2 и 3 декабря в Театре имени В.Ф. Комиссаржевской состоялась премьера спектакля Романа Габриа «Барон Мюнхгаузен». В новом прочтении пьесы Григория Горина Мюнхгаузен – символ идола ХХ века, которого пресса и публика могут как возвысить до уровня божества, так и уничтожить. Постановка представляет собой символическое драматическое произведение с бесконечным потоком художественных ассоциаций, которые создают не только актеры, костюмы, свет и декорации, но даже звуки и тишина.
Спектакль начинается согласно принципам театра Гротовского – главным выразительным средством становится «оголенный» человек. Рассаживаясь по местам, зрители видят на сцене диван, макет замка, украшенную новогоднюю елку, предупреждение о том, что спектакль не имеет цели кого-то оскорбить, а личность барона Мюнхгаузена сочинена заново, и заднюю часть лошади, на которой сидит обнаженный человек с завязанными глазами. Потеря способности видеть самого себя и близких – те самые шоры на глазах, из-за которых весь мир и люди вокруг кажутся искаженными, а реальный мир замещает фантазия.
Мюнхгаузен (Богдан Гудыменко) в постановке Романа Габриа– это глубоко травмированный человек, переживающий посттравматическое расстройство. Его повторяющиеся воспоминания о войне, бред и эмоциональная неуравновешенность могут казаться причудами или странностями тем, кто рядом. Действительно, есть ли что-то плохое в том, что май будет дольше на один день, а люди поверят в полеты на луну? Вот только от этой жизни в иллюзиях страдают близкие люди барона – баронесса, чувствующий себя покинутым сын Феофил и глухонемая возлюбленная Марта.
Будто Адам и Ева обнаженные Марта и Мюнхгаузен надевают одежду, словно защитные маски, перед выходом в социум. Общество представляет журналистка (Екатерина Карманова), в своем интервью смешавшая русский, английский и немецкий, флирт и провокацию, реальность и вымысел. В какой-то момент спектакль начинает напоминать документальный фильм, состоящий из интервью, черно-белых кадров и воспоминаний. Сам Мюнхгаузен здесь – это гибрид Энди Уорхола, Виктора Пелевина, Сальвадора Дали и Дэвида Боуи.
Барон рассказывает о продаже книг и перформансах журналистке, за спиной которой светятся ставшие культовыми благодаря фильму Марка Захарова фразы: «Мы были искренни в своих заблуждениях», «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь» и «Не меняться же из-за каждого идиота». При этом меняться все-таки придется, хотя бы из любви к Марте.
Марта (София Большакова) в этом спектакле кажется куклой или роботом в подвенечном платье из цветов. Язык общения глухонемой девушки – жесты. Даже ее постоянно повторяющийся танец под лейтмотив спектакля - песню Софии Ротару «Луна-луна» кажется машинальным и бесчувственным, хотя в тексте песни говорится не только о цветах, которых в постановке немало, но и о том, что «часто в жизни не хватает друзей и доброты».
И по отношению к Мюнхгаузену доброты тоже не хватает, причем настолько, что ему придется умереть несколько раз, как символически, так и физически. Показатель психического здоровья – успешная адаптация в социуме. Позволить себе быть другим – роскошь, которая может стоить очень дорого. И, пытаясь адаптироваться, Мюнхгаузен меняется, в какой-то момент превращаясь из Уорхола сначала в Дон Кихота в доспехах под белым пальто, а потом гротескного Рембо.
Бороться с собой барону приходится под воздействием женщин и власти: герцога Гоши (Георгий Корольчук) и влюбленного в жену барона бургомистра (Анатолий Журавин). Первый представитель власти синим спортивным костюмом, теннисной ракеткой и прощальным видеообращением напоминает Ельцина. Второй удивительно комичен, благодаря абсурдным репликам.
«Мир сейчас не имеет смысла» - лозунг постановки, в которой ко второму действию происходит окончательный переход к авангарду. Словно модели видеопортретов (voom portraits) Роберта Уилсона, персонажи спектакля либо замирают в статике на фоне Земли и Луны, либо медленно двигаются. В этом новом определении пространственно-временного континуума все получает иное звучание: здесь можно дирижировать оперой, в которой вместо музыки тишина, а потом обнажать не только тело, но и душу.
Потайные закоулки души романтика и мечтателя – та трагическая правда, которая противостоит коммерциализации искусства. Подлинность проявляется и в ряде сцен, где вместо декораций только черный фон и полоса света. Тем очевиднее выделяется фальшь похоронного ритуала и ритуального возведения памятника, на что намекают яркие желтые костюмы и движения по законам притяжения Луны.
«Барон Мюнхгаузен» - постановка, в которой объединены авангард, театр абсурда и искусство абстракционизма. Фантастическая реальность воплощена через визуально-пластические образы, световые и звуковые эффекты, ритм, язык, смысловые сигналы и кинематографические приемы. При этом все это реализовано режиссером оригинально, тонко и не в ущерб доброй иронии текста пьесы.
Текст: Инна Зайцева
Фотографии Олега Стефанцова