку, но нынешняя мне нравится даже больше, чем прежняя.
Я сейчас ломаю голову, что мне хотелось бы сыграть после Эдит Пиаф. Что после такой насыщенной истории может быть ещё интереснее? Но что-то рано или поздно случится обязательно!
Скажи, а что вообще для тебя театр?
Театр — это какой-то мой путь познания себя, причём скорее психотерапевтического толка. Я достаю моменты из собственной жизни, проживаю их заново или глубже. Это мне помогает двигаться дальше. А куда этот путь… Увидим!
Может быть, дебютировать в роли режиссёра?
Мне наш худрук Михаил Воронцов предлагал детский спектакль поставить. Я ему ответила: «Миша, да ты что? Я? Поставить спектакль? Да ещё и детский! Ты с ума сошёл?». И не поставила… Пока.
Недавние съёмки в сериале «Свои» — разнообразие посреди пути?
Я постоянно слежу за кастингами на роли в кино и сериалы, но заявки посылаю довольно редко. Если мне роль действительно приглянулась, тогда да. А если нужно выйти и сказать пару дежурных реплик, то зачем?... Требуется, к сожалению, чаще всего нечто подобное. Увы, на главные роли пока особо не зовут. Но вот сейчас интервью выйдет — всё же изменится!
Беседовал Егор Куликов
Фотографии: Полина Коржавина и Виктор Поляков